— Очень содержательно! — прокомментировал Турецкий вслух, дочитав бумагу, и швырнул ее на стол. «Сонмище фактов просто. Теперь буду знать, даже о чем пишут «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».

И начал наводить справки по убийству Апраксина.

…Известно было только, что Апраксин погиб второго числа. Но ни в сводке по городу, ни в сводке по области за второе сентября среди убитых американский гражданин по фамилии Апраксин не значился. На всякий случай Турецкий проверил данные за первое и третье сентября, результат аналогичный. Следовательно, на место происшествия милицию не вызывали. Что выглядит, мягко говоря, странно: не носовой же платок у этого Апраксина поперли. У Меркулова тоже ничего выяснить не удалось: телефон молчал, секретарша сказала, что Константин Дмитриевич на совещании у генерального и сегодня, скорее всего, уже не вернется.

Турецкий рассеянно уставился в оконный проем, перебирая в уме версии: в каком необычном месте должно было произойти убийство, чтобы свидетели обратились не в милицию. В американском посольстве? В этом случае американцы расследовали бы дело сами, не обращаясь за помощью к ФСБ. Разве что во время приема… В таком случае под подозрение попадают не только сотрудники посольства, но и российские граждане, и без помощи ФСБ американцам не обойтись. Имеется только одно «но». Подобное дело невозможно держать в тайне не то что целую неделю — каких-нибудь несчастных полчаса.

Значит, посольство отпадает. Во время официальной встречи? Нереально по той же самой причине: телевидение и пресса раструбили бы в тот же вечер. На неофициальной встрече где-нибудь в Подмосковье, в правительственной резиденции? Возможно, причем этот вариант самый паршивый. Дохлый, безнадежный на сто процентов. Спрашивается, кто без ведома ФСБ может проникнуть в правительственную зону и убить американского банкира во время переговоров?! Бред. Если дело действительно так и обстоит, Реддвею здесь в Москве ничего не светит, сходим куда-нибудь, посидим как следует, и он следующим же рейсом может возвращаться домой: «контора» ему своих не сдаст. Ни исполнителя, ни тем более заказчика. В лучшем случае найдут козла отпущения, если будет сильно настаивать.

А ведь Питер наверняка будет…

На некоторое время Турецкий отвлекся от мрачных рассуждений и принялся размышлять о культурной программе для Реддвея. Реддвей — собиратель советских и постсоветских раритетов и вообще большой ценитель русской экзотики. Но в Москве Реддвей уже был, и в баню они уже ходили…

Набрал Грязнова. Грязнов подтвердил, что убийством Апраксина МУР не занимается и он об этом впервые слышит. Зато по поводу культурной программы выдал несколько предложений:

— У меня есть лыжи для прыжков с трамплина, а трамплин — на Воробьевых горах, там трасса из опилок, открыто круглый год.

— Лучше давай нырнем с Останкинской телебашни в Останкинский пруд, — огрызнулся Турецкий. — Слава, я тебя серьезно спрашиваю!

— Саня, надо быть проще. Могу организовать посещение борделя. Инкогнито.

— Да ну тебя!

Он хотел бросить трубку, но Грязнов пошел на попятную:

— Ладно, ты сам как маленький, с проблемными вопросами. Сделаем вылазку за город — в ведомственный санаторий — на один день. По такому случаю уж как-нибудь организую. Рыбалку хочешь? Или охоту? Комары, грязища — как раз любимая твоим Реддвеем экзотика. А если пионерского задора нет — просто выпьем, и все будет нормально.

— Ясно, спасибо за мудрый совет. — Не попрощавшись, Турецкий нажал рычаг и сразу позвонил в справочную: его осенила новая идея. Гостиница! Убийство могло произойти в крупном отеле, где полно иностранцев и на каждого по два товарища в штатском…

Оказалось, в самую точку. В гостинице «Москва», которую он набрал третьей, старший смены капитан Овчинников после некоторой заминки, дважды переспросив у Турецкого фамилию и должность, посоветовал по поводу происшествия второго числа «обращаться сами знаете куда».

Окрыленный успехом, Турецкий включил компьютер и, покопавшись в Интернете, нашел данные на Апраксина: в 1965 году окончил Йельский университет, специальность: международная банковская и финансовая деятельность. Докторская степень: «правовые аспекты и практика международного вексельного обращения». Работал в полутора десятках банков и инвестиционных фондов — занимал высокие посты, вице-президент Бэнк оф Трейтон, член распорядительного совета Ассоциации американских кредиторов, представлял ее интересы на переговорах с российским правительством после дефолта в августе 1998 года. Был еще некролог, датированный 5 сентября: «Трагическая смерть… Похороны состоятся 11 сентября. Отпевание в 10.00 в храме Св. Михаила, Манхэттен…»

Короче, никаких подробностей относительно убийства и цели последнего визита Апраксина в Москву.

Около четырех часов дня из Вашингтона позвонил озабоченный Реддвей.

— В аэропорт не приезжай, — без обычных продолжительных приветствий попросил он.

— Почему?

— Потому что… потому что кончается на «у». Я правильно сказал? — уточнил любитель русской экзотики.

— Правильно, правильно. Так почему не приезжать?

— Там будут люди из посольства, всякие формальности, все равно нормально поговорить не получится. Мы остановимся в гостинице «Москва», где-то в восемь утра будем на месте.

— По какому времени?

— По вашему, по аборигенскому.

— Хм… В гостинице «Москва», говоришь? Решил обосноваться поближе к месту преступления? — поинтересовался Турецкий.

— Какого преступления?

— Очнись, Пит, Апраксина твоего где убили? В гостинице «Москва».

— Убили?! Ты точно знаешь?! — вдруг возбудился Реддвей. — Значит, ваше ФСБ водит нас за нос! Ты даже не представляешь, как ты меня обрадовал! Убили! Завтра в восемь я тебя жду.

— Жди, конечно, — озадаченно хмыкнул Турецкий, давая отбой.

Черт, а на самом-то деле, откуда взялась версия убийства? Турецкий перебрал в памяти слова генерального и Меркулова: генеральный говорил об «обстоятельствах смерти», а Меркулов употребил слово «гибель», — может, автокатастрофа или самоубийство? Да, идиотизм какой-то. Неудобно получилось.

Реддвей появился ровно в восемь в сопровождении свиты из пяти человек. Поздоровались очень сдержанно, из чего Турецкий сделал вывод, что Реддвей своему окружению не доверяет. Пока поднимались в лифте, он представил только одного из членов своей команды:

— Джеффри Симпсон, мой заместитель.

Симпсону было лет сорок. Немного сутулый, с залысинами, в аляповатых огромных очках, похож на ботаника, директора школы из американской комедии или затюканного жизнью, работой и семьей клерка из другой комедии. Следовательно, матерый шпион, заключил Турецкий. Умело сливается со средой.

Ребята из посольства выпили по коктейлю, пожелали Реддвею успехов и быстренько откланялись. Симпсон демонстративно зевнул и тоже удалился в свой номер. Реддвей вывалил на кровать содержимое чемодана, выкопал сверток с чем-то отдаленно напоминающим надувной матрац и вручил Турецкому.

— Презент.

— Слушай, Пит… — осторожно начал Турецкий, — я тут подумал про Апраксина…

Турецкий действительно весь вечер соображал, как быть с этим русско-американским трупом, и пришел к выводу, что лучше, пожалуй, будет признать скоропалительность своих выводов насчет убийства, чем потом его обвинят в провоцировании войны между ФСБ и ФБР. Или ЦРУ.

— Так вот, наверное, рано еще с уверенностью заявлять, убийство это было или несчастный случай…

— Расслабься, старик, — усмехнулся Реддвей. — Кого ты выгораживаешь? Я уже на них наехал, и они уже раскололись, что версия убийства тоже отрабатывается наравне с другими.

— Ура, — сдержанно отреагировал Турецкий.

— Ура, — подтвердил Реддвей. — Правда, доказательств пока мало, но с доказательствами мы им поможем, согласен?

— Согласен, — кивнул Турецкий. — Когда начнем?