Низкий, полный бешенства, рык вряд ли означал согласие, но успевшая уже впиться в его правое плечо рука мощного парня все-таки разжалась, позволяя Конгу соскользнуть по стене вниз. А после еще нескольких ругательств над головой напротив первокурсника присел и Брайт.

— Давай-ка, ты закончишь, а? Какая-то не очень хорошая история вырисовывается. Я, конечно, сам пошутить люблю, но всему же есть мера. А на мудилу ты не похож. Вроде…

Конгфоб горько усмехнулся наставнику и продолжил свой рассказ. Новый синяк, что сейчас, наверняка, расплывался по его коже после удара Нотта совсем не ощущался, но слезы на глазах все равно были. От тех слов, что нужно было произнести, а еще больше — от тех воспоминаний, что их сопровождали. В них он искренне беспокоился за лидера инженеров во время его несправедливого наказания на спортивном поле, и был счастлив, когда получалось уменьшать боль старшего, ухаживая за ним. Там он мечтал увидеть улыбку Артита и слушал любимый голос, который чуть сбивчиво рассказывал о том, что третьекурснику важно, а что нет… Конг не скрывал от парней, собравшихся в комнате, ничего, кроме одной-единственной вещи — того, что в ночь получения флагов они с Артитом стали близки. Это… это принадлежало не только и не столько ему, сколько старшему, отдавшему себя до конца. Его Солнцу, что готово было сиять для него всю жизнь, но которое он погасил уже на следующее утро.

— Я люблю его. Очень, очень люблю, — слова казались бесполезными пустышками, но первокурсник не мог не произнести их в очередной раз. Ведь все, о чем он мечтал сейчас — повторять их снова и снова. Тому человеку, которому они предназначались. Только Артита, увы, рядом не было.

— М-да… Дела. — Брайт, уже давно безостановочно ерошивший свои волосы, довел их до состояния полнейшего хаоса, и сейчас выглядел основательно потрепанным. — И с какого Арту это все? Он же больше всех об этой мелюзге переживал… Еб***.

— Почему… ты только сейчас об этом рассказал? Он же… целую неделю так ходит. Это, по-твоему, «люблю»? Мы… могли бы уже что-нибудь сделать! — Нотт, стискивающий кулаки и по-прежнему нависающий сверху, пытался сдерживаться, но получалось это у него с явным трудом. — Какого черта ты врал, что не знаешь ничего?!

— Я не знал, — Конг взглянул в чужие глаза, понимая, что после этих слов, все станет только хуже. — Не я рассказал ему правду о нашем знакомстве. Он сам услышал. Случайно. В прошлую субботу. Я… говорил об этом с Эмом на улице, а пи… я не знаю как, но… он был где-то там. Но не признался сразу. Только вчера… и…

— Не подходи к нему, — Нотт, как-то незаметно опустившийся на пол рядом с ним, плавно поднял руку и обхватил первокурсника за шею, мгновенно сжимая ладонь на смуглой коже и останавливая поток слов. В черных глазах наставника пылала ярость. — Больше никогда, слышишь? Из-за тебя… это все… из-за тебя. Он влез в конкурс Лун только, чтобы быть ближе к тебе. Выброшенное вместо занятий время… порицание пи’Ди… слухи о саботаже… наказание… то самое наказание, из-за которого он провалялся в постели неделю, и о котором ты так «переживал» — твоя вина. Его боль и новая болезнь… Ты хоть раз думал о том, что делаешь с ним? «Люблю»? Ты не знаешь, что это такое, нонг’. И ты не будешь мучать его снова. Если хочешь остаться целым, просто…

— Я не уйду, — Конг, изо всех сил вцепившийся в мускулистое запястье, наконец-то, сумел отодвинуть от себя чужую руку, и пусть голос хрипел и стихал через слово, но если хоть кто-нибудь из наставников считал, что это его остановит, то напрасно. — Я буду заботиться о нем. И мне все равно, если вы против. Я верну его назад сам. Только… поддержите его сейчас. Вы же умеете.

Брайт посмотрел на него как-то странно, а Нотт сильнее сжал зубы. Ничего не давал младшему и мат, доносящий со стороны балкона, лишь тихое Туты: «Артит нас убьет…» — наконец, окатило Конга пониманием: третьекурсники рассказали ему слишком многое из того, что лидер инженеров сейчас бы ему не доверил. Ни один из находящихся в комнате не сможет подступиться к главе наставников близко, когда тот узнает, о чем здесь говорилось. А он узнает обязательно, потому что врать ему снова, в такой ситуации никто из них не посмел бы. Первокурсник закрыл глаза и уперся затылком о стену. Один. Его пи будет совсем один. Но ненадолго. И в последний раз. Конг обещал себе, что сделает все, чтобы Артиту больше никогда не пришлось проходить через подобное снова. Он сможет доказать старшему, что любит. Его Солнце улыбнется, и все будет хорошо. Скоро. После того, что он здесь услышал, времени на сомнения о праве быть рядом просто не оставалось.

Комментарий к Часть 73

Ну, вот и поговорили)) Надеюсь, со всем разобрались. Дальше уже Артит, а то до него никак не дойдет очередь))

========== Часть 74 ==========

***

После того, как младший ушел, Артит просидел несколько минут без движения, а потом, коротко простонав, распластался по кровати сам, уткнувшись лицом в одну из подушек, что раньше служила опорой для Конга. От нее исходил легкий запах лекарств. Лидер инженеров тяжело, надрывно вдыхал его и понимал, что никогда еще не чувствовал себя настолько безмозглым подонком.

Мало того, что он выставил за дверь паренька, которого, по сути, избили из-за него, и который передвигался-то с трудом, так и сделал это самым отвратительным образом: наговорив всякой гадости, из-за которой тот станет чувствовать себя еще более виноватым. Это же Конгфоб. Он точно сумеет соотнести услышанное здесь с тем состоянием, в котором находился сам Артит всю последнюю неделю. Итог? Первокурсник ни за что не поверит, что для него это ничего не значит, и окажется привязанным к нему только больше. Это было так смешно… И почти предрешено. Наставник обреченно проклинал собственную несдержанность, и издевательски спрашивал у себя, а не этого ли он на самом деле хотел, но внутренний голос упрямо молчал и покорно принимал все те потоки ненависти, что от самого же Артита и исходили. Ни о каких занятиях речь больше не шла.

Лишь на следующее утро лидер инженеров вновь приступил к своей бесконечной учебе. Брайт позвонил почти одновременно с этим «счастливым» моментом, так что Артит, чтобы не сбиться, постарался завершить разговор как можно быстрее. Конечно, глава наставников понимал, что правду о произошедшем на конкурсе Лун придется рассказать теперь и друзьям, но лучше будет сделать это в университете, где у них не получится тут же отправиться мстить, а у него будет время их чуть успокоить. На что он не рассчитывал точно, так это на то, что буквально через несколько часов парни сами заявятся к нему полным составом. И даже без характерных для Брайта выкриков из коридора. Открыв дверь на очередной стук, Артит имел «удовольствие» понаблюдать за пристыженными лицами своих друзей, которые выглядели так, будто они сперли все его деньги, прокутили их, а потом осознали, что ему не на что будет жить. Хотя он бы предпочел именно этот вариант тому, который услышал в итоге.

Противная безысходность, с которой он так и не справился до конца прошлым вечером, во время рассказа парней накатывала на него многократно усиленная, заставляя чувствовать себя так, будто ему оглашали пожизненный приговор. Мелкие волоски вставали дыбом по всему телу, а слюна просто-напросто исчезла без следа. Сам он не произносил ни слова, и ребята, пользуясь возможностью, пытались объяснить, что ничего не знали, а то бы никогда…

— Вы не тронули его? — прерывая очередной виток извинений, Артит задал самый важный вопрос, в ответ на который последовало напряженное молчание. В глазах защипало, и лидер инженеров посмотрел на друзей внимательнее. Нотт еле заметно повел плечами, но стал выглядеть только упрямее.

— Несильно. Он заслуживает большего.

— А ты не заметил, что он уже пострадал? — глава наставников горестно усмехнулся, разглядывая своего друга, но тот был уверен в своей правоте.

— Мне все равно, Арт. Он не праведный ангелок. Разве ты этого не понял?

— Понял. Но ты не знаешь кое-чего еще, Нотт… — лидер инженеров с усилием сглотнул и рассказал о том, как был потерян, а потом найден его телефон, и какую роль в этом сыграл младший. Друзья слушали его не прерывая, дав ему возможность высказаться до конца и даже позволив предупредить о том, чтобы они не велись на провокации, которые мог устроить спортивный факультет в будущем. Все это было тяжело, тоскливо и совершенно неуместно, но тянуть и дальше было нельзя. Он окончательно потерял контроль над происходящим, и больше не представлял, что и когда может случиться снова. Оставалось только надеяться, что ребята хоть немного могут подумать собственными мозгами и больше не полезут, куда не надо.