— Полагаю, он просто не хочет давать Пожирателю смерти возможность учить детей темным искусствам, — недовольно пробурчал Снейп.
— Полагаю, он просто не хочет, чтобы твоя карьера в Хогвартсе закончилась к концу учебного года, — усмехнулась МакГонагалл, машинально теребя пуговицу на его сюртуке.
Еще одна ее привычка, о которой он узнал этим летом. Оказалось, Минерва буквально соткана из привычек. Когда она нервничала, то теребила край своей мантии. Если была в задумчивости, принималась с поразительной ловкостью вертеть в длинных изящных пальцах волшебную палочку, вызывая у Северус неподдельное чувство зависти. А еще она всегда оставляла недопитой чашку с чаем. И это лишь малая толика того, что он узнал о Минерве МакГонагалл за последние месяцы. Постепенно она перестала быть для него Железной леди Хогвартса, став просто женщиной, сильной, но ранимой; нежной, но строгой; гордой, но порой удивительно беззащитной.
— Так ты согласен?
Мужские пальцы заскользили по ее спине, опускаясь все ниже. Жар можно было ощутить даже сквозь плотную ткань одежды.
— Для тебя — что угодно, — тихо проговорил Северус, касаясь губ Минервы в нежном поцелуе.
Она проснулась от того, что луч заходящего солнца, заглянувший в окно спальни, светил ей прямо в глаза. Рука спящего рядом Северуса мирно покоилась на ее бедре, укрытом тонкой простыней. Во сне привычная угрюмость его исчезала, и лицо казалось таким спокойным и безмятежным. Ей нравилось наблюдать, как он спит. Было в этом что-то волнующее, чего она никогда не испытывала прежде. Или не разрешала себе испытывать. Она всегда держала чувства под замком, не позволяя себе выходить за установленные ею же самой рамки. Но этот юноша сломал все запреты, стер все границы, что она создавала с таким упорством все эти годы. Сама того не осознавая, она стала заботиться о нем, даря ласку и нежность, на которые, как ей самой казалось, она уже не способна. Он словно пробудил ее от очень долгого сна, вдохнув в нее жизнь. Как бутон распускается в лучах теплого весеннего солнца, так она постепенно расцветала, заново учась радоваться жизни.
Осторожно, чтобы не разбудить спящего мужчину, она выскользнула из постели. Накинув халат, она тихонько достала из-под кровати небольшую коробку и вышла с ней в гостиную. На столе по-прежнему высилась стопка тетрадей, в углу — давно остывший чайник с так и не выпитым чаем.
Подойдя к окну, Минерва распахнула его настежь, с удовольствием вдыхая наполненный ароматами трав вечерний воздух. Край заходящего солнца еще не скрылся за верхушками Запретного леса, окрашивая небо в бордово-золотые тона.
Открыв коробку, она долго перебирала хранящиеся там письма — все, что осталось от Дугала МакКензи. Она любила этого человека большую часть своей жизни, не желая расставаться с воспоминаниями, в которые он превратился. Ее жизнь и его смерть сплелись воедино, став одним целым. Но больше она не желала жить прошлым. Она излечилась от этой болезни. Отныне она больше не станет оглядываться назад, но будет смотреть только вперед, в будущее.
Крошечная искорка соскользнула с ее пальцев, и в то же мгновение пожелтевшая от времени бумага вспыхнула алым пламенем, смешиваясь с огненным заревом заката. А Минерва молча смотрела, как превращаются в пепел несбывшиеся надежды. И на душе у нее вдруг сделалось так легко и спокойно.
— Решила спалить школу, пока ее окончательно не уничтожили Попечительский совет и Министерство? — послышался у самого ее уха тихий насмешливый голос.
Подошедший Северус нежно обнял ее сзади за талию, заглядывая через плечо. В черных брюках и незастегнутой белоснежной рубашке он выглядел не так мрачно нежели в глухом сюртуке и черной развевающейся мантии.
— Прощаюсь с прошлым, — улыбнулась Минерва. — Давно было пора.
Повинуясь мановению ее руки, серый пепел тонкими нитями заструился по воздуху, подхваченный ветром, и вскоре растворился в закате.
— Мне пора, — прошептал Северус, нежно целуя ее в висок.
Он уже привык к этому правилу, негласно установленному Минервой. Сколько бы времени они не проводили вместе, утро они встречали порознь. Минерва всегда говорила, что не хочет, чтобы кто-либо из обитателей Хогвартса случайно узнал об их отношениях. Но что-то подсказывало Северусу, что на самом деле причина крылась совсем в другом. Для нее это была своего рода черта, через которую она не была готова переступить.
— Я тут подумала, — Минерва изящно повернулась в его объятиях, так что теперь они оказались лицом к лицу. Возможно, это была лишь игра света, но Снейпу казалось, будто она светится изнутри каким-то мягким неземным светом, — ты мог бы остаться до утра…
========== Глава 10 “Тени прошлого” ==========
Сидеть на месте больше не было никаких сил, и, встав из-за стола, он принялся мерить шагами небольшое пространство своей гостиной. Дамблдор вернулся с заседания Совета по делам Хогвартса несколько часов назад (Северус видел с высоты Астрономической башни, куда поднялся подышать свежим воздухом, как директор поднимался по каменным ступеням парадного входа), после чего они с Минервой сразу же заперлись у него в кабинете. Сегодняшнее слушание по вопросу финансирования деятельности школы должно было стать решающим и определить дальнейшую судьбу Хогвартса и его студентов. Минерва была сама не своя всю неделю, и Северус как мог пытался ее поддержать. Он не был силен в подобной рода делах, но МакГонагалл была благодарна даже за попытку. Давно он не видел ее настолько нервной и раздражительной. А когда Дамблдор покидал школу, направляясь в Лондон, у нее было такое лицо, словно вот-вот должна была разразиться новая магическая война. Северус пробовал отвлечь ее разговорами и игрой в шахматы, но, в конце концов, был отправлен восвояси. И вот теперь все что ему оставалось, это сидеть и ждать новостей.
Тихий стук в дверь заставил его отвлечься от тревожных мыслей. В одно мгновение он пересек комнату, оказываясь у порога. Распахнув дверь, он увидел замершую словно в нерешительности профессора МакГонагалл. По ее лицу трудно было что-то понять, но по тому, как сосредоточенно были нахмурены ее брови, можно было догадаться, что всё, очевидно, закончилось не самым радужным образом. Не говоря ни слова, она осторожно, словно боясь, что пол уйдет у нее из-под ног, прошла в комнату, и Северус с удивлением отметил, что на ней нет привычной изумрудной мантии, лишь длинное черное платье со строгим воротником-стойкой, украшенной брошью с каким-то кельтским символом (Северус никогда не был силен в древних знаках). Но изменения в гардеробе были не единственной странностью. Что-то в ней было не так, вот только Северус никак не мог понять, что именно.
— Как все прошло?
Больше всего на свете он ненавидел неопределенность. Ожидание раздражало, и Минерва, безусловно, знала это, но намеренно не торопилась с ответом. Под его пристальным взглядом она лишь тихо вздыхала, качая головой, и вдруг весело рассмеялась.
— Мы победили! — возвестила она, буквально повисая у Снейпа на шее и игриво проводя рукой по его груди. — Альбус убедил Совет не урезать расходы школы. Хогвартс по-прежнему будет принимать детей из всех магических семей.
Северус удовлетворенно кивнул, мысленно воздавая похвалы директору. Все же вес, который Альбус Дамблдор имел в магическом сообществе, должен был сыграть важную роль. К его мнению прислушивались. Возможно больше, чем к кому-либо еще из ныне живущих волшебников.
Всматриваясь в улыбающееся лицо МакГонагалл, он невольно заметил, как в отблеске свечей, освещавших комнату, ее синие глаза блестели каким-то нездоровым блеском. И это столь бурное проявление эмоций, совершенно ей несвойственное.
— Я до последнего боялась, что Совет настоит на своем, — между тем продолжала МакГонагалл, — но даже министр в конце концов принял сторону Альбуса.
Она сильнее прижалась к Снейпу, нежно целуя в губы, и тут Северус, наконец, понял, что было не так.
