– Невероятно, – дивился Коршунов, и с изумлением поглядел на Елену.

Та убрала от лица ноутбук и с тревогой смотрела на худого лысого незнакомца, лицо которого было скрыто в тени, так как фонарь светил ему в спину. А вот саму Елену этот фонарь освещал так ярко, что её пышные осветлённые волосы и светлое платьице, будто бы источали свет, и Афанасию она виделась ангелом в сияющем одеянии. Я был рад, что удачно подгадал с освещением – наверное, это талант. Будь я светооператором, цены бы мне не было! Никак не соберусь разослать по театрам своё резюме.

– Простите нас, – поспешил извиниться Коршунов и протянул женщине кольцо. – Это Ваше?

– Да, – как-то несмело сказала Елена и спросила, косясь на чёрного полуволка. – А пёс?

– Это Баргест, – представил его Афанасий. – Не знаю, что на него нашло. Может, учуял Вашу беду через улицу? Вы из-за кольца плакали, или это он напугал Вас до слёз?

– Скорее уж до смерти, – уклонилась от ответа Елена. – А кольцо это мне не нужно.

– Досадно, – огорчился Коршунов. – Не часто такое встретишь.

– Это обычная обручалка, – не понимала его Елена. – Если она Вам так нравится, можете взять, вряд ли в ломбарде за него много выручишь.

– Я знаю ломбард на Калинке, где за это кольцо дадут хорошие деньги, – заверил её Афанасий. – Но вечером лучше там не ходить, если, конечно, с Вами нет Баргеста.

Елена сдержанно улыбнулась, взглянув ещё раз на жуткого пса, о котором он говорил.

– Проводить Вас? – любезно предложил Коршунов.

– До ломбарда? – спросила Елена, снова поглядев на мужчину.

– До дома, может быть, – пояснил тот.

– Тогда, наверное, до гостиницы, – вздохнула Елена, вставая. – Я пока не сняла жильё.

– Гостиница далеко, она почти в самом конце этого бульвара, – озадачился Коршунов.

Елену мои расстояния, похоже, ничуть не пугали. Она решительно повесила на плечо ноутбук и уже собиралась идти. Видя, что Афанасий не собирается её отговаривать, я велел Баргесту подать голос. Послушный пёс, который во многом казался умнее хозяина исполнил эту команду и вставил своё волчье слово, для убедительности даже слегка порычав.

– У него есть идея, – перевёл для Елены Коршунов. – Баргест считает, Вы могли бы снять уютное отдельное жильё, у меня. Я бы дал ключ, и живите, со всеми удобствами.

– Спасибо, конечно, – смутилась Елена. – Но я точно не знаю, когда смогу заплатить. У меня денег с собой, разве что на ночлежку.

Афанасий задумался ненадолго, но потом вспомнил про её золотое кольцо, которое так и держал в руке, собираясь вернуть владелице. Теперь уже, светлая мысль посетила его самого, и я был рад убедиться, что он тоже не безнадёжен.

– Вот за это, – предложил он, показав Елене кольцо. – Вы говорили, что хотите его продать. Если не передумали, пусть это будет платой за аренду жилья на месяц.

– Вы шутите? – изумилась Елена. – Оно хоть и из золота, но столько не стоит!

– Здесь другие расценки, – заверил её Афанасий, и Баргест охотно его в этом поддержал.

Елена только пожала плечами.

– И где же эта квартира? – поинтересовалась она. – Или дом? Может, дача какая-нибудь?

– Не совсем, – попытался объяснить Коршунов. – Квартира у меня одна, а нас в ней и так двое. Не думаю, что Баргест уступит Вам свой диван, он и меня-то попросил спать на раздвижном кресле. Под словом «жильё», я имел в виду свой гараж, просторный и меблированный, с электричеством. Но, всё-таки это не дом…

– Вот теперь, понятно, – облегчённо вздохнула Елена. – Сказали бы сразу! А то я стою и ломаю голову, что за жильё можно снять по цене моего кольца!

– Так Вы согласны? – обрадовался Афанасий.

– Пожалуй, да, – кивнула Елена в ответ.

Тогда и я смог вздохнуть с облегчением. Кандидат на пост моего главы не оплошал, он проявил себя джентльменом, участливым и находчивым. Но своим мэром я, скорее, предпочёл бы увидеть Баргеста. Он и соображает быстрее, и воровать не станет, обещаниями не будет кормить за зря, а главное, он по-настоящему слышит свой город.

Жаль, что я сам зачастую не слышу своих друзей. Почему-то мне не давали покоя слова моего соседа Окольки. Что-то было в них, что-то я упустил! Я решил поговорить, на всякий случай, с Володиком, и попытаться узнать у него, кем была мама той девушки, Любы.

– Светлана её звали, как и всех здешних утопленниц, – рассказал мне Володик, посёлок на берегу озера Светлояр. – У нашего водяного такая коллекция, он Светлан собирает. И её топил, но Лёшка лесничий помешал ему, спас девушку, унёс её в свой лесной домик, и жил с ней подальше от воды. Там родилась у них дочка. Та всё на озеро убегала, а когда ей исполнилось шестнадцать, водяной придумал её похитить и обменять на мать. А Светлана тайком пошла к тому водяному и себя отдала за дочь. Вот, после этого Лёшка и увёз девчонку в село Окольки, где нет ни рек, ни озёр, ни болот, один лес кругом, с родничком целебным.

– А почему водяной, забирает Светлан? – поинтересовался я.

– По легенде, озеро Светлояр появилось в кратере от упавшей звезды Светланы, – объяснил мне Володик. – Её часто изображают в образе девушки со светлой косой. Легенда гласит, что она была дочерью славянской богини Мерцаны. Летней ночью Светлану унёс на себе по небу огненный бык, сорвавшийся с цепи и бежавший над облаками. Но с первыми лучами зари, он испугался солнца и бросил девицу, а мать наплакала по ней озеро, там, где Светлана разбилась о землю.

– Грустная сказка, – отметил я. – Но в чём реальные-то девушки виноваты? Давно он их собирает?

– Да с тех самых пор.

– Это сколько же?

– На берегах Волги ещё росли баранцовые заросли, когда это озеро появилось, – ответил Володик. – В старину оно Светланиным озером назвалось. Может и впрямь рухнуло с неба какое светило, а в кратер потом вода натекла. Молчит человечья наука.

Мне от этого стало даже не по себе. Умеет Володик на ночь страшилки рассказывать!

– Завтра попробую успокоить Кольку, и извиниться, – вздохнул я. – Спасибо, что всё рассказал.

– Да не за что, – отозвался Володик. – Передавай ему привет от меня.

– Обязательно.

Эта история казалась мне страшной, когда я засыпал. Наверное, это и был последний вечер моего детства. Катя Краева одиноко сидела на деревянном крылечке дома до самой ночи. Она смотрела на небо, считая звёзды, только почему-то в обратном порядке… Мне это показалось странным.

– Что-то не так? – побеспокоился я.

– Вот и последняя, – тихо сказала Катя.

Я поглядел к звёздам и ни одной не увидел. Лишь какой-то тусклый красно-бардовый свет снизу подсвечивал облака, как будто луна улеглась спать где-то в чаще леса.

– Что там? – спросил я девочку, всмотревшуюся в этот неясный блик.

– Там Амина и тётя Вера, – сказала она, не сводя глаз с красного света на облаках.

Вот тогда мне перестали казаться страшными сказки на ночь. Всё небо надо мной заволокло плотным дымом, тянувшимся со стороны леса, над которым висело это красное светящееся пятно. И мне очень хотелось думать, что Колька не отвечает, потому что до сих пор сердится на меня.

– Нужен дождь, – полушепотом подсказала Катя и я увидел в её печальных чёрных глазах лучик праны, такой чистоты и силы, которую могут излучать лишь дети и ангелы.

В небе тотчас сверкнула яркая длинная молния и раздался гром. Нет, города над погодой не властны, как и посёлки. И за Катенькой я раньше не замечал, чтобы она управляла стихиями или могла колдовать и летать на метле. Думаю, кто-то там, в вышине, услышал её тихий шёпот, кто-то, с кем я не был лично знаком, из тех, кому по душе детская прана.

У людей всё так просто, что невольно, им даже завидуешь. О них давно позаботились, дали им множество наставлений, ключи от рая, самые разные. Только бери, пользуйся, и не губи свою душу сам! А что на счёт нас, городов и посёлков? Куда отправляются наши бессмертные души, когда вот так, внезапно, стихия сметает кого-то из нас в одну страшную ночь? На этот вопрос никто на земле не знает ответа. И есть лишь немногие города, кому довелось возвратиться из Вечности и обрести новую жизнь. Я знаком с ними, но каждый, что странно, описывал Вечность по-своему, словно все они пребывали в плену своих личных воспоминаний, нерешенных проблем, неоконченных войн… Среди них не было тех, кто погиб по вине стихии, только павшие под натиском вражеских войск и разрушенные людьми, удостоились права вернуться в новом обличии. Конечно, мы им не ровня! Разве, Колька, Марусинка, или я могли бы сравниться с такими великими древними городами, как Илион, Рим, или Карфаген? Их помнят тысячелетиями и будут помнить до скончания всех времён, подпитывая их души там, в Вечности. А мы? Неужели однажды мы просто исчезнем и о нас все забудут? Кто-нибудь помнит сейчас имя города, затонувшего в Волге во время строительства ГЭС? Уверен, многие о нём даже не слышали, откуда же у его бессмертной души будут силы вернуться?