– И ты туда же, – нервно ответила Лиза и отключила телефон.

А Ленька опять обозвал себя «дураком». Он несколько раз прокручивал в памяти этот разговор, но так и не придумал, что он должен был сказать Лизе, чтобы она не обиделась. Через месяц Лиза позвонила опять. Она сказала, что отец улетел в Москву и вернется только завтра, и предложила ему приехать вечером к ней в гости. Ленька согласился и, купив красную розу и коробочку конфет «Птичье молоко», к семи вечера был на пороге у Лизы. Они пили чай со свежайшими круассанами, и Леонид отметил, что Лиза – довольно приятная собеседница, она тоже очень начитанна, но самое главное – она умела внимательно слушать. Он ей рассказал о своем детстве, о своей мечте. А она без утайки поведала ему о себе. Ленька узнал, что Лиза – единственная дочь у отца. Мать умерла при родах, поэтому Геннадий Викторович воспитывал дочь один. У Лизы был один физический дефект, левая ее нога была на три сантиметра короче правой. Девушка перенесла несколько операций, но до конца исправить положение не удалось. По этому поводу Лиза очень комплексовала: ее походка напоминала утиную.

Прошел еще один год. Леонида под Новый год назначили менеджером по туризму. С Лизой они по-прежнему встречались. Если она долго не звонила, он скучал и без встреч с девушкой обходиться уже не мог. Вскоре Леонид почувствовал, что по-настоящему влюбился. Но как признаться в этом девушке? Он боялся спугнуть ее своим откровением. Новогоднюю ночь они провели вместе, и девушка сама ему открылась, сказав, что Леонид ей очень нравится. Счастью парня не было границ, но он понимал, что Геннадий Викторович вряд ли обрадуется нищему зятю, воспитанному в деревенской глубинке.

А после новогодних праздников у директора турфирмы случился инсульт. Ленька морально и физически поддерживал Лизу, они вместе навещали Геннадия Викторовича в больнице. Через три месяца Прибытков более-менее оправился от болезни. Он оценил преданность молодого сотрудника, не стал препятствовать счастью дочери и практически через год, так же на Новый год, в узком кругу они сыграли свадьбу. Еще через год, тридцать первого декабря, Лиза родила дочь Дарью. Беременность была тяжелой, Лизу мучил страшный токсикоз, несколько раз была угроза выкидыша, поэтому рожать отец отправил дочь в Германию. После благополучного рождения внучки Геннадий Викторович почувствовал себя счастливым дедушкой и назначил зятя своим заместителем. Сам он редко стал появляться в офисе: частенько побаливало сердце, и основательно делами компании занимался Леонид Григорьевич. Когда Дарье исполнилось три года, сразу после Нового года, у тестя случился обширный инфаркт. К делам он больше не вернулся, написал завещание и ознакомил с документом дочь и зятя. По завещанию семейным туристическим бизнесом будет заниматься Леонид до тех пор, пока будет в браке с Лизой. В противном случае – при разводе – зять не получает ничего и даже должен будет уйти из компании. В случае смерти Лизы, не дай бог, конечно, Леонид будет являться опекуном дочери до ее совершеннолетия. Как только Дарье исполняется восемнадцать лет, весь бизнес переходит к ней, и Леонид, передав дочери управление делами, будет считаться ее работником.

В тот период времени Леонида устраивало абсолютно все, он был вполне доволен жизнью: глава успешной турфирмы, богат, есть верная, добрая жена и, конечно же, пока единственная любимая дочурка. То, о чем он мечтал и к чему стремился, сбылось. Отношения между Лизой и Леонидом всегда были трогательными, они заботились друг о друге. Супруги начали много путешествовать, благо Лиза была легка на подъем и ее не пугали поездки в дальние страны с маленьким ребенком. Мало того, у Лени появилась возможность помогать родителям. И вскоре Григорий Сурков, к большому своему удовольствию и на зависть всей округе, в селе Боровиково поставил новый, добротный дом.

***

Рабочие, негромко переговариваясь, закончили устанавливать елку в углу кабинета. Сделав свое дело, собрали инструменты и торопливо удалились, оставив на полу небрежно разбросанный мусор. Леонид бросил на пол недовольный взгляд и поморщился, словно от зубной боли. Не успел Леонид негативно подумать о неаккуратной работе мужчин, как тут же в приоткрытую дверь осторожно заглянула Анна:

– Леонид Григорьевич, я могу пригласить девушек украшать елку?

– Да, и пусть поторопятся, я через час уезжаю, – ответил Леонид, откладывая в сторону папку с финансовым отчетом. Он, конечно, мог оставить кабинет на попечение Анны и не наблюдать всю эту беспорядочную суету, но он всегда сам любил наблюдать, как преображается новогоднее деревце и превращается в очаровательную волшебницу, исполняющую все его заветные и сокровенные мечты.

На столе резко и неожиданно завибрировал, задребезжал, подпрыгивая, мобильник. Леня отчего-то вздрогнул, в душе необъяснимо смутно и тревожно кольнул ледяной осколок. Звонила мать. Мужчина встряхнул головой, стараясь прогнать противное чувство беспокойства. Он уже собирался ответить матери, но в кабинет с объемной коробкой вошли девушки, сотрудницы турфирмы, все как на подбор длинноногие, в коротких юбках и оранжевых галстуках – отличительный атрибут турфирмы. Из коробки торчала разноцветная пушистая мишура, поблескивая на свету яркими искорками. Леня сегодня отчего-то безразличным взглядом проводил девушек и наконец-то ответил:

– Да, мама, здравствуй. А что у тебя с голосом? Говори, я слушаю… Что? Что ты сказала? Отец, о боже, – вскричал Леонид, шумно отодвигая компьютерное кресло от стола и нервно вскакивая с места. Девушки, не успев поставить коробки на пол, застыли и в изумлении, молча уставились на босса. В дверь кабинета обеспокоенно заглянула секретарша, уже готовая отчитать за нерадивость девушек, полагая, что именно они стали причиной недовольства Леонида Григорьевича. Но, увидев растерянные лица девушек и побледневшее лицо шефа, так и застыла в дверях с приоткрытым ртом.

– Пошли все вон! – завопил Леонид. Девушки, не двигаясь с места, переглянулись. – Вон. Все, – раздельно произнес мужчина и сел на место, обхватив голову руками. Девушкам больше напоминать не надо было, и они, забыв оставить коробки, засеменили к выходу. А Леонид, небрежно отбросив телефон, опустился назад в кресло и, обхватив голову руками, стал раскачиваться из стороны в сторону.

Антон Сергеевич приехал в Боровиково ранним утром, но все же не застал лесника дома. Вера Николаевна, завидев следователя, насколько возможно спокойно пояснила, что он уехал в лесничество в Управу, узнавать насчет работы. Ее волнение и беспокойство выдавали руки, беспрестанно теребившие край передника.

– Так сегодня суббота, выходной, кто его там ждет? – удивился следователь, внимательно изучая лицо женщины.

Вера Николаевна наконец-то взяла себя в руки и, не пряча глаз, ровным, спокойным голосом ответила:

– Он еще вчера днем при мне звонил начальству, и ему назначили встречу на сегодня, в первой половине дня.

– Хорошо, значит, телефон у него есть. А номерок не подскажете?

– Да, конечно, – женщина по памяти назвала номер телефона мужа.

– Спасибо, – поблагодарил следователь хозяйку дома, как только вбил номер в свой телефон, и тут же набрал его. К своему удивлению, Антон Сергеевич быстро дозвонился до Андрея Ильича и попросил, чтобы тот подождал его приезда в районе. Следователь еще раз поблагодарил Веру Николаевну, на что та облегченно ответила:

– Ну я же говорила, что он в районе.

Антон Сергеевич уже хотел выйти из дома фельдшерицы, но позвонил криминалист Вася:

– Слушай, Сергеевич, если предположить, что Суркова убил человек, то от такого удара в горло у погибшего кровь хлынула фонтаном. Поэтому – смекай – у преступника должны были обязательно капельки крови Суркова остаться на одежде.

– Хорошо, Вася, понял. Спасибо, – и отключив телефон, тут же обратился к фельдшерице. – Вера Николаевна, а в какой верхней одежде вчера ходил Андрей Ильич?

– Как в какой? – удивилась женщина. – Он в ней и сегодня в район уехал, в бушлате защитного цвета.