А отец Вернон наконец определился с выбором и двинулся к выходу. Но я, сама задумавшись о ценах, не кинулась хватать томик с описаниями природы, а взяла листок бумаги для черновиков и перо, пододвинула к себе абак и пасмурно спросила нанимателя:

— Господин Меллер, вы знаете, какие именно услуги оказывают своим жильцам хозяева пансионов вроде вот этих? За что мне придётся платить отдельно, а что входит в перечень? Или у всех по-разному?

— Завтрак и ужин входят обязательно, — уверенно ответил он. — Уборка комнат, само собой. О стирке, кажется, надо договариваться. Знаете, вы бы лучше написали хозяевам двух-трёх пансионов и узнали всё точно. Заодно бы и договорились заранее, если не собираетесь здесь оставаться. А то приедете в Озёрный, и окажется, что свободных мест нет и не предвидится.

— Да, пожалуй, — пробормотала я. — Ладно, сначала посчитаю, чтобы хоть приблизительно представлять, так ли уж хороши предложенные условия.

— Посчитайте, — охотно согласился Меллер. — А ещё имейте в виду, что Симон не забивает себе голову всякими глупостями вроде «крутить романы с нанятыми работниками — только лишний геморрой наживать». Его сразу придётся ставить на место, и ему это точно не понравится.

========== Глава седьмая, в которой героиня совершает романтическую прогулку и получает подарок ==========

— Вы кое в чём очень похожи с Илоной, — сказал Людо с таким странным выражением, что сразу и не поймёшь, принимать это как комплимент или как упрёк. — Для вас есть ваша работа — и есть всё остальное. Когда я ходил ещё в её школьных приятелях, допущенных в дом, я тогда уже думал, что для её мужа брак будет слишком похож на бесплодный: или двое людей, занятых каждый своим делом; или деловые партнёры, а супруги только формально. Прости меня, — совершенно неожиданно проговорил он.

Я даже остановилась, озадаченно уставившись на него.

— За сцену ревности в присутствии Меллера и сира Генриха? — аккуратно уточнила я.

— И за это тоже. Но больше за то, что заставлял тебя чувствовать, будто у меня есть дела и поважнее, оказывается. Понимаешь… — он вздохнул, взял мою руку и прижал к своей груди. Вернее, к своему плащу, нагретому совсем уже весенним солнцем так, что сукно показалось мне почти горячим. Правда, с лягушкой меня сравнивал не только Ян. Про свои лягушачьи руки-ноги я много от кого наслушалась, так что плащ на самом деле мог быть и не особенно даже тёплым. — Я, видимо, слишком хорошо запомнил, как вы втроём сидели у Каспара в подвале с вашими зачарованными колбами и на обед вас надо было тащить оттуда за шкирку, — безнадёжно проговорил Людо. — Потом ты рассчитывала цепочку для гномьих морозильных ларей. Потом ты увлеклась созданием рунных светильников… И Гилберту помогала с документами. В общем, когда бы я ни пришёл, я обязательно заставал тебя за расчётами или за очередным зачарованием каких-нибудь кристаллов. И чувство у меня каждый раз было такое, что я тебя отвлекаю. Потому я и решил, что проще будет, если ты сама станешь приходить ко мне, когда у тебя есть на это время и желание.

Я сдержанно фыркнула. М-да… Оказывается, я не оценила тактичность своего любовника и сама была виновна ровно в том же, в чём винила его: это у меня имелись дела поважнее, чем наши с ним отношения. Да уж, Людо с Лоренцо были бы отличной парой: один чистую правду выскажет тебе так, что чувствуешь себя помоями облитой; другой прощения попросит и объяснится, а виноватой всё равно окажешься ты

Не зная, что сказать, чтобы при этом не рассориться с Людо окончательно, я хотела было привычно смахнуть с него всякую мелкую дрянь, но ничего на нём и не висело, только гагатовая фибула походила на обожравшегося клеща, аж раздувшегося от чужой крови. Качественно я всё-таки сработала, даже не скажешь, что это первая попытка наложить подобные чары.

— А с этими светильниками твоими… — чуть помявшись прибавил Людо, — мне вообще казалось, что ты думаешь о них даже в постели: где же эта огрова ошибка и как её исправить? Так и ждал, что ты в любой момент выскочишь из-под одеяла и метнёшься к столу — срочно записать какую-нибудь мысль, пока не забылась.

— Неужели у вас с Илоной всё было настолько… печально?

— По-разному было, — уклончиво ответил он, и я решила оставить эту тему: ну да, приятно ли вспоминать беглую жену? Да и вообще, зря я затеяла это выяснение отношений. Всегда же старалась ни к кому не привязываться, вон с Шаком изменила этому правилу — и что в результате? Нет, надо со всеми, всегда и везде оставаться в прохладно-ровных отношениях. Особенно с любовниками.

Мы поднялись на ту горку, с которой дорога скатывалась либо к пруду выше плотины, либо к Жабьему логу. И разумеется, я, наёмница, вдосталь помотавшаяся по распутице вместе с ненормальными, которым ни жить ни быть требовалось ехать именно сейчас, первым делом оценила дорогу эту. Здесь, наверху, заканчивались гномьи гранитные бруски и начинался битый камень, щедро усыпавший даже спуск по длинному, пологому и неожиданно глинистому склону, не то что путь по болотистой низинке. Щебень этот местные и не только мужички возили и возили до тех пор, пока снега не стало слишком много для дорожных работ. Понятно, что на крестьянских телегах, запряжённых отнюдь не битюгами, а обыкновенными крестьянскими лошадками, много камня не увезёшь, но подвода за подводой, день за днём, третью… или уже четвёртую?.. осень подряд — от замка до Вязов и наоборот теперь можно было добраться в любую погоду, не увязая в грязи по колено (к метелям и снегопадам это, ясное дело, не относится, там никакой щебень не спасёт). Меллер платил ещё и за придорожные канавы, чтобы их каждый год чистили и углубляли. Не знаю, предлагал ли он деньги, знаю только, что работнички мешками увозили из его складов муку, муку, муку, пшено, горох… Старался он для себя, конечно, но то, что дорога в Вязы была едва ли не лучше почтового тракта, шло на пользу всей северной части баронства. Я вспомнила где-то когда-то читанный гороскоп, составленный не по расположению небесных тел, а приписывающий людям черты разных животных. Если верить ему, Меллеры были не крысами, а бобрами, которые не приспосабливаются к внешним условиям, а меняют их под себя, под свои потребности и желания.

Ох, и тут Меллеры мне в голову лезут. Меня же любовник позвал на прогулку по весеннему солнышку, а я о нанимателях думаю.

— Совсем уже весна, — мечтательно проговорила я, оторвавшись от созерцания темнеющей среди просевшего снега дороги и запрокинув голову, чтобы посмотреть в небо, набравшее уже и глубину, и цвет.

— Весна, — согласился Людо. — Вон в проталине чистотел.

— Где?

— Налево посмотри, там холмик небольшой и проталина на нём.

— А, вижу. — Я даже засмеялась, такой гордый и непреклонный торчал из грязного, потемневшего снега зелёный толстый стебель с крохотными пока ещё, едва развернувшимися листочками.

— А утром муха какая-то проснулась, — прибавил Людо. — То есть, не проснулась, а отогрелась и поползла куда-то по подоконнику. Шла-шла, потом бум! — головой об раму. Постояла, подумала, развернулась и пошла обратно всё так же не просыпаясь.

Мы засмеялись уже оба, и я сказала:

— А в крепости бедным мухам и погулять негде: все подоконники заставлены ящиками с рассадой. Даже в новой казарме. Аларика ещё и на стол мне приткнула какой-то горшок, уверяя, что это всего на две-три недели, ну может, чуть подольше.

— И теперь тебе, бедняжке, негде писать и считать?

— Да сделала я вчера кое-какие подсчёты, — невесело фыркнула я. — И пришла к неутешительному выводу: подписав контракт с Милком, я в лучшем случае выплачу долги за шесть с половиной лет. Вернее, округляя и принимая в расчёт всевозможные крупные и мелкие внезапные неприятности — за семь, поскольку проживание в крупном городе отъест от моего жалования кусок ещё более внушительный, чем долги и проценты по ним.

— Спросила бы меня, я бы тебе сказал то же самое без всяких подсчётов. — Людо пожал плечами в совершенно меллеровском духе. Это, кажется, было просто-напросто заразно, даже сира Катриона, глава семьи и вообще девятое колено владетелей Вязов, не устояла. — Ты, видимо, не жила подолгу в более-менее крупных городах, как я раньше никогда не забирался в такую глушь и таких цен, как здесь, даже представить не мог. — Он ностальгически улыбнулся и сказал: — Когда я в первый раз спросил одну местную матрону, сколько она хочет за дюжину яиц, я ушам своим не поверил и переспросил снова. Она смутилась и принялась оправдываться, что ничего не дорого! Что яйца у неё свеженькие, крупные, одно к одному, а ежели я найду хоть один болтунец, она его выпьет вот прямо у меня на глазах!