Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Подробности того боевого вылета мы узнали от Николая Петровича Федулова. Вот, что он рассказал.

После Паланги торпедоносцы взяли курс в море и на удалении тридцати километров пошли на север параллельно берегу. Уже на траверзе Либавы увидели работу штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков. В акваториях порта и у входа в него взбухали разрывы бомб, горели суда, темный дым громадным облаком поднимался вверх, где в смертельной карусели воздушных боев крутилось множество истребителей. Зенитная артиллерия неистовствовала. На внезапность рассчитывать уже не приходилось, и на удалении 12–15 километров от берега торпедоносцы двумя группами вышли в аванпорт.

– Приготовиться к атаке! – скомандовал по радио Ковалев. Самолеты перестроились и, маневрируя, вошли в зону действия зенитных установок. Огня было страшно много, а когда еще восемь наших топмачтовиков открыли стрельбу, небо превратилось в сущий ад. Капитан Федулов, побывавший до того во многих перипетиях, уверял, что такого огня он не видел никогда.

Сверху по обшивке раскатисто ударило, словно сыпанули по корпусу горстью гороха, в кабине тотчас заклубилась пыль от пулевых пробоин.

– Нас атакует истребитель! – крикнул стрелок-радист сержант Петр Бельчаев и приник к башенным пулеметам. Но, дав пару очередей, вдруг прекратил огонь.

– Ты не ранен? Почему не стреляешь? – крикнул ему Федулов.

– Нет, порядок! «Мессер» ушел с отворотом влево. Не понравилось! Видимо, пошел искать добычу полегче!

– Стреляй по кораблям.

Обе группы организованно произвели атаку, сбросили бомбы на суда, стоявшие в аванпорту, и вскоре вышли из зоны огня. Нервное напряжение понемногу спадало.

– Борис Евгеньевич, как дела? – спросил Федулов командира по переговорному устройству.

– Все нормально, только вот на приборной доске ни один прибор не работает.

Это, пожалуй не самое страшное. Федулов, успокоившись, стал внимательно осматривать самолет. Сначала подумал, что показалось, но – нет: из левого мотора блеснул оранжевый язычок пламени и исчез. Снова появился и снова исчез, а потом вырвавшиеся на волю языки пламени стали лизать обшивку самолета. А за ними, прорываясь сквозь водяные столбы и расползающейся над морем серый дым, летел объятый пламенем самолет младшего лейтенанта Кузьмина. Вместе с другими ведомыми он шел за ведущим, не покидая своего места в боевом строю. Федулов начал докладывать об увиденном Ковалеву и замолк на полуслове: горящий «Бостон» взорвался в воздухе. Так пали смертью храбрых летчик младший лейтенант Александр Яковлевич Кузьмин, штурман младший лейтенант Федор Сабирович Аменкаев и стрелок-радист сержант Анатолий Яковлевич Кузьмин.

* * *

О пожаре на собственном самолете Федулов решил пока не докладывать. Зачем? Выход был только один: садиться на воду. Но в расположении вражеских войск это исключалось. Только не плен! Лучше уж разделить участь экипажа Кузьмина.

– Штурман, что будем делать? Так мы далеко не улетим, – спросил майор Ковалев, имея в виду неработающие приборы.

– Как пройдем линию фронта, надо садиться на воду.

– Тогда сразу же сообщи, как пройдем…

– Да вы и сами смотрите. Увидите вспышки выстрелов, дым – не ошибетесь.

– Вижу линию фронта! – воскликнул вскоре летчик. – Будем садиться.

– Не торопитесь, Борис Евгеньевич, раз из задней кабины не видно, значит еще не прошли.

Когда сверкающая светлячками выстрелов, клубящаяся дымами, линия фронта проплыла под крылом, а по силуэтам машин и танков Федулов окончательно убедился, что они действительно – в расположении наших войск, он доложил о горящем моторе командиру и посоветовал садиться пока не поздно. «Бостон» резко пошел на снижение.

После посадки на воду самолет прополз на брюхе и, оседая, зацепился за подводные камни. От удара Федулов потерял сознание и пришел в себя только очутившись в холодной воде. Самолет медленно тонул и надо было немедленно что-то предпринимать. Попробовал снять колпак башни, чтобы вылезти, но тот не открывался.

Ударившись о приборную доску, на какое-то время майор Ковалев также потерял сознание. Когда он начал осознавать происшедшее, его первая мысль была об экипаже: живы ли? Он вылез на плоскость, разбил ногой фонарь на башне и фонарь штурманской кабины, помог вылезти на крыло Федулову. Затем вдвоем, израненные, они вытащили стонавшего от боли сержанта Бельчаева, у которого оказалась перебита нога. До берега по их расчетам оставалось около полусотни метров, но с раненным товарищем – не доплыть.

– Оставайтесь здесь, а я поищу лодку и вернусь,– сказал Ковалев, прыгнул в воду и широкими саженками поплыл к берегу.

«Бостон» затонул на мелководье, благодаря чему верх фюзеляжа оставался над водой. Федулов уложил Бельчаева так, чтобы тот случайно не сорвался, но сам при этом поскользнулся и очутился в воде. Сработал спасательный пояс, заполнившийся теплым воздухом, поэтому в воде показалось теплее, несмотря даже на то, что унты сползли с ног и плавали рядом.

Вскоре на берегу появились солдаты во главе с майором Ковалевым. Они бегом тащили к воде надутую резиновую лодку. Несколько сильных гребков – и спасатели рядом.

После непродолжительного лечения в госпитале капитан Николай Петрович Федулов стал работать помощником начальника штаба полка по разведке. Майор Борис Евгеньевич Ковалев убыл с повышением к другому месту службы, сержант Иван Никифорович Бельчаев в часть не возвратился.

* * *

В налете на Либаву наши топмачтовики потопили в аванпорту три транспорта общим водоизмещением 23000 тонн и один сторожевой корабль. Лучше всех поработали экипажи ведущего группы майора Ковалева, командиров звеньев младших лейтенантов Богачева и Репина, летчика младшего лейтенанта Соболева.

– Как настроение во второй эскадрилье? – спросил я вечером у майора Добрицкого.

– Странный народ наши летчики, – усмехнулся Григорий Васильевич. – Сегодня у них был тяжелый бой. На их глазах взорвался самолет Кузьмина, ранены все трое в экипаже командира эскадрильи, а они собрались в столовой, рассказывают смешные истории и хохочут… Послушал бы ты, как они высмеивают фашистских вояк!

– Молодость… В молодости люди более отходчивы, не то, что мы… На войне самые тонкие души черствеют, тут уж ничего не поделаешь.

– А подарок Октябрю они преподнесли хороший. Хороший! – с удовольствием повторил замполит. – Мы посвятили им целиком спецвыпуск радиогазеты.

Торпедоносцы и потом частенько навещали морскую базу в Либаве и, надо прямо сказать, каждый вылет туда можно приравнять к подвигу. Особенно хочется отметить дерзкий налет группы топмачтовиков под руководством заместителя командира 3-ей эскадрильи лейтенанта М.В. Борисова. Наши летчики потопили тогда три вражеских транспорта общим водоизмещением 16000 тонн. Большой успех сопутствовал нам и через неделю, 22 декабря. На этот раз группу самолетов возглавил командир 3-ей эскадрильи К.А. Мещерин (штурман капитан Г.И. Шарапов, стрелок-радист начальник связи эскадрильи старший сержант Шанчук). В аванпорту Либавы был потоплен крупный транспорт и три сторожевых корабля. Наши военные историки отметят позже: «В ударах по военно-морской базе Либава особенно хорошие результаты достигнуты топмачтовиками 51-го минно-торпедного авиаполка. В трех ударах (30.10, 14.12, 22.12) на долю топмачтовиков, составлявших всего 21% от всех ударных сил, пришлось 75% от суммарных потерь транспортов и кораблей противника».

Часть 7

Как лопнул Ирбенский щит

Изгнанные из материковой части Эстонии, гитлеровцы пытались удержаться на острове Саарема. Но их теснили и здесь. Наконец, в руках противника остался лишь небольшой клочок земли в южной оконечности острова – мыс Сырве. Мыс этот имел большое значение для группы армий «Север», так как позволял держать под контролем Ирбенский пролив. Гитлеровцы сильно укрепили его и, всегда имевшие склонность в пропагандистских целях помпезно и пышно именовать свои оборонительные рубежи, дали ему название «Ирбенский щит».

21
{"b":"66443","o":1}