— Сира Вероника? — Голос сиры Катрионы прозвучал в кои-то веки по-настоящему ревниво, а не просто недовольно.

— Ох, прошу прощения, — спохватилась я. — Задумалась. Господин Меллер, я тут кое-что посчитала… мне бы хотелось поговорить с вами после обеда.

— Если вы о контракте, я вас прямо сейчас в предпоследний раз спрошу, не надумали ли вы его подписать, — живо откликнулся он.

— Почему в предпоследний? — удивился сир Рихард.

— Потому что в последний раз я спрошу об этом, помогая сире Веронике сесть в почтовый экипаж, — усмехнулся Меллер. — И если она ответит: «Да пожалуй, я действительно останусь», — я своими руками повытаскиваю её багаж из ящика за каретой.

Эммет с Аларикой посмеялись, сира Катриона в сомнении покачала головой, Дромар энергично покивал, а Мадлена уставилась на меня щенячьими глазками: кажется, мои уроки нравились ей гораздо больше, чем правописание и простая арифметика. Только Клементина смотрела с таким странным выражением, что я не взялась бы определить, какие там чувства смешались на личике, заметно похорошевшем под опытной и твёрдой рукой Рамона. Сам он, кстати, откровенно развлекаясь, сначала высветлил концы волос почти добела, а потом покрасил их в золотистый и алый — убойное сочетание с его природной вороной гривой. И Аларика поглядывала на эти чёрно-красно-золотые пряди с такой задумчивостью, что кажется, местных дам ожидало бурное обсуждение ещё одной совершенно безобразной выходки: брэ вроде моих, но богато украшенные шёлковой вышивкой и кружевом, ей не забыли и не простили. Интересно, а матушка и свекровь сильно её за такое бельё погрызли? Или передаваемые время от времени корзинки и коробки вынуждали почтенных пожилых женщин немного прикусывать язычки?

Обед тем временем шёл своим чередом, и я вяло поковыряла куриную грудку, сухую и безвкусную. Сходить завтра к Людо, что ли? Ванну принять, поесть приготовленного Яном или Уве, проверить, как там руны света и холода… Сам Людо, ясное дело, будет слишком занят перед праздником, но хоть поесть повкуснее и поразнообразнее, чем в Вязах — и то повод прогуляться до Ведьминой Плотины.

Я отодвинула тарелку с недоеденной грудкой и посмотрела на Меллера, разделывающего куриную ножку для Мадлены. С ножом и вилкой девочка управлялась вполне уверенно, но ножка была слишком уж горячей — Мадлена обожглась, неосторожно задев её, даже носом хлюпнула и глаза подозрительно заблестели, так что дядюшка взялся карать виновницу, прямо-таки растерзав варёную курятину. И разумеется, заболтав племянницу до того, что она вообще забыла про ожог. И почему у меня не нашлось такого дядюшки? Никаких кисейных платьиц не надо и роскошных книжек с цветными картинками, просто было бы кому-то дело до моих мелких бед и детских горестей… Клементина тоже смотрела на Меллера с таким видом, что сире Катрионе впору было браться за кочергу, чтобы отгонять от своего консорта всяких там гувернанток и наёмниц. А я подумала, что ни из одного здешнего сеньора такого отца никогда не выйдет. Вон сир Эммет сказал Дромару, что с сыном начнёт заниматься, когда тому исполнится лет пять хотя бы, когда он станет «хоть немного на человека похож». Будет учить Вениамина ездить верхом и фехтовать, будет рассказывать ему о лесе и его законах… наверное, будет даже неплохим отцом — по местным меркам. Как и его дядя Рихард, честно признавший бастардов и забравший их к себе, а не повесивший на отчимов. Но своим детям я бы всё-таки хотела такого вот… крыса. Который кормит и облизывает даже чужого детёныша.

Но говорили мы после обеда, разумеется, вовсе не о моём возможном браке с кем-то из Меллеров или их родни с любой стороны. Это всё было так… в далёкой и туманной перспективе.

— По-настоящему никакого выбора у меня и нет, — кисло сказала я. Да, у меня ушло больше двух недель на то, чтобы признать этот неприятный факт. То и дело хотелось мне плюнуть на расчёты и бежать отсюда со всех ног, и пусть королевская налоговая служба через пять лет начнёт выписывать мне штрафы за то, что не использую свою землю никаким образом, а после и вовсе лишит меня лена за неуплату налогов и штрафов. Будет у меня не один воздушный титул, так другой — всё равно в своей гильдии я Зима. Приходилось напоминать себе, что я действительно взрослая и разумная женщина. И не слишком здоровая к тому же. — Семь лет или три года? Конечно я выбрала три.

Меллер откинулся на спинку опасно скрипнувшего стула и обратился вовсе не ко мне, а к победно ухмыляющемуся гному:

— Ваша взяла, мастер Дромар. В жизни бы не поверил, что скажу это, но вы, оказывается, гораздо лучше знаете наших женщин, чем я.

— Ваших женщин я знаю очень плохо, — возразил тот. — Я просто с прошлого лета наблюдаю за бесценной сирой Вероникой, а она в своих действиях, как я понял, руководствуется точными расчётами.

Я вздохнула, вспомнив свой провал с рунными светильниками. Дромар, правда, говорил, что их семья наладила изготовление не только самих светильников, но и толстостенных стальных контейнеров под заряженные кристаллы. Впрочем, сказал он, большинство заказчиков вполне устраивают непрерывно горящие огни. Я покивала, однако осознание своей ущербности так просто забываться не желало. Так и хотелось вернуть нынешний долг и влезть в новый, чтобы оплатить оставшиеся три курса.

— А что вы скажете об отсрочке в три года, бесценная госпожа? — вкрадчиво спросил Дромар, обращаясь уже ко мне. — Пока вы служите по контракту здесь, я бы вам построил башню по вашему вкусу. И зачаровательный стол поставил бы в ней. В подарок! Очень уж мне хочется перенести на камень вашу управляющую схему.

— Вы ужасный… гном, мастер Дромар, — с нервным смешком отозвалась я. — Вы же трясёте бутылкой перед запойным пьяницей, не совестно вам?

— Ничуть, — глазом не моргнув заявил он. — Пьяница сопьётся всё равно, что с моей помощью, что без. А вам всё равно нужна будет башня, как в той вашей милой песенке. Я вам проведу в неё воду из водопада, установлю большой котёл в подвале, ванну поставлю…

— Изверг, — проворчала я. — Травите бедную женщину тем, что ей совершенно не по карману.

— Вы же теперь прямой вассал барона, — напомнил он. — Вам понадобится консорт… это ведь так называется? И почему это должен быть бедный безземельный сеньор из младших сыновей?

— Да вот, — усмехнулся Меллер, — почему?

— А вот об этом, — твёрдо сказала я, — я подумаю через три года, не раньше.

— Разве? — возразил тот. — Вы же сказали сиру Рихарду, что ни о каком браке речи быть не может, пока вы не расплатитесь с долгами Дому Ильфердина. Но ваш долг Ильфердину я погашу через месяц-другой, как только сумею добраться до Озёрного. Вы будете должны нашей семье, а о ней речи не было.

— Рот зашить этой сороке Марте, — буркнула я.

— Не поможет, — отмахнулся Меллер. — Мышка научила её кое-как читать и писать, будет царапать печатными буквами самые важные сплетни, а остальное изображать жестами и гримасами.

— Вам самому-то нравится ходить в консортах? — не удержалась я.

Он, ясное дело, пожал плечами.

— Какому-нибудь моему кузену, если до этого в самом деле дойдёт, достанется супруга, которая не станет ревновать его к каждому дереву и с которой можно обсудить хоть последние литературные новинки, хоть законы Лиги Серебряных городов. А ещё, — прибавил он, — у Меллеров в крови, как вы сами уже убедились, спит магия Стихий, которая только и ждёт повода, чтобы проснуться.

***

Я старый рыцарь, слов любви не знаю,

Поэтому вам расскажу за бой:

В втором походе к вражескому краю

Со мной был меч, и конь, и шарфик твой.

Нам абесинцы ударяли в спину,

Но меч подняв и с криком «Бей врага!»

О вас мечтал я, милая Кристина, Сюзанна, Вероника,

О том, ну как же вы мне дорога.

Мы победили! И с сумою злата

(точней, с обозом) я спешу домой.

Надеюсь, что меня вы видеть рады,

И приглашаю стать моей женой.*

Я покачала головой и сунула уже порядком замызганный, захватанный листок в карман, хоть Фил и возмутился: «Эй, куда? Не твоё — не трожь».