— А ваша матушка как же?

— Она пропала, когда мне было одиннадцать. Ушла на болота за какой-то редкой травой и не вернулась.

Сира Аларика жалостливо охнула, а я смолчала. Запрещённое на западе, но вполне практикуемое на востоке гадание по крови уверенно показывало, что моя мать жива. Гадала я не сама, если что — заплатила бодрому толстенькому дедуле с маслеными глазками. Он мне даже предлагал воспользоваться той же моей кровью для точного поиска, но я отказалась. Зачем? Я десять лет представляла себе всякие ужасы: в трясину затянуло, волки загрызли, бандиты изнасиловали и убили… Ну да, не всем же бандитам хватает ума понять, что живая травница гораздо полезнее мёртвой. С другой стороны, держать в плену травницу — а что ей стоит под видом отвара от лихорадки напоить главаря сонным зельем? Или вообще всю банду перетравить?.. В общем, я узнала, что мать жива, и успокоилась. Что она не питает ко мне пылкой самоотверженной любви, я лет с пяти знала, а чувствовала, наверное, с самого зачатия. Но она меня вырастила, научила всему, что я способна была усвоить к одиннадцати годам, а отца она тихо ненавидела и устала от него безмерно. Думаю, от него мать в конце концов и сбежала, когда пристроила меня ученицей к целительнице. Надеюсь, на новом месте она устроилась лучше, чем в Засолье.

Но Аларике я, разумеется, ничего такого рассказывать не собиралась. Это мои дела, и больше никого они не касаются.

Когда мы уже подъезжали к Волчьей Пуще, я окликнула сира Ламберта и спросила, обязательно ли нам останавливаться в замке? Честное слово, в трактире я себя чувствовала гораздо свободнее и комфортнее. Сира Аларика чуть помялась, но тоже сказала, что не хочет никого стеснять и вообще доставлять людям лишние хлопоты. Сир Ламберт глянул на нас удивлённо, но ответил, что если у нас деньги лишние, то мы, понятно, можем спустить их как угодно — хоть каморку в трактире снять, хоть в кости проиграть. Сира Аларика отдала одну корзинку кому-то из егерей, и мы с нею свернули в ворота единственного в городке и потому до сих пор безымянного трактира.

Там мы с нею сняли одну комнату на двоих, и я сразу сообщила усатому хозяину, что менять тюфяк на шкуры больше нет необходимости. Он наставительно высказался в духе «я же говорил, что сударь Каттен даже мёртвого поднимет», а я не стала поправлять его, что поднимают мёртвых исключительно некроманты, но никак не целители. Комнату нам сдали ту же самую, где я жила, когда приехала сюда. Аларика только тихонько вздохнула, глядя на одну кровать, но на отдельную комнату у неё денег точно не было. Я засомневалась даже, сможет ли она заплатить половину за эту. Ну да Девятеро с нею, не разорюсь, если сама заплачу’. Портить отношения с помощницей сиры Катрионы из-за нескольких монет совсем мне не хотелось.

Мы с нею умылись, отряхнулись от дорожной пыли, неплохо пообедали, часок после этого обеда отдохнули и отправились в замок. И разумеется, по дороге зашли в храм. Она вручила той самой надутой жрице в атласной ризе корзину с овощами и зеленью, а я просто положила монетку в чашу перед статуей Сот. Я бы вообще в часовню Сот лучше сходила помолиться и сделать пожертвование, но сира Катриона старалась с здешним гадючником не ссориться и без конца отправляла жрицам подарочки вроде нынешнего. Да уж, озолотишься тут, торгуя зеленью: барону корзинку, жрицам корзинку… а теплица-то — десяток шагов в длину. Только-только самим остаётся зелени, чтобы в суп покрошить.

Аларика, видимо, думала так же, потому что выйдя из храма, пробурчала себе под нос что-то про одного с лопатой и с ложками — десяток. Я прижала палец к губам, она кивнула, вздохнув.

— Я вас отведу прямо к Отто, — сказала она. — Вы, наверное, в замке заблудитесь одна. Сдам вас ему на руки, а потом пойду к сире Луизе. Вы на ужин в замке останетесь?

— Всеми силами постараюсь отвертеться, — усмехнулась я. — Лучше зайду к сударю Брауну и куплю у него маковых медовиков. Эх, надо было у Каспара бутылку ягодного вина попросить с собой! Мы бы с вами заперлись в комнате и устроили кутёж. Ну, раз не сообразила, делать нечего, придётся чай кипрейный пить.

— Так у хозяина трактира должна же быть выпивка, — возразила Аларика. — Напиваться не будем, но бутылочку наливки на двоих можно же взять?

Так, строя самые приятные планы на вечер, мы и дошли до замка.

========== Глава одиннадцатая, в которой говорится о бессмысленности планирования ==========

Ну, планы на то и планы, чтобы рушиться с треском: сира Луиза, оказавшаяся супругой младшего баронского сына, перехватила нас ещё во дворе. Окатила меня, словно колодезной водой, неприязненным взглядом, но всё же поздоровалась, хоть и сквозь зубы, а Аларику ухватила под локоток и утащила с собой. Та только и успела, что оглянуться с виноватым видом. Будто я в замке обыкновенного западного барона заблужусь, сяду в уголке и потерянно заплачу. Угу, это после учёбы-то в чужой стране, где на тебя смотрят как на забавное насекомое в лучшем случае.

Я просто двинулась, никого ни о чём не спрашивая, в библиотеку. Или барон находится там и сам пошлёт за своим придворным чародеем; или ему доложат, что явилась вязовская ведьма и ждёт его милость. Я в любом случае бродить по замку, расспрашивая прислугу, не собираюсь: это я сиру Генриху нужна, а не Отто — мне. С какой радости я буду его искать?

Барона в библиотеке не оказалось, но выгнать меня оттуда никто не решился. Я, помня о невеликих богатствах Волчьей Пущи, не стала зажигать свечи, а вместо этого запустила целый рой мелких светляков и принялась рыться на книжных полках. Но только успела выбрать себе «Наблюдения о некоторых особенностях использования грозовых заклинаний в засушливых местностях», как стремительным шагом вошёл сир Генрих.

— Добрый день, сира Вероника, — сказал он, и я, подавив вздох, поставила книгу на место: я рассчитывала хотя бы бегло просмотреть её, но увы, посидеть с полчасика, ожидая кого-нибудь из хозяев, не вышло. — Как ваше здоровье?

— Благодарю вас, сир, терпимо.

Он усмехнулся.

— Кто ведь что считает терпимым, сира. Я послал за целителем, чтобы осмотрел вас лишний раз. Он должен скоро подойти.

И не сказать ведь, что в осмотре целителя я совершенно не нуждалась, но меня опять покоробила манера сира Генриха распоряжаться людьми, не спрашивая их мнения на этот счёт.

— А Отто? — холодновато спросила я. Впрочем, я даже не надеялась на то, что будущего барона можно пронять такой ерундой.

Он не успел ответить, потому что в библиотеку влетел чем-то очень недовольный Каттен. Судя по тому, что одет он был по-дорожному, целителя наверняка перехватили в последний момент, чтобы послать сюда. Он едва поздоровался и тут же развернул меня носом к стеллажам. От очередного диагностического заклинания я опять передёрнулась, и Каттен хмыкнул:

— Всего четвёртый или пятый раз в жизни встречаю настолько острую чувствительность к чужой магии, и все не в меру чувствительные — женщины… Ну что я могу сказать, сира Вероника? Неплохо, если учитывать, в каком состоянии вы сюда приехали. Но вообще-то, Генрих, — как-то слишком уж по-свойски обратился он к наследнику баронства, — не стоит дёргать девушку лишний раз. Мог бы и сам отвезти ей свой булыжник.

— Я всё равно собиралась в лавку к Каасу, — справедливости ради возразила я, немного нервно поправляя фуфайку, которую целитель бесцеремонно сдёрнул с плеч, открывая мою многострадальную спину. Видимо, он хотел оценить мою осанку, потому что толстая шерсть так же мало мешает заклинаниям, как и тонкое полотно, и раздевать пациента для диагностики магу-целителю нет никакой нужды. — Надо купить кое-что.

— Женщины, — только и вздохнул Каттен. — В общем, ничего страшного, но я вам всё-таки советую поберечься и не трястись без нужды по нашим дорогам. Всё, Генрих, я уехал в Моховое. Не могу сказать, когда вернусь.

— Да, конечно, — довольно рассеянно отозвался сир Генрих, с непонятным выражением разглядывая меня.

Я опять поправила одежду и вопросительно посмотрела на него.