— Пи… тебе оно на самом деле нравится? — Все-таки не удержавшись, Конг хмыкнул и кивнул на напиток, чей уровень в стакане стремительно уменьшался — ровно до того момента, как был задан вопрос. В поднятых на него глазах старшего застыла какая-то болезненность, губы оторвались от трубочки и тихо выдавили:
— Да. А ты… против?
— Нет, что ты! Прости! Это… мило, — Конг помотал головой и неожиданно для себя подбадривающе улыбнулся. Конечно, все это было лишь игрой, но она была затеяна ради него, и Артит старался. К тому же, первокурсник надеялся, что сказанное им «мило» позволит ему еще неоднократно понаблюдать подобную картину. Она действительно впечатляла и вызвала странное ощущение тепла.
— Ваши заказы, — вновь появившаяся официантка поставила перед ними еду и ушла, а успокоившийся третьекурсник начал разглядывать еду студента экономического факультета. Видимо, Артита она не вдохновила.
— Омлет со свиным фаршем и рис? Ты правда это ешь? — Глава наставников инженерного недоуменно скривился и непонимающе потряс головой. — Это же пища для малышей.
— Я не люблю острое, — Младший задумчиво посмотрел в тарелку третьекурсника, в которую тот от души накладывал перец. В предпочтениях в еде они явно не сходились. Но для него это большого значения не имело, а вот то, что Артит так быстро забыл о своей роли немного расстраивало. Наверное, стоило проверить кое-что… — Пи, а ты знаешь молитву перед едой?
— Да, — старшекурсник уверенно кивнул и заинтересовано перевел взгляд на него.
— Я с детства привык, что мои родные громко читали ее вслух перед ужином, но тут я один и обычно произношу ее про себя. А сейчас… когда мы вместе, было бы здорово вновь услышать ее. Прости, что прошу, но рядом с тобой так уютно… как дома.
Конгфоб умоляюще посмотрел на третьекурсника, размышляя про себя, доведет ли его просьба до взрыва или все ограничится мягким отказом. Было безумно любопытно: вспомнит ли старший в такой ситуации, что должен играть роль «милого» парня или окончательно забудется и проявит свой истинный характер. Чего первокурсник точно не ожидал так это того, что…
— Хорошо. Если ты этого хочешь… — Артит набрал в грудь побольше воздуха и, прикрыв глаза, громко и четко начал. — Каждое блюдо из риса, каждую тарелку с пищей… не тратьте попусту, ведь она является ценной.
— Существует множество людей, которым нечего есть, и много невинных детей, которые до сих пор голодают, — договаривали молитву они уже вместе. Поначалу растерявшийся от неожиданности принятого пи решения, Конгфоб присоединился только в середине, но голос его был абсолютно спокоен и даже сильнее, чем у размеренно произносившего слова третьекурсника. Остальные посетители недоуменно оборачивались на их странную парочку, некоторые фыркали и смеялись, но младший испытывал внутри необъяснимый трепет. Он действительно был интересен лидеру инженерного факультета. В этом он уверился окончательно. — Спасибо, пи. И прости. Я вспомнил, что не представился. Конгфоб.
— Артит, — Глава наставников чуть вздохнул и кивнул ему на тарелку с едой. — Ешь, а то остынет.
Ужинали они уже молча. Первокурснику было неловко. Во-первых, потому что он заставил старшего привлечь к себе ненужное внимание, а, во-вторых, потому что было неясно, что думал сам Артит: тот просто ел и иногда смотрел на него… странно-жадным и немного обреченным взглядом. Наверное, третьекурсник считал это одним из средств выразительности в той роли, которую он на себя примерил, но это Конг «милым» не считал. Скорее это вызывало замешательство и болезненно-колющее сочувствие. Другое дело, что он не представлял, как сказать об этом наставнику.
Прервала его размышления мелодия звонка. Артит достал телефон и, взглянув на экран, принял вызов.
— Да, Прэм. Что случилось? — по мере того, как длились объяснения его собеседника, старший все больше хмурился и даже начал потирать лоб. — Почему вы вообще туда пошли? Разве вы не собирались готовиться к занятиям? Прэм… Ладно. Хорошо. Я понял. Подожди минут двадцать. Я еще должен до вас добраться.
Завершив вызов, третьекурсник с непонятным сожалением посмотрел на Конга, но потом решительно встал.
— Прости, Конгфоб. Мне нужно помочь друзьям. Рад был познакомиться. Может… еще увидимся.
Старший отправился к кассе, а первокурсник растерянно посмотрел ему вслед. Проведенного вместе времени… отчаянно не хватало. Конг еще не мог понять, что он чувствует рядом с этим парнем, но дожидаться гипотетической следующей встречи совершенно не хотелось. Вскочив, он быстро пошел следом, расплатился и догнал лидера инженеров уже на выходе. Сам не понимая почему, вместо того, чтобы остановить старшего обычным окликом, схватил того за руку.
— Что?.. — Артит обернулся, нахмурившись, но, увидев, кто стал причиной задержки, расслабился и лишь опустил взгляд, изучая то место на своей руке, которое сжимали пальцы первокурсника. Младший готов был поклясться, что почувствовал легкую дрожь, пробежавшую по коже, к которой он прикасался. — Что-то случилось, Конгфоб?
— Нет… Просто… я хочу тебе помочь. Разреши, пожалуйста.
Артит поднял глаза и всмотрелся в ответный уверенный взгляд младшего. Конг действительно хотел сделать для него что-нибудь хорошее. Каким бы ни был на самом деле лидер третьего курса инженерного факультета, даже он не был лишен положительных сторон, в этом первокурсник не сомневался. И собирался воспользоваться любой возможностью, чтобы узнать их получше.
— Хорошо. — Артит кивнул, и Конгфоб медленно разжал пальцы, отпуская его руку… чувствуя странную печаль. Почти такую же, как та, что притаилась в черных глазах старшего. — Идем.
Комментарий к Часть 6
Молитва за едой была произнесена в соответствии с переводом, сделанным группой Phoenix Cor. Надеюсь, они не будут возражать))
========== Часть 7 ==========
***
Что-то было не так. И в то же время — прекрасно. Артит шел рядом с первокурсником и никак не мог избавиться от странного сплетения ощущений: восхитительного упоения и смутного понимания неправильности происходящего. И пусть бы, он готов был это принять, просто надеялся, что дискомфорт связан лишь с манерой общения младшего, а не с чем-то другим. Вообще-то, третьекурсник действительно удивился тому, как Конг вел беседу. Артит, безусловно, уже был свидетелем того, как уверенно первокурсник вступает в разговор с незнакомыми людьми, но все же… Даже когда младший общался с ребятами одного с собой возраста, он был предельно вежлив, а сейчас студент экономического факультета точно знал и признавал, что собеседник его старше, но игнорировал любые существующие условности. Сходу сминая границы между ними.
Конечно, так было нельзя. Артит признавал это, так же, как признавал и закономерность появления в своей душе странной тревоги, не отпускающей его с первых же секунд разговора с младшим. Но гораздо сильнее, значимее, было другое чувство, не позволяющее в полной мере осознать беспокойство, вытесняя его так глубоко, что постепенно из резкого сигнала опасности оно превратилось лишь в почти незаметное ощущение стеснения в груди: как будто кто-то несильно сжал его сердце в ладони, а потом так и оставил. Это тянущее, неприятное чувство просто терялось под волной восторга, охватывающей все тело наставника, когда первокурсник поднимал на него глаза. Они затягивали старшего как в омут, погружая в себя с головой и не оставляя никакой надежды на спасение. Но он не возражал, тонуть в них было наслаждением. Ради этого, он не то, что молитву в полный голос мог прочитать, он бы без вопросов встал на тот проклятый стол посреди столовой, чтобы сотню раз прокричать о том, как сильно…
Неуверенно посмотрев на парня, идущего рядом с ним, Артит мысленно обругал себя последними словами. В своем воображении он мог бесконечно признаваться в своей симпатии, но в реальности после согласия на это необязательное, но столь желанное сопровождение он до сих пор не сказал ни слова. Скоро Конгфоб вообще пожалеет, что предложил свою помощь. Вряд ли ему нравится вот так идти непонятно с кем непонятно куда. Хотя силой его, конечно, никто не заставлял… Будто почувствовав внутренние сомнения старшего, первокурсник чуть повернул голову в его сторону и улыбнулся. Наставник судорожно втянул воздух: мысли тут же вновь разлетелись в разные стороны, оставляя лишь пронизывающее чувство болезненного восторга. Оно казалось слишком огромным, чтобы вмещаться внутри, выворачивая наизнанку душу, но без него Артит уже себя не мыслил.
