— Чего я сейчас хочу больше всего, так это спать. Мало того что разница во времени сказывается, мне прошлую ночь конгрессмены спать не давали — разрабатывали стратегию по изничтожению вашей мафии. Да еще Симпсон доставал в самолете своей любовью, тоже отдохнуть не дал, так что давай отложим до вечера. А лучше до завтрашнего утра.

— Не понял. А вечером?

— А вечером скромненько по-стариковски развлечемся.

Пока Пит спит — надо же, в рифму, — короче, пока Реддвей отдыхает, не мешало бы вернуться к нашим баранам, решил Турецкий.

Вопреки его ожиданиям, межведомственную комиссию по делу Чеботарева создавать не стали. ФСБ само собой охладело к этому расследованию, межрайонной прокуратуре по рангу не положено такими делами заниматься, в результате, дорогой Александр Борисович, извольте разбираться лично, можно сказать, в гордом одиночестве. Правда, если вдруг разберетесь, тогда, конечно, все слетятся как миленькие каштанчиков потрескать, натасканных из пламени выносливой рукой «важняка».

Чеботареву только должно быть обидно: скончайся он от этого взрыва, была бы и правительственная комиссия, и личный контроль президента, землю бы носом рыли. А так все думают, вдруг пострадавший придет в себя и своих убийц назовет и опознает, зачем же пупок рвать зазря? Хорошо хоть, муровскую бригаду с дела не сняли, есть шанс опросить всех свидетелей не за год, а в обозримые сроки.

Жалеть себя, конечно, приятно, вздохнул Турецкий, раскрывая тонкую еще папку с делом Чеботарева, можно даже пивка принять в утешение, да только толку-то?! С какой стороны за дело браться — непонятно.

Нет, пожалуй, пивом стоит поить все-таки не себя. Вернее, не только себя. Наверняка есть же на свете такие люди, которые о внутренней сущности экс-премьеров знают не только из газет, но и из более глубинных и тайных источников. И среди таких людей есть по крайней мере один, который наверняка, во-первых, любит пить пиво, особенно в рабочее время, а во-вторых, не откажется поделиться со старым товарищем драгоценными крупицами информации. Турецкий имел в виду Семена Школьникова, в бригаде с которым не так уж и давно ликвидировал «картель правосудия».[1]

Семен ушел из ФСБ и ныне трудился в ГУБЭПе, а кому, как ни управлению по борьбе с экономическими преступлениями, знать об источниках доходов сильных мира сего, а заодно и о всяких конфликтах между ними.

На пиво Школьников согласился без колебаний, но предложил попить его на нейтральной территории. Встретились у ворот Генпрокуратуры, особых пожеланий относительно места у Школьникова не было, потому дошли до первого же кафе со столиками на террасе, уселись на воздухе, благо погода позволяла — было по-летнему жарко. Турецкий заказал «туборг» и соленых орешков.

— Так чем я могу помочь? — осведомился Семен, одним глотком осушив полбанки.

— Почему сразу — помочь? — лениво отмахнулся Турецкий, он разомлел на солнышке, о деле думать совсем не хотелось. — Может, мне просто пивка не с кем было попить, вот и вспомнил старого приятеля.

— Халявы на халяву не бывает, — нравоучительно заметил Школьников, тряхнув своей буйной шевелюрой. — Рассказывайте, а то у меня всего сорок минут времени.

— Ну ты сам напросился, — сдался Турецкий, открывая вторую банку. — Чеботарев меня интересует, вся его подноготная.

— Так на вас, значит, покушение это повесили, — ухмыльнулся Семен. — Примите мои соболезнования.

— Не издевайся, сам знаю, что гнилое дело. Только у нас сейчас все дела такие. Меня в первую очередь интересует мотив. Что эти подрывники с ним не поделили?

— Да что угодно, — опять оскалился Семен. — Степан Степанович у нас личность многогранная, он свои щупальца всюду запустил. Не то чтобы вообще все контролирует, но свой интерес имеет в огромном количестве областей народного хозяйства.

— А поконкретнее можно? Ты мне по вероятностям разложи.

— По каким таким вероятностям? — растягивал удовольствие Семен.

— Что бы ты сам, например, в первую очередь стал раскапывать? Газпром или ГКО? Или банковский скандал? А может, партийные дела?

— Да вы же сами все и разложили — как раз в порядке убывания вероятности. Я бы еще продолжил этот ряд убийством на бытовой почве, убийством из ревности или мести, потом бы вспомнил о маньяках… Короче, дело в том, что одного Газпрома вам хватит, чтобы целый год версии отрабатывать, там все настолько у них запуталось…

— Понимаешь, Семен, — прервал Турецкий, — меня время этого покушения смущает. Тут тебе банковский скандал и как бы вследствие — подрыв Чеботарева. Я справочку прочитал про наши успехи в этом деле, так там фамилия Чеботарева фигурирует.

— А кто, спрашивается, эту справочку готовил?

— Ты, что ли? — запоздало сообразил Турецкий.

— Каюсь, не обошлось без вашего покорного слуги.

— Ну вот и чудненько, — обрадовался Турецкий. — Давай тогда ты мне ее человеческим языком перескажи с комментариями, а заодно поясни, почему ты Чеботарева в нее включил, но при этом раскапывать его связи со скандалом сам стал бы чуть ли не в последнюю очередь?

— Без проблем, только у меня пиво кончилось, — тонко намекнул Школьников.

Турецкий заказал еще по две банки.

— Значит, излагаю популярно: соль в том, что где-то в далекой Америке существует фирма «Феникс Лтд», у нее имеется владелец — некий венгр, который на самом деле таинственно исчез, реальный владелец — Шестопал, и счет…

— …в Бэнк оф Трейтон, — закончил Турецкий. — Это я уже усвоил.

— Делаете успехи.

— Комплименты потом. Ты мне расскажи, известно ли хотя бы приблизительно, чьи деньги отмывались?

— Да чьи угодно!

— Как это?

— Любой, кто желал перевести доллары за границу, мог воспользоваться услугами «Феникса». Конечно, крупные банки в таких конторах не нуждаются, у них есть собственные «прачечные». Но небольшой банк, или импортер каких-нибудь памперсов или тех же окорочков, или опять же мафиози средней руки — вот это как раз подходящие клиенты. А незадолго до печально известного 17 августа 1998 года через «Феникс» якобы прошли очень крупные суммы. То есть мы этого доподлинно не знаем, но фэбээровцы на это намекали оч-чень недвусмысленно. Это, кстати, вполне могли быть деньги, полученные от продажи ГКО.

— А избавлялись от них те, кто знал о том, что скоро лавочка закроется, — согласно кивнул Турецкий. — Но Чеботарев-то знал, то есть наверняка знал.

— Думаете, ему захотели отомстить те, кого он не предупредил вовремя? Так что же они больше года ждали?! За такое надо мочить сразу, не сходя с места.

— Хорошо, допустим. А фэбээровцы не намекали, кто конкретно тогда, в августе, гонял деньги?

— Не намекали, потому что опять же кто угодно. Здесь, правда, вряд ли можно заподозрить торговцев памперсами, но средние банки или даже крупные банки, причем есть мнение, что не один и не два, а очень многие, устроили «постирушки» в «Фениксе». Причем крупные банкиры оставили собственные «прачечные» без работы не из любви к господину Шестопалу, а потому, что спешно распродавали свои личные ГКО. После обвала банк или его филиал оказывается банкротом, клиенты несут убытки, а банкиры в плюсе.

— А при чем тут МВФ? — спросил Турецкий. — Может, Чеботарев свистнул пару миллиардов из кредитов?

— Да не в том дело, — поморщился Школьников, словно объясняя ребенку таблицу умножения. — Это только фигурально средства валютного фонда. Кредитов, как таковых, никто не крал, ибо это невозможно в принципе. Просто, согласно нашей тогдашней макроэкономической стратегии, доллары МВФ в большинстве своем вбухивались в пирамиду ГКО, а теперь американцы заявляют, что мы занимались не поддержкой национальной валюты, а отмыванием денег. Только их самих неплохо бы спросить: куда же они, любезные, смотрели? Они же весь процесс контролировали.

Тут Школьников посмотрел на часы и заторопился:

— Спасибо за пиво, Александр Борисович, если вы меня немного проводите, я вам еще что-нибудь расскажу.