— Мы начнём сверху, — немного подумав, ответил тот. — Когда закончим с третьим этажом и спустимся на второй, можете на третьем устанавливать мебель и что ещё вам потребуется в жилых помещениях. Сира Вероника, я прошу прощения за навязчивость, но всё-таки настойчиво советую вам обдумать всерьёз мои слова, а не отделываться пустыми обещаниями.
— Неужели среди дриад нет ни одной сильной и опытной стихийной магессы? — не сдержалась я. — Вы же давно ведёте с ними дела, могли бы договориться и о магических услугах.
Он озадаченно замолк, потом буркнул что-то на родном наречии, но никто из нас, включая уроженцев Серебряной Лиги, его разумеется не понял.
Сир Кристиан приехал в сопровождении дяди не просто так, ясное дело. За обедом он весьма выразительно посматривал на Клементину, а она то прятала глаза, то с тоскливой неприязнью смотрела почему-то на меня. Я, очевидно, должна была согласиться на предложение, которое мне даже не сделали толком, чтобы теперь ей не приходилось отказывать сыну местного сюзерена?
Ну, и да — едва все управились с десертом (всё те же яблоки, запечённые и политые мёдом), сир Ламберт вместо того, чтобы в качестве старшего по статусу встать из-за стола, подавая пример и заодно разрешение остальным, обратился к гувернантке с вопросом:
— Так что’ вы решили, сира Клементина? Георгу ваш отец написал, что почтёт за честь принять его предложение, но Кристиан не станет вас принуждать, если вы желаете сберечь себя для супруга.
Она покраснела под общими взглядами (как нарочно, ещё и сир Эммет вернулся вчера вечером, и Дромар обедал с вязовской сеньорой и её семьёй, хотя в последнее время частенько являлся только на ужин, да и то лишь за тем, чтобы засесть после него в меллеровском кабинете).
— Я… — проговорила Клементина несчастным голосом и опять неприязненно глянула на меня. Потом вдруг вскинула голову и посмотрела прямо на сира Кристиана, так что я на минуту поверила, будто она может и отказать сыну барона. В конце концов, что ей сделает отец? Даже если приедет сам разбираться со строптивой дочерью, она вполне может обратиться к старшей жрице с жалобой на него: он ведь не замуж её выдаёт, а велит стать фавориткой. Девятеро не осуждают прямо таких отношений, особенно если они заключены официально, однако и принуждать кого-либо к ним значило бы серьёзно подпортить свою репутацию. Но это я так думаю. А сира Клементина с лихорадочными пятнами на щеках отчеканила, прямо-таки лязгая сталью в голосе, как с нею временами случалось: — Я согласна.
Сир Кристиан потихоньку выдохнул. Ну да, я понимаю, выслушать чей-то отказ в присутствии небольшой толпы — это вполне себе чувствительный щелчок по носу. Сир Генрих хотя бы на мужа отказавшей ему бабы кольцо надел, а его брату за чей счёт пришлось бы лечить ушибленное самолюбие?
— Благодарю вас, сира Клементина, — церемонно произнёс он. — И прошу вас в ближайшее время приехать в замок, чтобы провести ритуал принятия под покровительство.
Она наклонила голову, кажется, не так соглашаясь, как пряча задрожавшие губы и слёзы, поступившие к глазам. А я спросила себя, на кой сиру Кристиану это нужно? Сир Генрих время от времени сбега’ет из замка к фавориту, в доме которого может отдохнуть в тишине и покое. У его дяди с Феликсом, похоже, всё действительно серьёзно, если они вместе уже почти два десятка лет. Но сир Кристиан получит в фаворитки девицу, которая влюблена в его старшего брата, а его самого уже теперь ревнует к Гилберту Меллеру. Возможно, у её отца такой характер, что даже сир Георг на его месте кажется добрым и мягким человеком, так что она предпочла, чтобы её жизнью распоряжался он, а не родной отец. Но сиру Кристиану-то это зачем? Будто ему дома мало обид, претензий, ревности и слёз. Или… всё-таки прикрытие для связи с Меллером? Приезжать к официальной фаворитке, проводить с нею часок-другой, а потом тайком встречаться с консортом отцовского вассала? Ох, ну прямо роман в розовой обложке с позолотой! Такое только юная романтичная девица и могла придумать. Поэтому однозначно — чушь.
И вообще, какая мне разница? Что-то я уже на Аларику становлюсь похожа. И на прочих местных сплетниц.
Пока служанки убирали со стола, я сходила сперва к себе за «скатертью» и свечами, а потом в кабинет к Меллеру за стеклянным шаром. Он их две дюжины привёз в аккуратных ящичках с гнёздами — дюжину гранёных внутри и дюжину матовых. Зачаровывала я их по штуке в неделю, больше Меллер категорически не дозволял, хотя я бы и два-три потянула без особого напряжения. Но он, видимо, от супруги-деревенской сеньоры набрался отношения даже к наёмным работникам как к ценному имуществу, которым не разбрасываются. Или надеялся-таки раскрутить меня на ещё один контракт? Ну… вспоминая наш сегодняшний с ним разговор, я всерьёз опасаюсь, что подмахну договор, а потом буду долго соображать, как это вышло.
С такими мыслями я расстелила кусок шагрени, расставила на ней свечи, пристроила в центре шар, всё норовивший укатиться, так что пришлось потаскать немного туда-сюда по столу всё сооружение, отыскивая место, где дурацкая стекляшка будет лежать спокойно.
— Значит, вот как это делается?
Я глянула через плечо на сира Кристиана и буркнула:
— Вам сира Фрида воспитательной сосулькой никогда в лоб не заряжала? Чтобы вы не лезли под руку магу, когда он пытается сконцентрироваться?
— А я вам так сильно помешаю, если посмотрю, как вы зачаровываете эту штуковину?
— Если посмотрите — нет. Если будете болтать и задавать вопросы, даже разумные — ещё как.
— Всё-всё, — немедленно отступил он, — умолкаю.
Он сел за стол напротив меня и чинно сложил перед собой руки. Обветренные, мозолистые, которые будут царапать нежную кожу городской девочки — притом что она наверняка заранее настроилась страдать… и возможно, упиваться этими своими страданиями: её отец, самодур и тиран, своими руками уложил её в постель к женатому мужчине, которому она почти безразлична! То есть, даже страсть его не оправдывает! Ну, мне всё это виделось так. Хотя, ясное дело, я могла очень сильно ошибаться.
Так. Хватит думать о всякой ерунде, совершенно меня не касающейся. Ритуал, понятно, у меня давно отработан, каждое слово и движение рук поставлено так, что и ворвавшаяся орда разбойников меня не собьёт, но всё равно с магией не шутят.
— Аeterna lux dispersing tenebris huius mundi…*
Сир Кристиан даже вперёд подался, не сводя с меня по-детски восторженных глаз. Это в Вязах даже служанкам уже не интересно наблюдать за мной; одна сира Мадлена время от времени сидит напротив и беззвучно повторяет слова заклинания, но больше, кажется, практикуется в Старшей речи, чем следит за собственно зачарованием. А сир Кристиан подобными представлениями не избалован, ему любопытно, ясное дело. Я доверила ему испытать светящийся шар, и старательно проговорив уже всей вязовской прислуге знакомое «Люкс» — «Умбра», баронский сын без зазрения совести сунул его куда-то за пазуху. Одет он уже был для очередной поездки по окрестностям — не в настоящую броню, а в кожанку, как и у меня, проклёпанную стальными кольцами тут и там. Видимо, собирался ехать дальше, в Старицу там или к Огрову Пальцу, но узнал, что я собираюсь колдовать, и задержался.
— Мне ведь, дураку, — проговорил он с сожалением, — отец Вернон сказал, что легко мог бы опровергнуть слухи о вашем колдовстве. Провёл бы обряд Очищения, а я бы всё равно оставил вас фавориткой, и пришлось бы сплетникам заткнуться. Вот стоило мне только спросить его об этом чуть пораньше, до того, как мы с Генрихом написали отцу сиры Клементины, а я не догадался.
«И хвала Истар», — хмуро подумала я. Самомнение у сира Кристиана было то ещё: он как будто и не слышал от меня ни про гильдию, ни про Варгов. А я, кажется, недооценила его интерес ко мне. Ох, мужчины, что же вас всё к ведьмам тянет? Что тихоню Людо, что совсем не тихоню Неда Полтора Рукава? Вон и сир Кристиан туда же. Настоящей тёмной магессы вроде Голд на них нет! А нам, бедным слабеньким стихийницам, только и остаётся радоваться, что одному строгий отец запретил с ведьмой путаться, а другой слишком поздно сообразил посоветоваться с жрецом.
