— Сира Вероника, я могу вас тоже попросить кое о чём? — с заметным усилием проговорила сира Катриона, почему-то покосившись при этом на Клементину. Я заверила её, что попросить она конечно может. Что я совсем не обязательно соглашусь, я покамест промолчала. — Когда закончите с проверкой книг, не поможете нам с яблоками? Они мокрые и побитых много, на хранение их не заложить — надо почистить для варенья поскорее.

— Я не знаю, сколько времени у меня займёт проверка книг, — немного подумав (ладно уж, сама ведь буду зимой есть это варенье), сказала я. — Но как только освобожусь, с удовольствием помогу.

— Мы здесь будем, — вставила Аларика. — А то на кухне тесно и душно, а во дворе под навесом сыро и холодно.

Я покивала, а Мадлена, доедавшая пирожок с этими самыми яблоками, скорчила несчастную моську и старательно, но неумело вздохнула, явно пытаясь подражать кому-то из взрослых. Почему-то мне казалось, что её образцом для подражания была вовсе не тётушка. Кто-то из меллеровской родни в Озёрном?

В общем, со мною из столовой вышла только Клементина, а сира Катриона с племянницей и помощницей сами начали убирать со стола и снимать с него салфетки и скатерть, чтобы не пачкать их землёй и быстро рыжеющим на воздухе соком.

— Сира Вероника, — неожиданно обратилась ко мне гувернантка, — могу я задать вам очень личный вопрос?

— Да, разумеется, — удивлённо отозвалась я. — Давайте к господину Меллеру зайдём и там поговорим.

Она кивнула с несчастным видом и пошла за мной в меллеровский кабинет (вернее, просто комнату: на отдельные кабинеты и спальни даже сеньоре и её консорту в здешней крепости не хватило бы места; Меллер просто на день загораживал часть своей комнаты ширмой, пряча постель от посторонних глаз). Я первым делом убедилась, что книги, оставленные мне на проверку, высятся ровной стопкой на рабочем столе, а всё остальное необходимое для работы, как обычно, лежит там же на столе, в ящиках стола, в шкафу… Я кивнула Клементине на тот стул, который привычно занимала сама, когда пристраивалась рядом с нанимателем, чтобы произвести очередные расчёты. Она села бочком, с преувеличенной аккуратностью расправила юбку и подняла на меня тоскливый взор.

— Сир Кристиан сильно рассердился, когда вы ему отказали? — совершенно неожиданно для меня спросила она.

— Да вроде бы нет, — озадаченно ответила я. Подумала немного и подтвердила: — Разочарован был, это да. Всё-таки я довольно полезное существо, и баронская семья… ну, мужская её часть — точно… отпускать меня из Волчьей Пущи не хочет. Но чтобы прямо рассердился… С чего бы?

— А что он вам сказал?

Я добросовестно попыталась припомнить, что именно он мне сказал.

— На самом деле ни официально, ни так, попросту, он мне ничего и не предлагал, — сказала я. — Разговор у нас шёл в духе «а вот если». И когда Отто предупредил его, что меня легко могут обвинить в магическом воздействии на баронского сына, сир Кристиан признал, что это была неважная идея — сделать меня, магессу и даже не целительницу при этом, официальной фавориткой. Они вообще оба весьма порядочные и ответственные люди, сир Генрих и его брат. Бесцеремонные и самоуверенные, конечно, но вполне способные выслушать и принять разумные доводы.

— Только разумные? — с несчастной больной улыбкой уточнила Клементина. — Доводы?

— Не знаю, сира, — я чуть пожала плечами, — других приводить не пробовала. Только логичные и обоснованные. Ну, — чуть помедлив, признала я, — мне они по крайней мере кажутся таковыми, хотя кое-кто с этим не согласен.

— Мне отец приказал соглашаться, — сказала она, и глаза у неё заблестели от подступивших слёз. А мне оставалось только недоумевать, с чего она разоткровенничалась именно со мной, ведьмой, распутницей и вообще совершенно неподходящей собеседницей. Сира Катриона, ясное дело, мало годится на роль утешительницы, но есть же ещё и Аларика. — Сир Генрих написал ему, что даст за мной потом в приданое небольшой лен и, если отец позволит, сам подберёт мне жениха. Вот отец и… — не договорив, Клементина вытащила из-за манжеты платок и, сгорбившись, уткнулась в него.

— Вам настолько неприятен сир Кристиан? — деловито уточнила я. Ну да, да, бессердечная я тварь, сухая и холодная. Вечно мне надо докопаться до причин чужого горя, а не поплакать вместе с тем, кто размазывает слёзы и сопли по моему плечу. — Или вы хотели сохранить себя для мужа? Или просто не хотите отдавать первенца в семью его отца?

Клементина даже платок от лица отняла и выпрямилась, не касаясь спинки стула.

— Вы так легко обо всё этом говорите! — то ли поразилась, то ли обвинила меня она. А я опять подумала, что она руководствовалась очень странными соображениями, выбрав меня для подобного разговора.

— Простите, не очень поняла, чего от меня-то вы хотите, — сказала я, косясь на стопку амбарных книг, ожидающих проверки.

— Узнать, почему вы отказали сиру Кристиану, — она даже удивилась моей непонятливости.

— Потому что он мне ничего и не предлагал — раз. Потому что не собираюсь оставаться в Волчьей Пуще после завершения контракта — два. Потому что, состоя в Гильдии наёмников, вообще не нуждаюсь в покровительстве — три. Потому что такое покровительство создаст мне сплошные проблемы, практически ничего полезного не дав взамен — четыре… Вам какой ответ больше нравится? Выбирайте любой.

— А не потому что он любит здешнего сира-консорта, а вы для него были бы только прикрытием?

Она вытерла глаза и сидела всё так же напряжённо выпрямившись, скомкав платок в руке и глядя на меня сердито и почти с вызовом. У-у, как всё… сложно.

— Любовь эта ваша, — буркнула я, потянув к себе верхнюю из толстенных книг. — Нет, сира Клементина, я не собственница по натуре, а о ревности знаю только то, что есть такое слово. Сир Кристиан не нужен мне ни для чего и сам прекрасно это понимает. И я ему интересна исключительно как возможное полезное приобретение для баронства, не более того. Да-да, иначе он не ограничился бы единственным разговором на тему «А если бы я предложил вам колечко». Я не думаю, что он легко отступает, когда действительно чего-то хочет. Он мне показался очень целеустремлённым и настойчивым мужчиной.

Она дёрнула худым, всё ещё по-детски угловатым плечом и встала, глядя на меня, как на змею или здоровенного шмеля — опасную тварь, которую так и хочется, но боязно прибить. Прибить просто на всякий случай: вдруг ужалит? Так мне однажды объяснила свою попытку убить осу на окне одна из моих нанимательниц. Я спросила, чем ей помешало насекомое, которое само только и мечтает вылететь вон, и выслушала в ответ гневную речь о кусачих созданиях, с которыми надо начинать бороться прежде, чем они атакуют тебя. Я-то тогда поймала осу стаканом и выкинула её за окно. А сира Клементина у нас, я гляжу, тоже из тех, кто схватился бы за полотенце, а не за стакан.

— Благодарю, сира Вероника, — отчеканила Клементина. — Прошу прощения, что отняла у вас время.

— Обращайтесь, — дозволила я, и она пренебрежительно фыркнула, выходя из кабинета.

А проверка и в самом деле оказалась делом нетрудным. Сложение, сложение, сложение… всем остальным Меллер, видимо, собирался заняться уже после того, как урожай будет полностью собран и заложен на хранение. Пока что требовалось только раз за разом подкидывать новые шарики на абаке к уже полученным результатам и сверяться с записями. И кстати, зря Меллер переживал — ни одной ошибки я так и не нашла. Что тут скажешь? Торговец в Истар знает каком поколении, у него способности к счёту, хоть устному, хоть с помощью пера и абака, уже в крови должны быть.

Я управилась часа за два, прибрала за собой и вернулась в столовую, где стоял густой и крепкий яблочный дух с заметными нотками брожения. Аларика с любопытством смотрела на меня, пока я повязывала фартук и пробовала пальцем лезвие ножа, однако я покачала головой:

— Прошу прощения, но я не могу говорить о чужих делах без разрешения тех, кого они прямо касаются.