– Думаю, не стоит его заставлять.

– Пренебрегать традициями?! Что вы за поколение такое? Своего не построили, от прошлого отказываетесь. Не вами придумано – не вам и отменять. Забыть отца и мать!

– Прошу, не расстраивайтесь из-за нас. У вас ведь давление! Поймите, просто мы немного другие. У Лёвы характер такой, все в себе переживает. Правда, он их никогда не забудет. Оставьте его. Если вы позволите, я поеду с вами в воскресенье.

Высказав это на одном дыхании, девушка вдруг поняла, что нисколько не покривила душой. Она не умела жить, как спрашивала с них Ольга Федоровна. Мама не молилась Богу, не учила своих детей просить его о милости, никогда не водила их в церковь. До школьных уроков истории Лира не видела разницы между религией и мифами о греческих богах. Даже во взрослом возрасте гигантское сообщество верующих оставалось для нее загадкой. С молодых ногтей ей говорили, что есть одна дорога – труд. Позднее Москва внесла свои коррективы в представление о том, как устроен мир, но в общем и целом она всегда рассчитывала только на себя.

В церковь отправились вместе с бабушкой и теткой Лёвы. От своих спутниц девушка получила тычок за брюки в божьем доме, но удостоилась одобрительного взгляда за покрытую широким шарфом голову. Внутри Лире не понравилось: много свечей, мало кислорода, людно и скорбно. На нее не снизошло умиротворение, написанное на одухотворенных лицах прихожан. В какой-то момент от смеси вздохов, шепота и напевного голоса батюшки стало казаться, что ее здесь нет, и она смотрит на себя со стороны.

На могилах было еще хуже. Бабушка дала волю слезам и, несмотря на ледяной ветер, долго стояла и говорила с сыном и невесткой, словно они на самом деле могли ее услышать. Лира шмыгнула пару раз, но разреветься не смогла, хотя и терла сухие глаза в надежде, что комок из невыраженных эмоций перестанет давить на грудь. Ничего не помогло, домой она вернулась в совершенно разбитом состоянии.

– Ну как? – поинтересовался брат, пряча виноватые глаза. Бабушка не разговаривала с ним уже три дня.

Лира прошла на кухню, чтобы согреться горячим чаем после промозглого кладбища. Она не сердилась и в душе поддерживала его протест. Задействовав весь талант переговорщика, получилось донести до родственников, что не стоит собираться. Она пообещала, что сегодня на их столе будут блины. Купленные в ближайшей кулинарии солнца простояли пару дней, но никто не притронулся к ним.

– Нормально.

– Когда мы разгребем кабинет? Зря ты уволила домработницу, там пыли дофигища.

Третья комната оставалась закрытой с момента их переезда. Какой-то блок, вроде того, что не давал ей расплакаться, удерживал Лиру в стороне от материного кабинета. Не хотелось трогать те предметы, тем самым «присваивая» их, пусть они немного постоят, покинутые, но хранящие тонкую связь с Милой. А при мысли о том, что кроме этой комнаты у них на очереди целая квартира, опускались руки и ничего не хотелось делать.

– Не сегодня. У меня репетиция после обеда. Если хочешь, сам разгребай.

– Нет, – поспешно отказался Лёва. – А домработницу вернешь?

– Нет.

Лёва с ворчанием покинул кухню, оставив сестру наедине с чашкой ассама и размышлениями. Она не понимала, зачем им домработница, если они не готовят, носят немнущиеся вещи, а пол в квартире чистит жужжащий диск.

* * *

После репетиции Лира не поехала домой. Ей требовалось время на себя, что-то радостное, и она постаралась найти это в торговом центре. Прогуляв по магазинам до самого закрытия и купив лишь мелочевку вроде косметических расходников, она поехала в «Деним» – увольняться. На каждую встречу с ребятами из луна-парка она шла с воодушевлением, и ей хотелось сберечь позитив. Прокрадываясь на сцену «Денима», Ли рисковала всякий раз. Да и совесть окончательно замучила, убивая терапевтический эффект на корню. Кроме того, стоило признать, что в ее ситуации три работы – это слишком.

После второго выхода Лира почувствовала, что заболевает. Ветра, что хлестали их с Ольгой Федоровной, выдули остатки сил, и какая-то дремавшая инфекция развернула в организме боевой лагерь. Неподатливые мышцы плохо слушались, мерцающие лампы резали глаза и ход времени изменился. Она только присела передохнуть, как напарница в расплывающемся салатовом ореоле потянула ее за руку.

– Пора менять девчонок!

Тесная гримерка в ночном клубе видала всякое. Женские драчки, хищение ценностей, примеры истинной дружбы и проглоченные таблетки. Оттого ее обитательницы не удивлялись новенькой, весь перерыв глядящей в одну точку. У всех есть проблемы, каждый решает их как может. Или не решает.

«Всего тридцать минут. Потом я получу расчет и скажу Дэну, что больше не приду».

Внутренние часы подсказывали, что осталось совсем немного, когда случилось непредвиденное. Подвыпивший посетитель забрался на сцену к танцовщицам. На этот случай у девушек была инструкция: если гость не проявляет агрессии, не суетиться и позволить секьюрити делать свою работу. Но в тот момент, когда Лира надеялась, что обойдется без приключений, спроваживаемый мужчина сдернул ее на пол. Приземление с полутораметровой высоты напомнило о неудачных поддержках. Их учили группироваться при падении, чтобы минимизировать травмы: не выставлять кисти, завалиться на бок, не вставать сразу, оценивая состояние. Переведя дух, девушка успела немного порадоваться: никого не зашибла и сама цела.

– Встать можешь? – к ней бросился один из охранников. – Сломала что-нибудь?

– Могу. Все нормально, – поднялась с его помощью, придерживая левое плечо.

Уходя за сцену, Лира улыбалась зрителям через боль. Уже в раздевалке стянула парик и подумала, что это прекрасный повод для увольнения.

– Могла бы и правду сказать, Лира, – устало проговорил Денис, расплатившийся с ней минутой раньше.

– Вы знали? – опешила девушка, прижимая к себе куртку с капюшоном на искусственном меху. – И ничего не сказали…

– Теперь говорю. Тебя послал Аверин?

Она не сразу поняла, что речь о Владе, чью фамилию видела в договоре, который подписала на днях.

– Вы мне не поверите, но это не так. Если помните, вы сами предложили мне работу. Уже потом я попала в «Яблоко».

Сегодня его взгляд был чистым. Он долго смотрел на девушку, а потом откинулся на спинку стула.

– Иди, но не забывай, что у меня есть доказательства, что ты отплясывала за рубль в день. Если я посчитаю, что ты вредишь мне, скормлю эту новость блогерам, и не надейся, что светлая память мамочки спасет твою репутацию.

Она затолкала поглубже беспокойство и ушла из клуба, никого не предупредив, что больше не вернется. Было немного жаль оставлять это место. Только здесь она могла быть одной из коллектива, а не сестрой, решающей за брата; не руководителем проекта с десятками подчиненных; не учителем в классе танцев; не бестолковой выскочкой, отобравшей у бабушки внука. Без Мари она скучала по девчачьим разговорам, и товарки в «Дениме» отчасти закрывали эту потребность. С кем еще обсудишь, куда пойти на маникюр в чужом городе?

Только бы не отрубиться в такси, думала Лира, разыскивая на парковке приехавшую за ней Киа. Встряска не добавила здоровья измотанному организму, и судя по тому, что она дико мерзла, иммунитет призвал на помощь повышенную температуру. Неожиданно кто-то высокий преградил ей дорогу и сказал знакомым тембром:

– Надо поговорить. Прокатимся?

Ли остановилась, с испугом глядя на начальника, а он как будто не ждал ответа, подошел к такси и дернул переднюю дверь.

– Доброй ночи! Шеф, тут такое дело! Я смог пораньше освободиться и сам заберу свою ненаглядную! Держи за ложный вызов, – веселым тоном произнес Викинг и протянул несколько купюр.

Лира упала духом: босс не собирался прыгать в такси и наверняка решил отчитать проколовшегося хореографа в своей машине. Даже если он не узнал ее на сцене, не составит труда догадаться, почему она вышла из служебной двери с сумкой для тренировок. Вдруг подмога пришла от водителя: