— Правда. — так и не сажусь, прожигая ее взглядом. Внутри все крошится ломкими осколками… заходится от ярости и… страха. Как же так… Он… поэтому ушел? Уже тогда? Карьера?.. Так… больно… Но… — Я люблю его.

— Ты — да. А он? Почему ты прибежал сюда, а не поговорил со своим благоверным? — кун Дара насмешливо смотрит на меня, а мир вокруг окончательно смазывается, теряя очертания, и я до крови впиваюсь ногтями в собственную ладонь. Я не сорвусь. Не при ней. — Молчишь? И правильно. Ты тоже понимаешь, что, если его заставят выбирать, то он снова выберет не тебя.

— Вы ошибаетесь.

— Я права. И ты тоже это знаешь. Но, если хочешь, можешь проверить сам. Завтра я встречаюсь с Прачаей. Поговорим и о тебе. Если так интересно, то приходи тоже, я назову тебе место. Только… не советую болтать об этом с Сингто. Посмотришь, каков он на самом деле. Может, хоть это прочистит тебе мозги. — кун Дара встает со своего места, обходит стол и оказывается совсем близко, смотря мне прямо в глаза, пока я кусаю губы, чтобы… чтобы… — Ты меня разочаровываешь, Крист. Не об этом я хотела с тобой говорить, но… больше не о чем. Возможно, завтра все изменится. А сейчас, пожалуйста, покинь мой кабинет.

Я отшатываюсь… А потом просто ухожу. Не оглядываясь и не прощаясь. В голове нет ни единой мысли, и до самой машины я иду в каком-то странном отупении, безразлично кивая знакомым актерам и персоналу, которые по каким-то причинам до сих пор оставались в здании и теперь здороваются со мной…

Только оказавшись внутри автомобиля, в котором мы с Сингом еще недавно ласкали друг друга, я понимаю, что что-то не так. Что меня трясет все сильнее… что я кричу… Кричу, срывая голос и не видя ничего вокруг от текущих по щекам слез. Не понимая… как же он мог… И если снова… Что он действительно так и не сказал…

И мне нужно почти пять минут, чтобы набрать дрожащими пальцами «Я люблю тебя», смаргивая и сглатывая проклятые соленые капли… Еще несколько, чтобы получить ответное сообщение… «Увидимся завтра, Крист. Спокойной ночи». И лишь мгновение, чтобы пальцы ослабли, выпуская телефон из рук. Ни разу. Он так ни разу мне этого и не сказал.

Тихо, надрывно смеюсь и коротко нажимаю на кнопку, откидывая свое сиденье назад. Как утром. Но уже один. И все равно это лучше, чем ехать к себе, где меня никто не ждет, ведь здесь я по-прежнему могу закрыть глаза и еще раз повторить:

— Я люблю тебя, пи.

А там… где-то глубоко внутри, он обязательно потянется к моим губам… И я… не отпущу, все ближе прижимая к себе.

========== Часть 24. Сингто ==========

Сингто

Яркие вспышки фотоаппаратов и крики фанатов давно привычны, так же, как и необходимость широко улыбаться на протяжении всего пути от машины к холлу. Все как обычно. Кроме одного: сегодня я с первого же мига начинаю искать взглядом Криста, надеясь увидеть его еще до того, как мы окажемся в зале. Тянущее чувство в груди с самого утра не дает мне покоя.

Вчерашнее короткое: «Я люблю тебя» — стало единственным сообщением от него до этого момента, и это…странно. Он всегда закидывал меня бесконечными посланиями, и вряд ли после собственного признания изменил бы своим привычкам… Но даже если так… Почему он не ответил, когда я сам написал ему несколько часов назад?

Мысль о том, что кун Дара вчера могла сказать ему что-то не то, заставляет все внутри сжиматься от иррационального страха, пугая гораздо больше, чем моя собственная скорая с ней встреча. И пусть я пытаюсь успокоить себя тем, что к ней он поехал сразу после съемок, а фотки, которые я потом видел в его инсте, он публиковал уже после… Но помогает мало. Уверенность в том, что он не стал бы дурачиться с пи’Оффом в ресторане, если бы узнал о нашем с кун Дарой соглашении, больше не спасает. Мне нужно поговорить с ним.

Наконец, замечаю его в группе других актеров и пытаюсь догнать, но меня перехватывают журналисты, и еще 10 минут приходится давать очередное интервью, пока он уходит все дальше. Хочется наорать на всех, кто меня задерживает, но я привычно сдерживаюсь и почти ненавижу себя. Если бы на моем месте был Крист, он бы сумел придумать какую-нибудь отговорку.

В зале нас тоже сажают так далеко друг от друга, что пересечь все это расстояние до начала церемонии, не будучи еще сотню раз остановленным снующими везде репортерами, просто нереально. Остается до боли сжимать зубы и ждать окончания мероприятия. Здесь нам все равно уже не поговорить нормально. В итоге большую часть награждения я просто не слушаю, лишь изредка хлопая в ладоши, когда объявляется очередной победитель.

Все меняется, когда дело доходит до номинации на лучшего актера года и после представления претендентов… конечно, называют его имя. Он действительно был великолепен в своем последнем сериале, и я с гордостью смотрю за тем, как он поднимается на сцену. Но… камеры, берущие крупным планом его лицо, абсолютно безжалостны, и я четко вижу стынущий в его черных глазах отчаянный страх. Впиваюсь пальцами в собственные колени и понимаю: она все-таки ему рассказала. Ударила по нему раньше, чем встретилась со мной. А я ведь так и не успел сказать ему… что все не так.

Обязательная речь победителя звучит ярко и задорно, и даже улыбка на его губах расцветает именно в те моменты, которые подходят для этого больше всего, но я, как и десятки других собравшихся здесь людей, вижу… что его уверенность лишь броский фасад, за которым мглой скрывается боль. Боль, причиной которой являюсь я. Как будто услышав мои мысли, он находит меня взглядом, и его слова вспарывают мое сердце:

— Но важнее этой награды… важнее всего — ваша любовь. Она… делает нас сильнее, ярче и лучше. Пожалуйста… не забывайте об этом. — На глазах Криста отчетливо проступают слезы, и десятки фотоаппаратов делают снимки, как внезапно губы не желают его слушаться, так и не складываясь в очередную улыбку. Но он гораздо сильнее, чем кажется, и, встряхнув головой, отведя от меня взгляд, заканчивает. — Я люблю вас. Спасибо, что вы есть.

Зал взрывается аплодисментами, а я смотрю, как он спускается со сцены, и только рука пи’Джейна, сидящего рядом, удерживает меня на месте.

— Куда? Церемония еще не окончена.

— Крист…

— Он вечно плачет на награждениях. Будто ты не привык. Успокойся.

— Не в этом дело. — обрываю себя, не собираясь объясняться, но с места больше не срываюсь. Вокруг действительно слишком много лишних глаз. К тому же — уже слишком поздно, и прежде чем говорить с ним, я должен узнать, что рассказала она. И молиться о том, чтобы он сумел простить меня.

Еще спустя час и пять интервью за мной, наконец, приходит один из менеджеров GMM и отводит в пустующий зал недалеко от банкетного, где продолжает веселиться светская тусовка. Пи’Джейна, привычно отправившегося следом за мной, я прошу остаться снаружи, а сам медленно захожу внутрь. Не хочу, чтобы у нашего разговора были свидетели, даже он.

После искрящегося нарочитым весельем и удушающего завистливыми взглядами огромного пространства здесь все выглядит пустынным и заброшенным, но я этому рад. Меня никогда не привлекала блестящая мишура актерства, и, идя к женщине, стоящей у окна и задумчиво изучающей вид оживленной улицы внизу, я ничуть не жалею о том, что могу этого лишиться.

— Кун Дара… — останавливаюсь рядом с ней и вежливо кланяюсь. Пусть я ненавижу ее, но она многое сделала для меня. И для него.

— Сингто. — взгляд темных глаз все так же спокоен и холоден, несмотря на показную приветливость. Только это больше не важно: ее право демонстрировать то, что она считает нужным. А мое — защищать то, что дорого мне. — Ты вырос. Видела твою последнюю работу, она была прекрасна. Жаль, что ты не победил. Я бы выбрала тебя.

— Спасибо, кун. Но, думаю, Крист тоже заслужил эту награду. Все честно.

— Честно… Ты слишком правильный, Сингто. И порой это не очень хорошо. Но какая разница? — она усмехается, ее тон становится жестче. Она никогда не любила ходить вокруг да около, и сейчас я за это благодарен. Я тоже не хочу вести светские беседы. Мы оба знаем, зачем сюда пришли. — Я вижу, что тебе есть, что сказать. Начинай. После беседы с Кристом ты меня уже не удивишь.