— Эй, — не открывая глаз, произнес Роджерс. — Судя по ноющему колену, все осталось по-прежнему, а потому я хочу на завтрак тот твой омлет с зеленью.
— Офигеть, — уже начиная возмущаться, Брок понял, что безбожно фальшивит — возмущения не наскребалось даже на то, чтобы столкнуть этого наглеца с кровати. — Я каждое утро, что ли, готовить буду?
— Сколько калорий в тех восхитительных сосисках, которые мы вчера купили на распродаже? — Роджерс приоткрыл один глаз и вздернул бровь.
Шантажист.
— В тех, которые ты пронес контрабандой и кинул прямо на ленту перед кассиром в надежде, что я не стану поднимать скандал?
— Получилось же.
— Я Капитан Америка, мелкий жулик.
— А вот сейчас обидно было, — хмыкнул Роджерс. — За, так сказать, масштаб. Омлет с зеленью, — напомнил он. — И я, так и быть, сделаю так, чтобы ты почувствовал вкус тех сосисок. Каждый его оттенок.
И он сделал. Господи, как же охуенно он сосал. За его рот Брок готов был готовить чертов омлет хоть каждое утро всю оставшуюся жизнь.
А вот это уже было интересно. Но тут Роджерс скользнул под одеяло, разгоняя кровь в чертовом ледяном гробу, в котором оказался заточен Брок, и все, что не касалось его охуенного рта, стало неважным.
***
— Я не надену твой чертов костюм, — Брок собирался настаивать хоть до вечера и похрен, что они опоздают на базу. — Я не чертов Капитан Америка, вне зависимости от того, как выгляжу. Мы договаривались.
— Ладно, — Роджерс сжал пальцами переносицу и сделал серию глубоких вдохов-выдохов, успокаиваясь. Его внутреннее спокойствие то и дело перебивалось высоким гормональным фоном тела, которое ему досталось. — Я поищу обычную форму агента. У меня где-то была.
— Сделай милость.
— Но щит ты возьмешь. Надо отработать броски. Мало ли что.
И это они тоже обсуждали, поэтому Брок кивнул. Сам Роджерс отлично смотрелся в его форме, но теперь Брок бы никогда его с собой не перепутал, даже если бы потерял память. Даже на видео.
Форма нашлась. Брок потратил драгоценные пятнадцать минут, чтобы разгладить загибы — та была новой. Роджерс стоически ждал, хотя мог умотать на своем байке еще полчаса назад.
— По расписанию, — сурово напомнил Роджерс, прикладывая палец к считывателю и позволяя сканеру считать рисунок сетчатки. Брок прямо диву давался, как тот умел переключать режимы с “жру ворованную пиццу с пола” на “я Капитан Америка, все под контролем”.
— Ага, — отозвался Брок, гадая, что будет, если его сейчас поцеловать на глазах у не готовой к такому общественности. — В обед срежемся у кафетерия. И не тяни в рот что попало.
Роджерс сурово кивнул, будто не оценил двусмысленности, и направился к лифту для высшего командного состава. Брок потащился в зал — начинать рабочую неделю с тряски нажранным за выходные было традицией Страйка. Он не собирался от нее отказываться только потому, что теперь это нажранное ему нужно было удержать, а не стрясти.
— Так, блядь! — гаркнул он, едва переступив порог. Бойцы, охренев, моментально повскакивали со своих мест и, выстроившись в шеренгу, вытянулись по стойке “смирно”. — Кто не успел принять удобную позу, ослабить ремень или отрегулировать кобуру — ваши проблемы. Потому что сегодня бежим в моем новом темпе. Кто доживет до финиша — уйдет на ланч на полчаса раньше.
— К-командир? — недоверчиво протянул Роллинз, знавший его лучше остальных и хорошо соображавший.
— Бинго, — похвалил Брок. — Погнали, девочки.
— Вы слышали треск? — драматическим шепотом произнесла Мэй. — Это порвало мой шаблон.
— Двигаем!
И они двинули.
Что ж, Брок вынужден был признать, что Роджерс — читер, каких мало. При наличии в организме сыворотки все эти марш-броски для него — как для самого Брока пешая прогулка по парку в хорошую погоду. Он даже не запыхался, хотя держал максимально возможный для остальных бойцов темп. Даже неинтересно стало.
— Роллинз, Таузиг, Латталь и Андерсон — свободны до часа. Для остальных шоу продолжается.
Брок хотел свое тело назад — тогда и уважение казалось заслуженным, и ощущения от марш-броска были другими. Но пока было вот так — и ничего не попишешь.
***
Роджерса он пошел искать минут за пять до начала ланча. Ничего глобально серьезного с тем случиться не могло — Броку бы уже сообщили, — но вот его отсутствие в личном кабинете, хотя Фьюри клялся, что не будет пока никаких интервью и общественных выступлений, наводило на мысли о том, что не планированием единым его нагрузили.
— Ну же, Рамлоу, не тупи, — Брок бы не разобрал этот нервный шепот и не узнал бы его обладательницу, если бы не суперслух Роджерса. Он еще успел подумать о том, сколько на самом деле тому известно при таком-то оснащении, и, зайдя за угол, увидел.
Брок не любил Кетти Бэлл. При все своей красоте, отзывчивости в койке и легком, смешливом характере у нее было два существенных недостатка: блядская натура и муж — директор одного из департаментов ФБР. Брок имел глупость разок покувыркаться с ней до того, как узнал про мужа-рогоносца настолько высокого полета, и все дальнейшие попытки трахнуться пресекал.
— Мэм? — произнес Роджерс недостаточно строго на взгляд Брока. — Вам помочь?
— Да, Рамлоу, у меня большая проблема. Очень большая, так что не упрямься. За время ланча ты успеешь ее решить раза три.
Роджерс был озадачен — его подчиненные явно нечасто хватали его за всякое и тащили в ближайший пустующий конференц-зал, чтобы трахнуть.
Пора было вмешаться.
— Рамлоу? — со всем доступным ему осуждением и стараясь не заржать произнес Брок. — Что здесь происходит? Мэм? Какие-то проблемы? Нарушение субординации? Харрасмент?
При слове “харрасмент” лицо Роджерса приобрело невероятное выражение: возмущение, удивление и осенившая догадка относительно того, какие именно проблемы собиралась решать с его помощью Кетти Бэлл, проскочили одно за другим. Не ржать становилось все сложнее.
— Нет, сэр, — взяв себя в руки, довольно нагло отозвался Роджерс. — Мисс, может, Капитан вам поможет? — тоном засранца, отлично знакомым Броку, невинно предложил он. Брок мысленно пообещал это ему припомнить.
— Миссис, — надменно поправила его Кетти и одернула юбку, задравшуюся, видимо, в пылу погони. — Все в порядке, капитан Роджерс. Я могу идти?
— Идите. А вас, Рамлоу, я попрошу остаться.
— Есть, сэр, — отозвался Роджерс, но, дождавшись пока Кетти Бэлл удалится, ухмыльнулся.
— Задираешь юбки сослуживцев?
— Сослуживиц. Но сослуживцы предпочтительнее. Есть идем?
Роджерс оглядел его с ног до головы, и Брока от этого взгляда окатило предвкушением.
— А ты как, в состоянии съесть положенные тысячи калорий?
— Хочешь мне аппетит разогнать?
— Ну у меня только что хм… свидание сорвалось. Должен же я компенсировать подручными средствами.
Броку давно пора было перестать поражаться его наглости, но пока никак не выходило: на службе и дома это были два разных человека.
Ланч они в результате чуть не пропустили — Роджерс, ничего не делая наполовину, слишком увлекся отладкой чувствительности собственной ледяной туши, и в кафетерий пришлось почти бежать.
Брок слишком увяз в этом. Оказалось, что к совместным пробуждениям и комфортному в быту Роджерсу просто привыкнуть. И завтракать, никуда не торопясь, потому что от дома Роджерса до базы пятнадцать минут на машине, и возвращаться вместе. И вечерами пытаться подпоить Роджерса вином, и говорить, говорить с ним, наблюдая, как блестят его глаза, и представлять, что каждый вдруг оказался в своем теле, но это ничего не изменило.
Брока осенило вдруг — он и не хочет ничего менять. Не видит ничего плохого в том, чтобы его по-прежнему воспринимали с Роджерсом одним куском те, кто был в курсе и сплетничали об их скоропалительном романе, и те, кто все еще нет.
Брок научился есть как не в себя и бережно обращаться с хрупкими окружающими, метать щит так, что тот глубоко врезался в стену, фотографироваться с роджеровским выражением лица и говорить женщинам “мэм”. Он даже почти перестал резать пальцы и ломать вещи, но хуже всего было то, что он теперь знал, как это все может быть, он жил в этом, увидел другого человека с изнанки, оказавшейся неожиданно яркой и забавной, обнаружил там чувство юмора, своеобразный взгляд на жизнь, странные увлечения — много всего. И понятия не имел, как теперь жить, тогда, после, когда все вернется на круги своя.
