Студент экономического факультета часто-часто заморгал, впиваясь пальцами в собственные колени, а лидер инженеров уже шел в сторону ванной. Сомнений не было никаких: его присутствие здесь было нежелательным. До крови прикусив губу, первокурсник медленно поднялся и немного постоял. Ноги затекли нещадно. А еще болезненно пульсировало сердце. Ощущения были отрывочными и, определенно, неприятными, но на иное рассчитывать было сложно. Оглянувшись, Конгфоб посмотрел на стол, где все еще стояло розовое молоко, и, сглотнув, попробовал решить, нужно ли забирать его с собой: оно, наверняка, стало Артиту еще отвратительнее, но старший не выглядел подавленным, и, может быть, ему будет даже в радость избавиться от него самому… Помотав головой, первокурсник пошел к выходу. Все эти мысли не имели ничего общего с реальностью и явно были лишними, он это понимал. Лидер инженеров был в состоянии разобраться, что ему делать со стаканом молока. И с самим Конгом — тоже.
========== Часть 98 ==========
Дорога до дома слилась для первокурсника в единое расплывчатое нечто, в которое мыслям доступа не было. Все необходимые действия совершались автоматически: вернуться в собственное общежитие, забрать собранные вещи, вызвать такси… упорно всматриваться в проносящиеся за окном машины виды и отсчитывать проходящие секунды. Из сковывавшего его оцепенения первокурсник вырвался лишь тогда, когда он подъехал к воротам особняка, где уже ждали родители. Объятия мамы, а затем и отца уверенно затянули его в привычную с детства атмосферу не требующей доказательств любви и уюта. Ту самую, что он так хотел создать для Артита. Каким бы ни было начало их отношений, сейчас лидер инженеров являлся самым близким для Конга человеком, и для юноши было бы счастьем однажды привезти третьекурсника сюда.
Оборвав эти, еще более несвоевременные, чем остальные, мысли Конг пошел с родителями домой, где в ближайшие пару часов постарался максимально живо и образно рассказать о прошедших экзаменах и внимательно выслушать все новости, что накопились в его отсутствие здесь, но, судя по встревоженным взглядам старших, получалось у него это плохо. В итоге мама просто-напросто отправила его к себе, а он возражать не стал. Как бы студент экономического факультета ни соскучился по родным, в сердце его все чаще словно кололи тонкими заточенными иглами — глубоко и безжалостно. Сосредоточиться на беседе становилось все тяжелее.
В комнате Конгфоб сразу, не раздеваясь, лег на постель и уставился в потолок. Подавляемые столько времени эмоции вновь обретали силу, и бороться с ними было невозможно. Собственный эгоизм так красиво преобразованный подсознанием в мнимое «благородство» опалял душу жгучим стыдом, а непонимание того, как теперь его воспринимает Артит, давно и твердо убежденный в его неистребимом стремлении помогать другим, порождало удушливый страх. Страх разочаровать того, кто только-только начал ему опять доверяться, но вновь оказался перед фактом его вранья, развенчивающего к тому же тот образ, который старший успел для себя создать. Нет, Конг никогда не стремился казаться лучше, чем он был на самом деле, но верил, что однажды у него получится стать лучше, и лидер инженеров сможет гордиться им по праву. А теперь? Если он до сих пор обманывает самого себя, то о чем вообще можно говорить?
Раздрай в мыслях и чувствах с каждой минутой все нарастал, грозя захлестнуть бессмысленной паникой, и в какой-то момент первокурсник просто вскочил с кровати, надеясь хоть какими-нибудь действиями снизить накал собственных эмоций. Тут же прострелившая внизу поясницы боль заставила замереть и растерянно моргнуть. Конечно, Конг знал, что было причиной столь своеобразных ощущений, и удивляться здесь было нечему, но это мгновение дискомфорта напомнило о том, о чем забывать не следовало никогда — счастье Артита. Которое первокурсник все-таки мог подарить старшему, несмотря на все свои ошибки. То потрясающее тепло, что излучал его пи вчера, тихонько шепча: «Мой»; тот первозданный восторг, что осветил лицо главы наставников, когда они соединились прошлым вечером; та непередаваемая нежность, что светилась в глазах третьекурсника, когда они укладывались спать — все это стоило того, чтобы бороться за них изо всех сил. Стоило того, чтобы стискивать зубы и продолжать двигаться дальше. И плевать, что он сам еще долго не сможет себя простить, Артиту было хорошо с ним, и он не может позволить этому счастью исчезнуть, просто потому что ему было за что-то стыдно.
Опустившись на пол у самой постели и оперившись о нее спиной, студент экономического факультета вытянул из кармана джинс телефон и медленно набрал в Лайне сообщение: «Мы же увидимся завтра, пи? На свадьбе? Я не стану тебя тревожить. Обещаю. Просто побуду рядом». Щеки вновь опалило жаром прилившей к ним крови, но первокурсник упрямо нажал «отправить» и чуть проскользил по паркету вперед, укладывая голову на кровать. Не важно, насколько нахальным или эгоистичным он может показаться в глазах старшего. Не важно, если пи поставит его на место какой-нибудь резкостью. Все это не имело значения, если Артит сможет увидеть другое — ему не все равно. Конгу важен каждый миг, который они могут провести вместе, и, каким бы идиотом он ни был, он действительно очень сильно любит свое Солнце.
***
Уходя в ванную, третьекурсник прекрасно знал, что, когда он выйдет, младшего в комнате уже не будет. Конгфоб мог спорить, мог упорствовать, когда нужно и не нужно, мог поражать своей твердолобой уверенностью в собственной правоте, но только не тогда, когда вина захлестывала его с головой. Сейчас же был именно такой случай. Артит понимал, что первокурсник не врал, когда говорил, что не осознавал истинных мотивов своих поступков раньше: достаточно было вспомнить расширенные на протяжении почти всего их разговора зрачки парнишки с плещущейся в них мольбой. И, видят боги, лидер инженеров не хотел усугублять состояние младшего, но все, на что он был способен в тот момент — осторожные прикосновения, подтверждающие, что он не злится. Не злится, просто… растерянность оказалась слишком велика, а он не знал, как с ней справиться, и не было ни единой гарантии, что он не наговорит Конгу какой-нибудь ерунды, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Все-таки первокурсник мог рассказать о своей затее гораздо раньше, если бы захотел. Но не торопился, продолжая обманывать. Боялся? Определенно. Только этот страх отличался от того, которым наставник объяснял поступки студента экономического факультета сам. Артиту и в голову не приходило, что во всем этом может окажется замешана боязнь потерять его.
Лидер инженеров поднял лицо к бьющей из душа воде и постарался отключиться от мыслей хотя бы на несколько минут, но тщетно. Раз за разом он возвращался к выводу о том, что Конгфоб влюбился в него гораздо раньше, чем он привык думать. Гораздо сильнее и отчаянней. Так жадно, что остановиться младший просто не смог. И пусть вариант сближения, выбранный студентом экономического факультета, не делал ему чести, но, чем, по сути, его собственное поведение было лучше? Ведь он сам притворялся перед Конгом совсем другим человеком в надежде понравиться. Причем делал это вполне осознанно. Они оба обманывали и обманывались, но младший готов был отвечать за свои ошибки и по-прежнему тянулся к нему изо всех сил. Предлагая все, что у него было. Воспоминания о прошлом вечере окрасили щеки Артита легкой краской, и он поспешил отключить воду. Душ сейчас вызывал весьма специфичные ассоциации.
Выйдя из ванной и убедившись в собственной правоте — Конга в комнате не было — третьекурсник медленно подошел к столу, на котором по-прежнему стоял завтрак, купленный младшим. Розовое молоко тоже оставалось на месте. Удивительно, но больше никакого отторжения оно не вызывало. Наоборот. Подхватив стакан и проигнорировав то, что лед в напитке давно растаял, Артит с жадностью приник к трубочке, чувствуя, как знакомый вкус оседает на языке сладостью.
Было здорово, и улыбка сама собой коснулась губ наставника. Приятное тепло медленно, но верно охватывало все его существо, и мир вокруг, будто поддерживая его радость, наполнялся цветами, звуками и запахами. Как никогда хотелось жить, и причина этого была абсолютно ясна — его упрямый, не умеющий отступать младший. Которому, кстати, все-таки не помешало бы поразмышлять над этичностью своих поступков. Хотя в том, что первокурсник непременно это сделает и без его подсказок, Артит нисколько не сомневался. Как бы Конг ни винил себя в эгоизме, лидер инженеров лучше других знал, насколько чуток и заботлив по отношению к окружающим его любимый. Сегодняшнее открытие не могло не стать для первокурсника ударом, но он с ним справится, и, сделав выводы самостоятельно, больше никогда о них не забудет. Нужно только дать ему чуть-чуть времени. Хотя бы до завтра, пока они не увидятся на свадьбе у пи’Тума и обо всем не поговорят. Конгу это будет полезно, а он сумеет взять себя в руки. Или нет. От проникающего все глубже осознания, что у них все взаправду, что их чувство — взаимно, и они действительно могут быть вместе, наставника начинало откровенно потряхивать. Он не представлял, что сможет вымолвить хоть слово, если в таком состоянии увидит младшего, а ведь нужно было… нужно было сказать еще самое важное. То, что он ни разу не произносил, глядя Конгу в глаза. То, что он с трудом говорил даже мысленно.
