– …то ли кому-то надо избавиться от Пушкина и свалить все на Геккернов, – закончил Алексей.

– Но к чему эта длинная переписка? – задалась вопросом Лидия. – Мне это все уже начинает надоедать как плохой роман.

– Думаю, это нужно для обеспечения правдоподобия конфликта. Если бы Геккерн получил только одно письмо с оскорблениями, то говорить о дуэли было бы невозможно: во-первых, письмо могло быть не от Пушкина, а во-вторых, Пушкин мог быть не в себе, когда это писал. Нас подводят к мысли, что дуэль является результатом давних неприязненных отношений, и потому иностранный дипломат Геккерн не только помнит про несостоявшийся прошлогодний provocation[46] для своего приемного сына, но также знает, где есть к тому preuve[47]. Если вы не возражаете, я продолжу читать.

Алексей прочел документ под номером 4 «Записка от д’Аршиака к Пушкину»:

Le soussigné informe Monsieur de Pouchkin, qu'il attendra chez lui jusqu'à 11 heures du soir de ce jour et après cette heure au bal de la Comtesse Razoumovsky, la personne, qui sera chargée de traiter l'affaire, qui doit se terminer demain. En attendant il offre à M-r Pouchkin l'assurance de sa considération la plus distinguée. Vicomte d'Archiac.

– Чрезвычайно занимательная записочка, – оживился Саша. – Вот если бы ее Пушкин в действительности получил и захотел поехать объясняться с этим д’Аршиаком к тому домой или на бал к графине Разумовской[49], то ничего бы у него не получилось: адресов-то нет. Или он в оба места вхож запросто?

– Это хоть и с натяжкой, но можно объяснить тем, что адреса могли исключить переписчики документов. Адрес этого виконта мог быть на конверте, – сказала Лидия.

– Переписчик оставил бы след, если бы что-то исключил. Но мы имеем дело с подложным документом, и отсутствие, по крайней мере, одного из адресов – еще одно тому доказательство, – возразил Саша.

– Обратите внимание, здесь адресов нет, но проставлена дата. На других записках дат не было, – заметил Алексей.

Они прочли документ под номером 5 «Вторая записка от д’Аршиака к Пушкину»:

Monsieur!

J'insiste encore ce matin sur la demande que j'ai eu l'honneur de vous faire hier au soir.

Il est indispensable que je m'abouche avec le témoin que vous aurez choisi, et cela dans le plus bref délai.

Jusqu' à midi je resterai dans mon appartement; j'espère avant cette heure recevoir la personne que vous voudrez bien m'envoyer.

Agréez Monsieur, l'assurance de ma considération la plus distinguée.

Vicomte d'Archiac.

– Здесь кроме даты еще и время появилось – 9 часов утра, – обратила внимание Лидия.

– Да, и еще обратный адрес – Санкт-Петербург, – сказал Саша. – Обычно люди на письмах и записках время не указывают, это ни к чему. А здесь, наверное, это сделано для того, чтобы подложная корреспонденция вписалась в придуманную дуэльную историю.

– Интересная мысль, думаю, ты прав, – согласился Алексей и продолжил читать.

Документ номер 6 «Письмо от Пушкина к д'Аршиаку» Лидия взяла из рук брата, когда тот закончил чтение, и прочла еще раз про себя:

Monsieur le Viconte!

Je ne me soucie nullement de mettre les oisifs de Pétersbourg dans la confidence de mes affaires de famille; je me refuse donc à tout pour parler entre seconds. Je n'amènerai le mien que sur la place du rendez-vous. Comme c'est M-r Heckern, qui me provoque et qui est offensé, il peut m'en choisir un, si cela lui convient; je l'accepte d'avance quand ce ne serait que son chasseur. Quant à l'heure, au lieu, je suis tout-à-fait à ses ordres. D'après nos habitudes à nous autres Russes, cela suffit. Je vous prie de croire, M-r le Vicomte, que c'est mon dernier mot, et que je n'ai de plus à répondre à rien de ce qui concerne cette affaire, et que je ne bouge plus que pour aller sur place. Veuillez accepter l'assurance de ma parfaite considération. A. Pouchkin.

– Послушайте, да это же совсем другое письмо! – воскликнула она.

Увидев в глазах Саши и Алексея немой вопрос, Лидия стала объяснять:

– Обратите внимание, что в письме, которое Пушкин якобы написал Бенкендорфу, говорится, как он занимался розысками автора анонимного «Диплома рогоносца» и выявил семь или восемь лиц, которые получили такое же послание в двойном конверте, но ему, Пушкину, не отослали.

– Хотел бы я знать, как он это выявил. Ему пришлось бы ходить по домам и спрашивать, не получал ли кто адресованный ему «Диплом рогоносца», или задавать такой вопрос в публичных местах, – сказал с усмешкой Саша.

– Понятно, что о письмах, полученных не им, человек никак узнать не может, если ему специально не скажут. И то, что автор письма к Бенкендорфу знает, сколько «Дипломов рогоносца» было разослано, еще раз доказывает его подложность. Но я хотела сказать о другом. Сам факт, что Пушкин якобы искал автора и получателей анонимных писем, свидетельствует, что его совершенно не заботила сохранность семейной тайны. Он где-то даже ссылался на le bruit public[52]. А вот записка к д’Аршиаку начинается с категорического отрицания Пушкиным возможности переговоров между секундантами, чтобы его семейные дела не стали предметом обсуждения в петербургских салонах. Не странно ли?

– Да, странно, – отозвался Саша.

– И вообще в этом письме просматривается совершенно другое отношение автора к дуэли, нежели в предыдущих. Здесь пишущему все равно, где и когда она произойдет, кто будет секундантом. Он называет предстоящее событие просто rendez-vous[53], хотя до того употреблял слова duel, provocation[54] и так пекся о своей якобы поруганной чести, что собирался даже устроить скандал и ославить своего оппонента не больше не меньше как в глазах голландского короля и русского царя. И еще вспомните, что в пушкинском романе «Евгений Онегин», когда была дуэль между героями, секундантом Онегина был его слуга, француз Гильо. А тут тоже есть намек, что секундантом может быть кто угодно, но, правда, не serviteur, а chasseur[55]. Но у голландского посла Геккерна здесь егерей нет и быть не может.

– Так ты хочешь сказать, что это настоящее письмо Пушкина, адресованное неизвестному нам человеку, которое несколько изменили, чтобы поместить среди подложных? – удивленно спросил Алексей.

– Да, я так думаю.

– То есть дуэль у Пушкина все же была, но не с Дантесом и не такая, как ее описывает Жуковский, – подытожил Саша.

– Подожди, не торопись, – возразила Лидия. – Вызов на дуэль, судя по этому письму, был, а вот что за ним последовало, неизвестно. Но я уверена, что если дуэль все же состоялась, то Пушкин отправился на нее как на rendez-vous, он не собирался ни кого-то убивать, ни умирать и имел намерение примириться с оппонентом, принести извинения, если это необходимо. Человек, описавший в своем романе, как из-за глупой гордыни и ложного стыда один друг убил на дуэли другого, иначе поступить не мог.