Черный пакет лежит полускрытым живой изгородью – он завязан узлом и выброшен в неглубокий кювет. Я почти прохожу мимо, приняв его за мусор, оставленный туристами.

Но пакет вдруг шевелится – совсем легонько.

Так легонько, что я сперва думаю – это ветер шевелит пластик. Я наклоняюсь и трогаю пакет: внутри явно находится что-то живое.

Опустившись на колени, я разрываю мусорный мешок. Отвратительная вонь страха и экскрементов бьет в нос, и я пытаюсь подавить дурноту, разглядев внутри двух щенков. Один лежит неподвижно, его спина разодрана в кровь когтями извивающегося, обезумевшего от страха второго щенка, который еле слышно скулит. У меня вырывается рыдание, и я подхватываю живого щенка, положив его за пазуху куртки. Кое-как поднявшись на ноги, я осматриваюсь и кричу человеку, переходящему дорогу метрах в ста:

– Помогите, пожалуйста!

Человек поворачивает и неторопливо направляется ко мне, ничуть не взволнованный моей паникой. Он очень стар, с горбатой спиной, его подбородок почти утыкается в грудь.

– Здесь есть ветеринар? – спрашиваю я, когда незнакомец подходит поближе.

Старик глядит на щенка, неподвижно и тихо лежащего в куртке, всматривается в черный пакет у кювета, щелкает языком и медленно поводит головой.

– Сын Алана Мэтьюса, – отвечает он, кивая в сторону, видимо, показывая, в каком направлении искать этого сына, после чего подбирает черный мешок с его ужасным содержимым. Я иду за стариком, чувствуя, как тепло от щенка распространяется в груди.

Больница оказывается маленьким белым домиком в конце переулка. Над дверью красуется вывеска «Ветеринарная клиника Порт-Эллис». В темноватой приемной на пластмассовом стуле сидит женщина, держа на коленях кошачью переноску. Пахнет дезинфектантом и псиной.

Секретарша отрывается от компьютера:

– Здравствуйте, мистер Томас, чем могу помочь?

Мой компаньон кивает медсестре и опускает увесистый черный мешок ей на стол.

– Эта вот нашла щенков, выброшенных в канаву. Что за люди пошли… – Старик треплет меня по руке: – Тут вам помогут, не сомневайтесь.

На этом он выходит на улицу, заставив колокольчик над дверью восторженно задребезжать.

– Спасибо, что принесли… – На секретарше ярко-голубая туника с бейджем, на котором жирными выпуклыми буквами значится: «Меган». – Многие прошли бы мимо.

Ключи у нее висят на ремешке, унизанном яркими бейджиками для животных и значками благотворительных организаций – такие носят медсестры в детском отделении. Открыв пакет, Меган бледнеет и молча уносит его куда-то.

Через несколько секунд открывается дверь из кабинета врача, и Меган с улыбкой спрашивает:

– Вы хотите вылечить этого малыша? Патрик вас сейчас примет.

– Спасибо. – Я прохожу за Меган в комнату странной формы, со шкафами по углам. В дальнем конце стоит кухонный стол с маленькой металлической раковиной, над которой человек в медицинском халате моет руки ярко-зеленым мылом, покрыв себя пеной до локтей.

– Здравствуйте, я Патрик. Ветеринар, – добавляет он и смеется: – Но это вы уже поняли.

Он высокий – выше меня, что я встречаю нечасто, – с темно-русыми волосами, которых давненько не касались ножницы парикмахера. Под голубым халатом джинсы и клетчатая рубашка с закатанными рукавами. Улыбка открывает белые зубы. На вид ему лет тридцать пять.

– Меня зовут Дженна. – Я распахиваю куртку и вынимаю черного с белыми подпалинами щенка, успевшего заснуть и тихо посапывающего: прискорбная участь брата его явно не тронула.

– Что тут у нас? – спрашивает ветеринар, мягко забирая щенка из моих рук. Песик просыпается, вздрагивает и съеживается. Патрик возвращает щенка мне. – Подержите его на столе, – просит он, – иначе стресс усугубится. Если в пакет его бросил мужчина, пройдет довольно много времени, прежде чем пес снова начнет нам доверять. – Он осторожно ощупывает дрожащее тельце, а я, нагнувшись, приговариваю щенку в ухо что-то успокаивающее, не заботясь о том, что подумает Патрик.

– Что это за порода? – спрашиваю я.

– Чистокровный двортерьер.

– Кто? – Я выпрямляюсь, держа ладонь на спинке щенка, который уже не протестует против осторожного осмотра Патрика.

Ветеринар улыбается:

– Интересная помесь. В основном спаниель, судя по ушам, но кто еще принимал участие, можно только догадываться. Пожалуй, колли или в самом деле терьер… Чистопородных бы не выбросили, можете мне поверить.

Он поднимает щенка и отдает мне.

– Ужас какой, – отзываюсь я, вдыхая тепло маленькой собачки. Щенок утыкается носом мне в шею. – Кто мог такое сделать?

– Мы сообщим в полицию, но шансы, что виновника найдут, ничтожны. Народ здесь неразговорчивый, лишнего не сболтнет.

– И что с ним будет? – спрашиваю я.

Патрик сует руки в карманы своего хирургического халата и прислоняется к раковине.

– Вы сможете его взять к себе?

Я замечаю у доктора мелкие белые линии в уголках глаз, словно от постоянного прищура на солнце. Должно быть, он много времени проводит на свежем воздухе.

– Вряд ли ему найдут хозяина, – продолжает Патрик. – А в приюте мест не хватает. Было бы очень здорово, если бы вы взяли его домой. Судя по всему, из него выйдет прекрасный друг.

– Боже, но я не могу завести собаку! – вырывается у меня. Я не могу избавиться от ощущения, что все это произошло только потому, что я приехала в Порт-Эллис.

– Отчего же?

Я замираю в нерешительности. Как объяснить, что вокруг меня происходят сплошные несчастья? Я всей душой хочу вновь о ком-то заботиться, но в то же время такая перспектива повергает меня в ужас. Что, если я не смогу стать хорошей хозяйкой? А вдруг щенок заболеет?

– Я даже не знаю, позволит домовладелец или нет, – отвечаю я наконец.

– А где вы живете? В Порт-Эллисе?

Я качаю головой:

– В Пенфаче, в коттедже недалеко от трейлерного парка.

В глазах Патрика мелькает искорка:

– Вы сняли коттедж Йестина Джонса?

Я киваю. Меня уже не удивляет, что Йестина в округе знают все.

– Его я беру на себя, – решительно говорит Патрик. – Йестин учился в школе вместе с моим отцом, и мне есть что ему припомнить. Вот увидите, он разрешит вам держать хоть стадо слонов.

Я невольно улыбаюсь и чувствую, что краснею.

– Пожалуй, слонов я приводить не буду…

– Спаниели отлично ладят с детьми, – добавляет Патрик. – У вас есть дети?

Пауза кажется бесконечной.

– Нет, – отвечаю я наконец, – детей у меня нет.

Щенок, приподнявшись на моих руках, начинает неистово лизать мне подбородок. Его крохотное сердечко бьется рядом с моим.

– Ладно, – решаюсь я, – я его возьму.

Рэй осторожно поднялся с постели, стараясь не разбудить Мэгс. Он обещал ей в выходные не вспоминать о работе, но если встать пораньше, у него будет целый час, чтобы ответить на электронные письма и посидеть над планом операции «Прорыв»». Обыски пройдут в двух клубах одновременно, и если источники не подвели, полиция найдет крупную партию кокаина и документацию о движении денежных средств в этом якобы законном бизнесе.

Натянув брюки, Рэй спустился сварить кофе. Когда чайник уже кипел, сзади послышались шаги.

– Папуля! – Люси подбежала и с размаху обняла его за талию. – Я не знала, что ты проснулся!

– Ты уже не спишь? – Рэй разжал дочкину хватку и наклонился поцеловать Люси. – Прости, не попрощался с тобой на ночь. Как у тебя в школе?

– Нормально вроде бы. А у тебя на работе?

– Вроде бы нормально.

Они улыбнулись друг другу.

– Можно телевизор посмотреть? – затаив дыхание, Люси уставилась на отца огромными молящими глазами. У Мэгс было строгое правило насчет телевизора по утрам, но, во-первых, сегодня выходной, а во-вторых, у Рэя будет время поработать.

– Давай, только быстро.

Девочка побежала в гостиную, боясь, что папа передумает; тихо щелкнул включившийся телевизор, и в кухню донеслись делано высокие голоса персонажей какого-то мультфильма. Рэй, присев за кухонный стол, включил «блэкберри».