Однажды он уже совершил ошибку, оттолкнув Лили. Теперь он сделал тоже с Минервой. Только в этот раз у него еще есть шанс всё исправить, ведь она жива.

Он должен попытаться.

В окнах на первом этаже ярко горел свет, входная дверь и крыльцо были украшены венками из остролиста и переливающимися в темноте огоньками. На пороге его встретила незнакомая женщина, как впоследствии оказалось, это была сестра Урхарт, Мэри.

Его провели в гостиную, где уже собрались гости. На ковре у камина играли дети, в то время как взрослые вели веселую беседу, сопровождавшуюся шутками и дружным смехом. Никогда еще он не чувствовал столь теплую атмосферу в чужом доме.

— Северус, я рада, что вы пришли.

Мягкий женский голос достиг его слуха за мгновение до того, как он понял, что она стоит позади него. Длинное темно-зеленое платье в пол обтянуло стройную фигуру, черные локоны собраны в косу, перекинутую через плечо — он никогда прежде не видел ее с такой прической, ей очень идет. В бездонных синих глазах играют отблески пламени из камина. Такая спокойная, домашняя, как в ту памятную рождественскую ночь два года назад, когда он впервые поцеловал ее. Кажется, это было целую вечность назад.

В руках она держала поднос, заставленный закусками, и кто-то из проходящих мимо гостей забрал его у нее, чтобы отнести к столу, установленному в дальней части гостиной. По случаю праздника комнату явно увеличили, применив заклинание расширения.

— У вас чудесный дом. Очень милый.

Это было их негласное правило — при посторонних обращаться друг к другу на «вы». Минерву это всегда забавляло, но так, она считала, было правильно, учитывая их разницу в возрасте. Да и для их легенды «просто коллеги» это было не лишним. Впрочем, теперь это уже не легенда, а реальность.

— Спасибо. Пришлось вложить в него немало усилий, чтобы привести здесь всё в надлежащий вид, но результат того стоил, — не без гордости в голосе проговорила она. — Прошу, проходите. Все уже почти собрались, скоро сядем за стол, — она забрала с комода, который в этот вечер играл роль барной стойки, пустой графин из-под бренди и направилась в сторону кухни. — Постарайся хоть немного повеселиться, — шепнула она Северусу, проходя мимо него. — Тебе это пойдет на пользу.

Ее глаза лукаво блеснули, и она скрылась за дверью, оставив после себя едва уловимый аромат лилий. Снейп невольно втянул воздух — прежде у нее были другие духи, должно быть Урхарт подарил. Сам хозяин дома сидел в компании Дамблдора, Флитвика и двух братьев Минервы — все пятеро были поглощены разговором, пока женская половина занималась праздничным столом.

Последней прибыла профессор Стебль. Ее ярко-салатовое платье, отороченное мехом делало ее похожей на кочан салата. С ее появлением все сразу же стали рассаживаться за стол. Северуса посадили между Флитвиком и дочерью Мэри Урхарт Авророй, и большую часть вечера ему пришлось слушать их болтовню, которая ужасна раздражала. Изредка он ловил на себе внимательные взгляды МакГонагалл, но из-за того, что ей приходилось постоянно исполнять обязанности хозяйки дома, Снейпу никак не удавалось с ней поговорить.

Под конец застолья кто-то завел граммофон, и комнату наполнили звуки музыки. Середину гостиной освободили от мебели, устроив своеобразную танцевальную площадку. Первый танец Минерва, естественно, танцевала с Дамблдором, но после Элфинстоун уже никому не уступал свое сокровище. Наблюдая за ними, Северус невольно вспоминал их с МакГонагалл уроки, как он сжимал ее в своих объятиях, трепеща от возможности коснуться этой удивительной женщины. И теперь, видя, как ее обнимает другой, в груди начинала ворочаться злость. Аврора, очевидно надеясь, что Северус пригласит ее на танец, практически не отходила от него, но, в конце концов, поняла, что удача ей не улыбнется, и теперь танцевала с братом Минервы.

Празднование продолжалось до глубокой ночи, и под конец, когда ни у кого уже не осталось сил, все расположились у камина, ведя ленивую беседу за бокальчиком чего-нибудь горячительного. Минерва передала сидящей рядом с Урхартом Помоне бокал глинтвейна и присела на подлокотник дивана рядом с мужем. На ее губах играла радостная, но чуть усталая улыбка. Правильно оценив ее состояние, Элфинстоун приобнял жену за талию, целуя ей руку. А она в свою очередь гладила его волосы, и каждое ее движение, взгляд, каким она смотрела на него, были наполнены такой нежностью и лаской, что у наблюдавшего за ними весь вечер Снейпа больше не осталось сомнений — он зря надеется вернуть ее.

Оставаться в этой доме стало для него невыносимо. Смех, шутки, радостные голоса — всё вдруг стало раздражающе глупым. Уже одно то, что он сидит среди этих людей, до которых ему нет никакого дела, и которым нет дела до него, является большой глупостью. Ему не стоило приходить. Нужно было остаться в подземельях Хогвартса, холодных и мрачных, как и он сам.

Никто так ничего и не понял, когда, резко поднявшись, он поблагодарил за чудесный вечер и покинул этот ненавистный дом. Позже он даже не мог вспомнить, какую причину придумал в оправдание своего столь неожиданного ухода. Впрочем, ему было плевать. Он лишь запомнил удивление в синих глазах, смешанное с тревогой. Но какая теперь разница.

На улице было темно и тихо, лишь с неба падали редкие хлопья снега, да где-то на главной улице играла музыка и слышались радостные голоса. Северус успел пройти пару десятков метров, когда позади послышались торопливые шаги. Он обернулся в тот момент, когда из темноты вынырнула женская фигура в зеленом платье, поверх которого была накинута старенькая шаль — та самая, что была на ней в их первую ночь.

— Северус, что случилось? — в голосе Минервы явственно звучала тревога. — Что с тобой происходит?

Вот он, тот момент, которого он ждал весь вечер. Они наедине, и ничто не мешает ему открыть ей правду. Но, великий Мерлин, разве теперь он посмеет? Она так стремилась обрести счастье. Разве может он лишить ее этого счастья?

За те месяцы, что они провели вместе, Минерва научилась понимать его без слов. Словно это она, а не он, была легилиментом. Она осторожно приблизилась, беря его руки в свои.

— Ты же знаешь, что можешь всё мне рассказать? — мягко проговорила она.

Никогда еще ему не было так трудно решиться. Желание вернуть ее было столь сильно…

— Ты любишь его? — вдруг спросил он.

Оба прекрасно понимали, о ком идет речь. Несколько мгновений, превратившихся для Северуса в вечность, Минерва молчала, опустив глаза, словно пытаясь что-то решить для себя самой. В тот момент Снейп впервые подумал, что возможно внутри нее сейчас идет такая же борьба.

— Люблю.

Одно единственное слово в одночасье решило все, став для него приговором, который уже невозможно обжаловать.

— Но это не значит, что между нами всё кончено, — вдруг произнесла она, резко вскидывая голову. — Я всё еще твой друг, Северус. Ты ведь это знаешь?

Дружба. Вот всё, на что он теперь может рассчитывать. Вечный друг, не способный переступить черту дозволенного.

Он лишь молча кивнул в ответ. Она стояла перед ним, всматриваясь в его лицо, напряженная, переживающая за него. Такая близкая и родная.

Не говоря ни слова, он вдруг шагнул вперед, обнимая ее, притягивая как можно ближе, чувствуя, как она расслабляется в его объятиях. И вдруг стало так тепло и спокойно, совсем как прежде. Если бы можно было, он бы так и стоял тут всю жизнь, прижимая ее к своей груди, ощущая биение ее сердца.

Но, к сожалению, это было невозможно. И они оба это понимали.

— Возвращайся в дом, пока совсем не замерзла, — он мягко отстранился, поправляя шаль на ее худеньких плечах. — Скоро начнется снегопад.

В ее глазах он прочитал немой вопрос и, взяв ее ладонь, нежно коснулся губами прохладной кожи. Она улыбнулась в ответ, едва заметно кивая. Как и прежде, они понимали друг друга без слов.

В прихожей было темно, горела лишь одна лампа на небольшом столике в углу. Из-за приоткрытой двери гостиной доносились радостные голоса. Прикрыв дверь, Минерва прислонилась к ней спиной, стягивая с плеч шаль, которая совсем не грела, и устало прикрыла глаза.