Турецкий открыл было рот, чтобы изложить заготовленную по дороге речь, знал же, что без вызова на ковер и личных высочайших напутствий в этом деле не обойдется. Но генеральный, оказывается, не о Чеботареве собирался беседовать. О покушении на экс-премьера он просто так, словно о погоде, вспомнил.

— Завтра в Москву прибывает Питер Реддвей, знакомый вам по работе в «Пятом уровне». — Генеральный многозначительно посмотрел на Турецкого. — Он будет представлять американскую сторону в расследовании скандала с Бэнк оф Трейтон. А также в расследовании обстоятельств гибели в Москве сотрудника этого банка, американского гражданина Николая Апраксина. Вы, Александр Борисович, постараетесь оказать ему максимальное содействие, постараетесь облегчить насколько возможно его миссию. А вы, Константин Дмитриевич, окажете содействие Александру Борисовичу в оказании содействия американцам. А я окажу любое содействие вам. Договорились? — Генеральный поднялся в знак того, что аудиенция закончена.

— Как именно я могу облегчить его миссию, — возмутился Турецкий, когда они покинули кабинет, — если я не веду ни дело Бэнк оф Трейтон, ни дело о гибели Апраксина?

Меркулов, как обычно, хладнокровно помалкивал.

— Да, и еще вопрос: какое отношение имеет «Файф левел» к этим делам, почему ими занимается не ФБР?

— Реддвей здесь не в качестве представителя ЦРУ или руководителя антитеррористического центра, — пояснил Меркулов. — Его пригласили консультантом в комиссию конгресса США по внешней мафии.

— Какой-какой? — не понял Турецкий.

— Внешней — значит не американской, а русской, еврейской, турецкой и так далее. Твой Реддвей, видимо, признан большим специалистом по русской оргпреступности, вот его и запрягли разбираться с банком Трейтона.

— Ладно, с ЦРУ я понял, как не дать бедному Питу помереть со скуки, я тоже примерно представляю. Но, по сути, мне что теперь, прикажешь забросить Чеботарева и начать раскапывать дело американца Апраксина?

— Какой ты нудный, Саша! — воскликнул Меркулов. — У тебя сейчас сколько дел в производстве? Пять, шесть?

— С Чеботаревым — шесть.

— Ну, значит, будет семь. Или восемь. Апраксиным Генпрокуратура вообще не занимается.

— А кто тогда?

— Следственное управление ФСБ.

— Ага, значит, наши все-таки сунули свой длинный нос в это дело!

— А как иначе. Ты же просто поможешь Реддвею разобраться в той макулатуре, которой они его наверняка завалят. А по Бэнк оф Трейтон работает межведомственная комиссия, справочку о ее успехах на сегодняшний день я тебе организую. И расслабься. Радуйся приезду друга. Визит Реддвея, Саша, всего-навсего красивая формальность.

— Да?

— Да. Или, по-твоему, кто-то рассчитывает, что он приедет и повяжет всех наших мафиози прямо в их логове? Нет, конечно. Американские конгрессмены желают быть в курсе наших изысканий, узнавая о них не из наших же телепрограмм, а от своего проверенного человека. Теперь все ясно?

— Угу.

— Последняя просьба, очень личная: в своих оргиях с Реддвеем будьте скромнее, хорошо?

— Обижаешь, Костя, какие оргии?! — хитро подмигнул Турецкий. Настроение у него заметно поднималось.

Ветеринар появился через десять минут. Черному как раз хватило времени натянуть джинсы и убедить Томми, что вопросы можно продиктовать ведущему ток-шоу, и непосредственно перед выступлением. Билл жалобно попискивал, косясь на свою окровавленную лапку.

— Желаете усыпить? — сочувственно поинтересовался ветеринар, осматривая больного.

— Ни за что! — возмутился Черный. — Гипсуйте.

Работа есть работа. Бизнес есть бизнес. Пожав плечами, врач вколол Биллу снотворное, наложил шину и выписал счет.

— Только она все равно будет хромать, — сказал ветеринар на прощанье.

— Это не она, а он! — Черный с треском захлопнул за ним дверь.

Остановился на пороге спальни, блокнот Басина продолжал нагло лежать на полу. Нет! К черту! Не буду его читать! Черный понесся на кухню.

Пора кончать с этим здоровым образом жизни! Наплевав на церемонии, в турке подогрел граммов сто саке, перелил в чашку, сделал большой глоток. Полегчало. Теперь бы еще съесть чего-нибудь. Но в холодильнике пылился только позавчерашний пакетик с китайской жареной лапшой, пригодной теперь разве что для Билла — из нее вполне можно построить прикольное гнездо. Или заказать какой-нибудь еды из ближайшего фаст-фуда? Впрочем, голодание полезно для прояснения мыслей.

До чертового ток-шоу всего три часа, надо бы просмотреть все-таки газеты, хорошо бы, конечно, еще и русские, хотя двадцать два миллиона остолопов, которые станут смотреть шоу с его участием, вряд ли их читают, а значит, реакцию русских на скандал можно высосать из пальца. Черный углубился в газеты, но этот, мать его, блокнот, точно магнит, притягивал к себе. Не глядя, пнул его ногой под диван, сделал еще глоток саке, прочел вслух первый абзац из передовицы «Нью-Йорк таймс». В голове не осело ни единого слова, мысли расползались, как тараканы на свету.

Ладно. Только одним глазком взглянуть — и в мусоропровод.

Черный вытащил из-под дивана желтый конверт. Отправитель — адвокатская контора «Штейн и Бергман», внутри кроме блокнота был еще сложенный вчетверо листок плотной бумаги с напечатанным на машинке текстом:

Козел! Черный разорвал письмо и конверт на мелкие кусочки и спустил в унитаз. Кто он вообще такой, этот, мать его, Басин?! А никто, мать его! Труп! Кусок мяса или вообще горка пепла. Ну встречались они один раз, причем в Москве. Было дело. Черного представили как VIP-тренера, а Басина? А Басин, кажется, представитель Иностранного банка России в Штатах. И все. Даже внешности этого Басина Черный толком не помнил, мелкий такой семит в очках, кажется…

Или без? Или не мелкий и не семит?

Короче, какая теперь разница?!

Ну, положим, о книге Басин мог узнать благодаря рекламной кампании, организованной Томми, но это же не повод, мать его! Или ему невесело умирать в одиночестве?

Черный встал на голову и попробовал расслабиться. Главное думать о чем-нибудь хорошем или вообще ни о чем не думать. Закрыл глаза, представил юную бледную гейшу в зеленом кимоно. Она мелко семенит к нему, развязывает пояс, медленно сворачивает его и кладет на пол, кимоно падает само собой, а под ним ничего нет. Он отчетливо видит ее деревянные сандалии (он же стоит на голове), они приближаются к его лицу, он силится рассмотреть, что над ними — бесконечно длинные ноги. Она молча расстегивает «молнию» на его джинсах, тянет их вверх. Черт! Нелегко устоять вверх ногами, когда тебя раздевают…

Надрывно запищал очнувшийся Билл. Черный вздрогнул и обрушился прямо на девушку. Но она, до того такая реальная и осязаемая, подло растворилась в воздухе, только пыль поднялась с ковра и заискрилась на солнце.

«Му-у!»

Черный прислушался к своим ощущениям — ничего, вроде все нормально. А с чего он, собственно, решил, что этот, мать его, Басин прислал ему бомбу? Может, он просто ищет хотя бы посмертного литературного признания и рассчитывает посредством Черного его добиться?

Билл судорожно дергал лапками, пытаясь встать. Черный подобрал с пола кусочек сыра и положил перед мордочкой любимца. Билл успокоился и с вожделением принялся за еду. До шоу осталось немногим более двух часов.

Черный уселся за стол и, больше ни на что не отвлекаясь, просмотрел прессу.

Суть скандала так и осталась для него загадкой. То есть все на разные голоса вопят, что русская мафия использовала солидные американские банки в роли дешевой китайской прачечной. Но чьи именно деньги отмывались, сколько все-таки было этих денег, почему все это мирно тянулось долгие годы и никого не тревожило, а теперь вдруг так возмущает — совершенно не ясно. Сначала «Нью-Йорк таймс» сообщает, что речь идет об отмывке около десяти миллиардов долларов через Бэнк оф Трейтон, а точнее, через фирму «Феникс Лтд», имеющую счет в упомянутом банке. Через неделю менее солидная «Ю-Эс-Эй тудэй» уточняет, что отмыто русской мафией было пятнадцать миллиардов долларов, а десять из этих пятнадцати были деньгами МВФ.