— Вот же… Как вы меня достали. Разбирайтесь сами. — поставив в раковину кружку, он обводит нас хмурым взглядом и предупреждает. — Я приеду завтра утром, и, надеюсь, вы оба будете живы. Тебе, Крист, я одежду, так и быть, привезу. Не думаю, что тебе стоит появляться в таком виде завтра на съемках. Они, кстати, начинаются в 8. И лучше вам это запомнить.
Когда пи’Джейн уходит, я еще с минуту сижу, а потом все-таки иду к молчащему Прачае и тяну со стула за собой в спальню. После первых неловких шагов он понимает, куда я его веду, и, наконец-то, проявляет осмысленность:
— Крист!
— Что?
— Тебе не кажется, что это сейчас не лучшая идея?
— Не кажется. Я вообще не знаю, что сейчас лучше. Но не смогу сидеть тут с тобой и чинно болтать за чаем. Меня до сих пор трясет. К тому же я почти двое суток не спал. Можно я послушаю тебя, лежа в кровати?
Он вздрагивает, отводит взгляд, но больше не спорит. Раздеваемся в полной тишине, в разных углах и не смотря друг на друга. Дурацкая ситуация. Оказавшись, наконец, на постели, тут же прижимаюсь к нему, устраивая голову на его груди. Знаю, что ему будет сложно объяснять мне все, глядя в глаза, а так… я буду чувствовать биение его сердца.
Он молчит долго, наполняя всю комнату тяжелой тишиной, но я все равно жду, пока он сам… И, конечно, он все-таки начинает. Медленно, тихо, иногда останавливаясь, а иногда увеличивая темп, будто тоже стараясь покончить с со всем поскорее, пытается облечь все в слова, смысл которых растекается по телу мукой, заставляя каждую мышцу застывать в немыслимом напряжении. Но не только у меня, у него — тоже, и от этого горчит лишь сильнее.
Мой добрый, умный, замечательный пи почему-то решил, что именно он знает, какой выбор будет самым правильным: что тогда, что сейчас. Я абсолютно не согласен, но сейчас на споры сил нет никаких. Все равно у нас еще будет время. Да, я, наверняка, много-много раз наору на него, и, возможно, не единожды хлопну дверью, уходя и тут же возвращаясь, но… это не важно.
Потому что все, что он делал, он делал, считая, что так будет лучше мне. И причиной всему то самое чувство, которое меня заставляло вести себя так эгоистично и зло. Он, конечно, гораздо достойнее… но тоже не прав. Только это мы обсудим уже гораздо позже. Сейчас, когда он закончил, и я чувствую, как неровно бьется его сердце в груди под моей щекой, мне нужно только одно…
— Пи… — поднимаю голову и смотрю ему прямо в глаза, в которых так много вины и муки. — скажи это мне. Пожалуйста.
Сингто, конечно, понимает, о чем я, и первые секунды привычно пытается отвести взгляд, но длится это недолго. Нам больше нет смысла прятаться, он тоже это знает. Вдыхает чуть больше воздуха, мягким движением перекладывает меня чуть дальше от себя, переворачивая на спину, а потом нависает сверху, смотря мне прямо в глаза и все-таки говоря…
— Я люблю тебя, Крист Перават Сангпотират.
И, наверное, мне не только сейчас, мне вообще больше ничего не нужно. Тянусь пальцами к его щеке и нежно обхватываю ее ладонью. Он никогда не узнает, насколько прекрасен в этот момент: с немного грустной, но такой ласковой улыбкой на губах и льющимся из глаз бесконечным теплом. Все это останется мне. Только я… тоже хочу ему что-нибудь подарить. То, что не отдавал никому до него.
— Пи… ты же знаешь, я сегодня стал актером года… Мне даже награду вручили… Но я все равно считаю, что ты лучше… Думаю… будет честно… если ты получишь… меня.
Черные глаза напротив все большее темнеют, наполняясь силой… желанием… и мне еле удается договорить до конца, но я точно знаю, что он хочет этого. Я тоже. Синг перехватывает мою ладонь, целует ее, а потом наклоняется ниже, горячим шепотом обжигая мне душу:
— Ты получил награду заслуженно, Кит. Но я приму все, что ты захочешь мне отдать. И тебе подарю… то, что важнее любых наград. Надеюсь, когда ты засияешь еще ярче, я все равно смогу смотреть на тебя, не отводя взгляд, моя единственная Звезда.
Его губы прихватывают мочку моего уха, посылая волну дрожи по всем телу, и я не успеваю сказать ему, что… что он… сердце просто оглушает мысли, за считанные секунды ускоряя пульс настолько, что от этого почти больно, и мне никак не удается ни сосредоточиться, ни хоть как-то ответить. Все, что мне остается — только вздрагивать от каждого прикосновения сильных пальцев… нежных губ, оставляющих на моей коже следы его страсти… пламя, все быстрее распространяющееся от одной клетки к другой. И уже скоро кажется, что даже моя кровь кипит, а я не знаю, как остановить все это, лишь сильнее вжимаясь в простыни, цепляясь за них пальцами… Я не выдержу… так.
— Син… Син.гто.
Он смеется. Радостно. Искренне. Тянется к тумбочке у кровати, находит всегда лежащую там теперь смазку. И снова целует меня… везде. А я мечусь, бьюсь под ним в ловушке нежности, что приковывает меня к нему гораздо сильнее любых цепей. И мне уже все равно, что за мольбы срываются с моих губ, он их тоже не слушает, ласкает так, как считает нужным, подчиняя себе мое и так послушное ему тело. Стирая все, что было раньше. Оставляя лишь настоящее, в котором есть только он. Я. Мы.
— Син…
Тихий стон, срывающийся с моих губ, он ловит собственными, тут же углубляя поцелуй, одновременно проникая внутрь моего непривычного к такому тела уже двумя пальцами. Это… странно и немного больно. Но мне еще никогда не было так хорошо. И я делаю легкое встречное движение, которое он сразу прерывает, удерживая меня на месте второй рукой… Ну почему…
— Кит… подожди. Ты не готов.
Я мотаю головой и немного сердито кусаю его за плечо. Я все равно никогда не буду столь же хорошим, как он… и я больше не могу ждать. Прачая понимает и отпускает, сбивчиво шепчет в мои волосы извинения, позволяя мне тоже подстраиваться так, как считаю нужным я… И пусть принимать его сложно, но уже скоро пальцев мне мало, и я прогибаюсь сильнее…
— Син… ну, пожалуйста… хватит… я так…
— Люблю тебя, Крист…
И одним сильным толчком он заполняет собой не только мое тело — весь мир. Слезы срываются с ресниц, но я распахиваю глаза только шире. Мне больше нечего желать. Он подарил мне все, о чем я мечтал. Только я… отдам даже больше. Он поймет. Почувствует.
А пока: это его уверенное движение тянет меня за собой, возвратное — вжимает в постель, заставляя мир вокруг вновь проявляться, обретать четкость и яркость, раскрашиваться тысячами новых цветов и оттенков, ослепляя и навсегда выжигая этот миг внутри. Теперь я точно знаю, что такое счастье…
— Я так люблю тебя…
Комментарий к Часть 25. Крист
Остался только эпилог… он будет маленьким, но, надеюсь, очень теплым. Спасибо вам за всю ту поддержку, которую я получала все это время. Без вас ничего этого бы не было. Вы - чудо))
========== Эпилог ==========
Сингто
— Вам что-нибудь принести?
Молоденькая стюардесса, смущенно задает стандартный вопрос, стараясь не смотреть, как на моем плече спит мой упрямый возлюбленный. А ведь я столько раз просил его быть скромнее. Легко вздыхаю, и с улыбкой покачиваю головой, отказываясь. Все что мне нужно, у меня уже есть. Она кивает и идет дальше.
— Ты ей улыбался. — внезапно обвиняет мое непонятно когда проснувшееся и уже насупившееся счастье, устраивая на моем плече подбородок и изучая меня прищуренным взглядом.
— Крист… я всем улыбаюсь. Это моя обязанность, как актера. Мне напомнить, как перед фанатами растекаешься в лужицу удовольствия ты?
— Мне можно. — я с интересом приподнимаю брови, всматриваясь ему в глаза, без всяких слов спрашивая с какой это стати. Перават чуть вспыхивает, не выдерживая, и виновато сползает вниз по сиденью кресла, утыкаясь в мое плечо теперь уже лбом. Отлепить его от меня хоть на секунду все равно невозможно. И, если честно, в глубине души я этому очень рад. — Ладно. Я понял. Но мне это не нравится.
— Я знаю, Кит. Но мы сами выбрали эту профессию. Не сердись. Лучше поспи. Сегодня у нас долгий день, а ты вчера снимался допоздна.
