Он обещал своим сотрудникам явиться на службу. Его ждали срочные заказы. А его личные дела, растоптанная любовь и разбитое сердце, в сущности, никого не интересовали.

***

Выйдя из здания Аврората, Гарри попал под настоящий ливень. Мантия тут же намокла – он позабыл наложить на нее Импервиус. Гарри пребывал в абсолютной растерянности. На душе у него было горько и пусто. Он недоумевал, что такого могло произойти, пока Северус находился в отъезде. Снейп вел себя с ним так, словно Гарри нанес ему смертельное оскорбление. Но ведь за это время действительно ничего не случилось. Кроме разве что банкета, окончания которого у Поттера никак не получалось вспомнить.

Мысленно он раз за разом возвращался к началу торжественного приема в Министерстве. Прокручивал в памяти образы и события, пытаясь понять, что же стряслось. Гарри как будто вновь слышал прочувственную речь Министра, видел скорбно поникшего головой Рона, украдкой вытиравшую слезы беременную Гермиону, Луну и Невилла, державшихся за руки, застывшего со стаканом огневиски Джорджа. Малфоя, предлагавшего выпить за погибших. И все… Провал. После этого он проснулся в своей постели: голый, измазанный спермой – своей? чужой? – с ощущением страшного похмелья и полным отсутствием воспоминаний о том, как провел вчерашнюю ночь.

«Соберись, – потребовал он от самого себя. – Ты – аврор, а не какая-нибудь размазня! Северус сказал прийти за вещами вечером. Значит, у тебя в запасе есть еще несколько часов. Вот и используй их с толком, займись расследованием».

Первый же опрошенный Поттером «свидетель» дал ему в руки неплохую зацепку.

– Да ты же с Хорьком ушел с банкета! – возмущенно воскликнул Рон, когда Гарри возник посреди бывшей комнаты Рона, переоборудованной теперь под их с Гермионой супружескую спальню. – Я пытался тебя окликнуть, но ты, похоже, так набрался, что ничего вокруг уже не замечал. Он еще очень нежно тебя поддерживал. Я подумал, совсем Малфой ум потерял. Если Снейп узнает, как он тебя лапал – он его на зелья изведет и на папашу Люциуса не посмотрит! А что случилось-то?

Вопрос Рона остался без ответа. Гарри уже шагнул в камин и произнес: «Блэк-хаус», – оставив обиженного такой поспешностью друга теряться в догадках.

– Кричер! – позвал Гарри, едва ступив на ковер собственной гостиной.

– Хозяин Гарри звал старого Кричера, – церемонно кланяясь, отозвался домовой эльф.

– Я требую – и я запрещаю тебе лгать! – чтобы ты немедленно рассказал мне подробности вчерашнего вечера.

– На то она и воля господина, – прошамкал эльф. – Кричер позволит себе только заметить, что хозяин сделал правильный выбор. Полукровка никогда не нравился Кричеру, а вот молодой Малфой…

– Что произошло, Мордред тебя побери?! – закричал выведенный из себя Гарри.

– Хозяин провел ночь с молодым Малфоем. Кричер не подсматривал, он лишь одним глазком заглянул в спальню и возрадовался, как хорошо хозяину Гарри. Кричер заботится о наследнике рода Блэк…

– Да плевать я хотел, – задохнулся Гарри, – и на род Блэков, и на Малфоя! Вы тут все помешаны на чистоте крови, а о чистоте души хоть кто-нибудь думает?! То, что было между мной и Северусом… – он в отчаянии сжал голову руками.

– Ваш полукровка тоже все видел…

– Что он видел? – прошептал Гарри помертвевшими губами, хватая Кричера за повязанное на манер тоги полотенце и притягивая маленького домовика к себе. – Говори немедленно!

– Дверь в спальню была приоткрыта… Он спросил, дома ли хозяин Гарри. Кричер ответил, что дома… Кричер не обязан сообщать полукровке, с кем проводит время хозяин Гарри, – нисколько не испугавшись, набычился эльф.

– Мерлин, Кричер, что ты наделал! – Гарри выпустил из ослабевших пальцев полотенце, и домовик с удивительным для такого дряхлого тела проворством отскочил от него и на всякий случай остановился на безопасном расстоянии. – Пошел вон! Еще раз посмеешь вмешаться в мои с Северусом личные дела, получишь одежду! Я должен пойти и объяснить ему, – Гарри заметался по гостиной, сшибая и опрокидывая все, что попадалось на его пути. – Только бы он выслушал меня… – и, как был в мокрой мантии, аппарировал к дому в Косом переулке.

***

Драко умирал. Долг жизни перед Поттером медленно выжигал в нем магию, забирая силы, убивая. Семейный колдомедик поставил неутешительный диагноз и вынес вердикт: Драко страдает от сильнейшего магического истощения, источником которого является явно нарушенный Обет, и если за неделю, максимум – десять дней, он не будет освобожден от своего Долга, то умрет, и никто не сможет его спасти.

Пока сын еще находился в сознании, сгоравшие от беспокойства Люциус и Нарцисса пытались расспросить его, что могло послужить причиной такого ужасного состояния. Драко отворачивался к стене и молчал. Лишь к вечеру третьего дня он нашел в себе смелость рассказать отцу правду, отдал свои воспоминания о роковой ночи и лишился чувств.

***

Северус почти до полуночи задержался в лаборатории. Работа до изнеможения помогала ему хоть как-то справиться с грозившими захлестнуть его гневом и отчаянием. Едва добравшись до опустевшего дома, он без сил рухнул в кресло. Когда в камине возникло лицо Люциуса, он сперва хотел проигнорировать появление Малфоя, но тот принялся чуть ли не со слезами в голосе умолять его хотя бы выслушать, и сердце Снейпа дрогнуло. Он знал Люциуса с одиннадцати лет, и на его памяти этот чопорный аристократ НИКОГДА никого не умолял и уж тем более – не плакал.

– Люц, что ты от меня хочешь? – устало спросил Северус, опускаясь на колени возле камина. – Твой сынок не желает вести Поттера к алтарю без моего благословления на счастливую семейную жизнь? Не представляю, правда, как тебе теперь удастся расторгнуть помолвку с Гринграссами, но ты же – хитрый лис, уж точно что-нибудь придумаешь. Только меня оставьте в покое, Мерлина ради!

– О какой счастливой семейной жизни ты говоришь, Сев?! – с тоской воскликнул Малфой. – Драко умирает! Я умоляю тебя – пойдем со мной и посмотришь сам. Он отдал мне свои воспоминания… Ты должен это увидеть!

– Смотреть, как твой сын кувыркается в постели с моим… Поттером? Уволь меня от этого увлекательного зрелища. Нагляделся, знаешь ли! – Северус в гневе так резко вскочил с колен, что ударился головой о каминную полку и, не сдержавшись, крепко выругался.

– Если ты не пойдешь со мной, ты искалечишь судьбу и себе, и своему Поттеру, а моего сына не станет! – прошептал Малфой дрожащими губами. И Северус понял, что проиграл.

***

Драко, бледный и неподвижный, лежал на кровати, полускрытый пологом с вышитыми на нем гербами Малфоев. Снейп представил, каково должно быть сейчас Люциусу, теряющему единственного сына. Думосбор уже стоял на маленьком столике, а рядом с ним находился хрустальный флакон с воспоминаниями.

– Пожалуйста, постарайся усмирить гнев, – попросил Люциус, и Снейп окунул лицо в похожую на клубившийся молочно-белый туман субстанцию.

Он сопровождал Драко на банкете. Видел, как тот что-то добавил в бокал с вином и угостил этим «коктейлем» ничего не подозревавшего Поттера. Вместе с Малфоем-младшим и висевшим на его руках кулем совершенно опьяневшим Гарри переместился в Блэк-хаус. Наблюдал за минетом, который Драко делал бесчувственному Гарри.

«Тебе незачем смотреть до конца, ты и так стал невольным свидетелем слишком многому. Твое сердце не выдержит этого», – мысленно твердил себе Северус, но ревнивый зверь внутри него требовал убедиться, что Гарри так и не проснулся к тому моменту, когда Малфой, оседлав его бедра, принялся двигаться, словно в каком-то странном ритуальном танце.

Вынырнув из думосбора, Снейп несколько мгновений просто молча стоял посреди комнаты с побелевшим от гнева лицом, сжимая и разжимая кулаки и пытаясь привести чувства в порядок. Ему хотелось придушить этого дышащего на ладан паршивца, едва не послужившего причиной разрыва между ним и Поттером.

– Северус, – Малфой-старший несмело коснулся его руки. – Я не имею права тебя просить, я признаю за собой Долг жизни – и перед тобой, и перед Поттером, но Драко, какой бы он ни был… безмозглый идиот, мой единственный сын, и я люблю его.