Гермиона открывает глаза, разбуженная шумом, и расфокусированно смотрит на мужа.
— Я прячусь от монстров… — едва разборчиво бормочет она. — Они же не вылезли из своего укрытия? Ты их прогнал?
Драко сконфуженно смотрит на жену, пытаясь понять, о каких монстрах та говорит. Здесь же, кроме них двоих, никого нет. И все же для уверенности оглядывается вокруг, но монстров так и не замечает, поэтому скидывает бредни Гермионы на очередной кошмар, которые частенько ей снятся в последнее время. Все же она спала на холодном полу в одном тоненьком халате, конечно, от такого положения могут привидеться всякие ужасы.
— Здесь нет никого, кроме меня. Не переживай, — Драко подает ей руку, помогая подняться. Гермиону немножко шатает, когда она встает на ноги, поэтому, чтобы долго не возиться, он просто подхватывает ее на руки и относит в спальню. Она молча обхватывает его за шею, позволяя, но когда тот пытается положить ее на кровать, вцепляется всеми конечностями, отказываясь отпускать.
— Ну что такое? — Драко устало вздыхает, ложась на кровать вместе с ней, пока она не сломала ему хребет, навалившись на него всем весом. — Ты странно себя ведешь. Что бы тебе ни снилось — это всего лишь сон. Успокойся.
— Сон, это сон. Просто страшный сон… — Гермиона полминуты шепчет эти слова ему на ухо, а потом расслабляется и наконец-то отпускает болезненно пульсирующую шею. Но Драко, смотря на расслабившуюся жену, лишь сильнее хмурится — почему она выглядит так, будто уговаривает себя не верить во что-то? Неужели тот сон был настолько правдоподобным, что она не может отличить его от реальности? В конце концов, почему она спала на полу гостиной, а не в кровати? — Это всего лишь сон, так ведь?
Драко несколько секунд безотрывно смотрит на нее, пытается понять, но потом медленно выдыхает и успокаивается. Гермиона много работает и наверняка устает не меньше его, поэтому нет ничего странного в том, что она уснула в гостиной после горячей ванны, которая слишком разморила ее. И уснула она, скорее всего, на диване, с которого скатилась из-за метаний во сне. Все-таки переработки слишком плохо отражаются на ее состоянии — напряжение и усталость превращаются по ночам в кошмары и вымучивают до крайности.
Нужно попросить ее умерить свои «рабочие аппетиты». Так или иначе — она женщина, и ее слабое тело не выдерживает таких нагрузок.
— Да, это всего лишь сон. Ты каким-то образом уснула на холодном полу, вот и наснилось тебе всякого. Закутывайся в одеяло и грейся, а я в душ, — Драко сочувствующе улыбается и, наконец, быстро удирает в ванную, о которой мечтал целый день. У него нет сил сегодня разбираться со странностями жены — он тоже устает и перерабатывает. Он заслуживает хотя бы дома получить покой и отдых. А с Гермионой о ее работе он поговорит завтра. Все же о таких вещах лучше разговаривать на свежую выспавшуюся голову.
***
Гермиона просыпается рывком, резко подпрыгивает на кровати и несколько секунд растерянно оглядывает собственную спальню — комната залита мягким утренним светом, что стремится из-под наполовину задвинутых штор, а проникающий из открытого на проветривание окна свежий воздух приятно щекочет ноздри, заставляя вдыхать живительную свежесть полной грудью. На улице расцветает замечательное светлое утро — дождь прекратился еще ночью, оставляя после себя яркое солнце, которое щедро прогревает землю остатками тепла перед зимой.
Гермиона и сама не замечает, как начинает улыбаться. Солнечная погода пришла очень вовремя — у нее сегодня долгожданный выходной. Она замечательно выспалась и отдохнула, тело уже не ломит от усталости, как вчера. В этот день идеально посмотреть какой-нибудь фильм по телевизору или же прогуляться по парку возле дома — погода позволяет. Или же, как наиболее верный вариант, приготовить чего-нибудь вкусненького — давненько она не баловала Драко его любимым хаггисом и йоркширским пудингом с ростбифом.
Кстати, о Драко… Она со счастливой улыбкой оборачивается к той части кровати, где он спит, чтобы сообщить о сегодняшнем меню, но Драко там не обнаруживается. Улыбка тут же сползает с ее губ, и она вспоминает, что тот работает даже по выходным и, естественно, в такое время уже на работе.
Гермиона тяжело вздыхает, поднимается с кровати и все равно идет на кухню — Драко сможет съесть свои любимые блюда, когда вернется с работы. Но сама Гермиона, к сожалению, не сможет насладиться его довольным выражением лица, когда он будет есть обожаемую еду — она уверена, что будет уже спать в то время. Драко частенько возвращается домой за полночь.
Ей не нравится трудоголизм Драко. Да, она тоже много работает, но ей явно не сравниться в занятости с мужем — тот занят почти каждый день, с утра до позднего вечера, а то и ночи, и дома почти не появляется. Гермиона скучает. Очень.
Они уже достаточно давно в браке и понимает, что чувства успели остыть, приглушиться семейной рутиной. Она также понимает, что Драко работает, чтобы обеспечить им безбедную жизнь… но ей так не хватает той любви и заботы, того внимания, которыми раньше окутывал муж.
Когда они только поженились, она чувствовала себя диснеевской принцессой — объятия Драко были похожи на теплое-теплое пуховое одеяло, которое укрывало ее в коконе любви от всех проблем и забот, от всего остального мира. Поцелуи в то время еще обжигали страстью, а взгляды полнились калейдоскопом эмоций, которые сейчас, к сожалению, совершенно не проглядываются сквозь цифры в отчетах и планировках деловых встреч.
Когда Драко в последний раз добровольно обнимал ее? Не чтобы отнести в спальню, как вчера, а с любовью и трепетом? Когда в последний раз целовал ее?
Гермиона грустно улыбается, едва сдерживая слезы. Мама говорит, что это нормально — чувства просто улеглись, устаканились, что так происходит у всех. Что так было и у них с отцом. Но Гермионе от этого не легче. Чувства все еще бушуют внутри нее, упрямо просачиваются сквозь кожу, и все, что она хочет — это просто получить на них ответ. Почувствовать, что не одна такая. Что ее муж, ее любимый муж все еще рядом, все еще любит ее.
Но Драко больше похож на кусок льда, нежели на человека с ураганом чувств внутри.
Гермиона старается не отчаиваться. Даже если чувства Драко немного остыли, их все еще можно вернуть. Так или иначе, но он заботится о ней, переживает, успокаивает, как вчера, когда ей плохо. Их отношения еще живы, она уверена.
Не стоит слушать Рона, который говорит, что Драко не любит ее, а просто использует. Ведь Рона не существует, это всего лишь сон. Так сказал Драко, и она должна ему верить. Драко хороший, он не может ее обманывать. Он не может поить ее каким-то зельем, которого не существует, чтобы она чувствовала все это. Они любят друг друга взаимно, по собственной воле, что бы там ни говорил самозванец Рон.
Страх внутри сознания, будто чувствуя ее метания, поднимает лицо со знакомыми до миллиметра чертами и всезнающе скалится. Он молчит, просто прожигает ее взглядом — и Гермиона вспоминает о монстрах.
Драко сказал, что прогнал их. Монстры не должны внезапно напасть на нее, потому что их нет. Ее любимый сказал, что их нет.
Что это всего лишь сон. Он прогнал их. Что они нереальны. Он заставил их спрятаться глубже в свои укрытия. Что это переутомление. Он разозлил их, и они могут растерзать ее, когда Драко не рядом.
Внутри головы кричат какие-то голоса — некоторые она узнает, а некоторые слышит в первый раз. Их становится все больше и больше, с каждым часом, днем, месяцем. Голова раскалывается от шума — они почему-то редко говорят спокойно, обычно орут во все горло.
Гермиона ненавидит все происходящее. Она уверена, что это Рон изводит ее подобным образом — это все магия из той непонятной волшебной палочки. Он хочет ее переубедить подобными действиями (сломать). Он хочет вернуть ее домой, в волшебный мир (разрушить волю). Он просто хочет ее (забрать от Драко).
Она не должна поддаваться фантазиям. У нее стресс, ей нужно к врачу. Нельзя углубляться во все это. Она сильная, она должна решить свои проблемы во что бы то ни стало.
