***

Гарри проснулся от дикой головной боли. Затылок будто стиснула чья-то невидимая, но очень сильная рука, в висках стучало молотом. Он попробовал разлепить тяжелые веки, но тут же горько пожалел об этом – мельтешащие перед глазами огненные всполохи заставили его снова зажмуриться.

Вдобавок к явным симптомам жесточайшего похмелья он почему-то спал абсолютно голым (чего в отсутствие дома Снейпа за ним не водилось), а его живот и бедра были покрыты коркой засохшей спермы.

– Кричер, – простонал он, поплотнее кутаясь в простыню и понимая, насколько жалким выглядит в эту минуту.

– Доброе утро, хозяин Гарри, – поприветствовал его домовик, и еще до того, как Поттер озвучил свою просьбу, возле его лица возник бокал с Универсальным антипохмельным. Не желая зря расходовать зелье, запас которого в доме был весьма невелик (по причине тотальной непереносимости алкоголя у самого Гарри и сдержанному отношению к спиртному у его партнера), Поттер встал, на всякий случай прикрыл рот рукой и на дрожащих ногах поплелся в ванную приводить себя в порядок…

Вяло поковыряв ложкой овсяную кашу и придя к неутешительному выводу, что завтрак лучше проигнорировать, Гарри поднялся из-за стола и, тяжело вздохнув, направился к камину. Сегодня пропускать службу было просто невозможно: Главный торопил его с отчетом о работе вверенной ему опергруппы за текущий период. Гарри еще со школьной скамьи терпеть не мог писанины, но приказ старшего по званию обсуждению не подлежал, да и рапорт он почти закончил. Он решил побыстрее отделаться от нудной бумажной волокиты и взять несколько дней отпуска, чтобы провести их с Северусом, по которому за время его отсутствия успел ужасно соскучиться.

Дверь в кабинет Главного аврора оказалась заперта заклинанием Конфиденциальности, значит, внутри велась беседа, не предназначенная для посторонних. Гарри потер виски – благодаря зелью, невыносимая боль его не беспокоила, но голова все еще гудела – и присел на стул для посетителей. Примерно через пять минут дверь распахнулась, и на пороге появился… Снейп, который, если верить его собственному Патронусу, собирался вернуться не раньше вечера.

– Северус! – Гарри с улыбкой кинулся ему навстречу – они уже давно не скрывали своих отношений, хотя на публике старались соблюдать видимость субординации.

Снейп как-то странно посмотрел на Поттера. Его лицо стало непроницаемым, точно маска, при этом зрачки его черных глаз расширились, выдавая бурю эмоций, бушевавших у него в душе. Он прошел мимо Гарри, будто боялся испачкаться об него, и зашагал было прочь, но внезапно остановился, развернулся на каблуках и ледяным тоном бросил любовнику:

– Можете забрать личные вещи сегодня вечером, Поттер. Если у вас… иные планы, я пришлю вам их позже.

И пока Гарри стоял посреди коридора, ничего не понимая и не зная, в чем он, собственно, провинился и как отреагировать на этот выпад, черная мантия уже исчезла за углом.

Начальник Аврората сидел за своим столом мрачнее тучи. При виде Поттера он поджал губы и, словно позабыв про отчет, резко спросил:

– Ну и чего вы не поделили со Снейпом? Нет, – устало сказал он, – что за день?! Теперь каждую просьбу на самое пустяковое зелье придется оформлять официальным запросом! Четыре года было достаточно одного твоего слова Снейпу, и на тебе! Ну как же не вовремя!

– Да что случилось? – выдал наконец Гарри вопрос, адресованный явно не тому человеку.

– Тебе, Поттер, виднее, что случилось. Снейп потребовал: чтобы ноги больше его – то есть твоей – в лаборатории не было!

========== Глава 8 ==========

Северус черным вихрем ворвался в лабораторию, и ожидавшие его не раньше завтрашнего дня сотрудники при внезапном появлении сурового начальника едва не испортили стоявшие на огне зелья.

– Меня не будет на месте до утра, – в голосе Снейпа сквозил металл. Он тяжелым взглядом обвел помещение, и два лаборанта привычно втянули головы в плечи, предчувствуя нагоняй. – Прошу без меня не проявлять никакой самодеятельности. Джонсон, вы только что лишний раз помешали Заживляющее. Думаю, придется повторить весь цикл заново. Стоимость ингредиентов вычтут из вашего жалования. Хиггинс, вы собираетесь добавить в Универсальное Успокоительное выжимку из пустырника вместо экстракта белладонны, и целый месяц кропотливой работы пойдет коту под хвост. Надеюсь, до завтра вы ничего здесь не взорвете.

С этими словами он покинул лабораторию, прикидывая, разумно ли аппарировать в таком подвешенном состоянии.

Подобное происходило в его жизни второй раз. Много лет назад его предала лучшая подруга, сначала при всех посмеявшись над ним, а затем выйдя замуж за его смертельного врага. Сейчас было куда больнее. Гарри больше четырех лет твердил, что любит его. Заставил Снейпа и самого признаться в любви, которой тогда даже не испытывал к мальчишке.

А теперь Поттер вот так запросто перечеркнул все то хорошее, что росло и зрело между ними все эти годы. Стоило Снейпу всего лишь уехать на несколько дней…

Северус все же решил воспользоваться камином и, очутившись в скромной гостиной своего дома в Косом переулке, тяжело опустился в кресло. Первым его побуждением было призвать стакан и бутылку огневиски, но он хотел оставаться при ясном рассудке. Алкоголь, несомненно, помог бы заглушить боль, но сегодня Снейп ХОТЕЛ все чувствовать.

Четыре года… Четыре Мордредовых года они практически жили вместе! Засыпали и просыпались в объятиях друг друга, занимались любовью, делились самым сокровенным… Он привык к запаху Поттера на подушке и вихрастой голове, покоящейся у него на груди. К вечерним разговорам за ужином или молчанию, когда оба так уставали, что сил хватало лишь на то, чтобы посидеть, обнявшись, рядом, не проронив ни слова. Иногда именно в такие вечера Поттер протягивал через стол руку, и Снейп, отставив в сторону кружку горячего чая, вкладывал в его ладонь свои холодные пальцы.

Порой Поттер рассказывал про операции по задержанию (всегда постфактум: из-за секретности и потому, что Снейп постоянно страшно нервничал, хоть и не показывал этого), а Северус излагал суть новых экспериментов. Случалось, они вместе готовили основу для будущего зелья.

Еще ни с кем Северус не чувствовал себя таким живым, понятым, желанным. Даже когда его язвительная натура прорывалась наружу, даже когда он в недоумении останавливался перед зеркалом и вопрошал свое отражение: «Что же он во мне нашел?» – он ощущал на себе влюбленный взгляд Поттера.

Мысль, посетившая Северуса, скорчившегося в кресле, поразила его, как гром среди ясного неба: он уже и сам давно любил этого странного, прошедшего огонь, воду и смерть и ни капельки не ожесточившегося мальчишку, и именно поэтому боль от его предательства жгла каленым железом сердце и не давала вздохнуть полной грудью.

Ночь застала его все в том же кресле. Где-то после девяти вечера сработали сигнальные чары, настроенные на Поттера – Северус среагировал мгновенно и мановением палочки заблокировал бывшему любовнику вход в дом, совершенно забыв, что сам потребовал от того явиться за вещами.

Он не терпел сов и старался связываться с сотрудниками с помощью Патронуса, но сегодня он возблагодарил Мерлина за то, что на прошлый день рождения Гарри (имя отозвалось в сердце тупой болью) подарил ему карликового сычика, как две капли воды похожего на того, который жил у Рона. Теперь-то маленький крылатый почтальон оказался как нельзя кстати: счастливых воспоминаний для вызова Патронуса у Северуса не осталось.

Он призвал на колени лист пергамента, перо и чернильницу, начертал: «Единожды солгав», – и попросил сову отнести послание Гарри Поттеру. Лично.

Что он имел в виду под этой короткой фразой: подлую измену Поттера, прощать которую был не намерен, или собственную полуправду, сказанную у постели умирающего мальчишки несколько лет назад, он и сам толком не знал.

Он просидел всю ночь, пытаясь понять, как жить дальше, но не находя ответа. Утром он привычно сварил себе кофе, просыпав половину содержимого кофемолки на пол и не потрудившись убрать за собой. Сделал глоток обжигающего напитка, поставил недопитую чашку на стол и через каминную сеть переместился в Министерство.