- Что тебя так взволновало? – осведомилась сестра, заметив выражение неуверенности и сомнения на моем лице.

                Да, от этой дамы, кажется, ничего не скроешь. Пришлось скомкано поведать ей о моих думах по поводу предстоящего ужина.

- Ах это! – рассмеялась она, как только я умолкла. – Естественно, мы ни в коей мере полностью не отказываемся от животной пищи. Белок очень важен для организма человека, поэтому мы лишь ограничиваем количество мяса, а  также молока и яиц, употребляемых для приготовления завтрака, обеда и ужина. К примеру, сейчас у нас мясная похлёбка с куском отварного мяса в придачу.

-  Понятно...

                Мы вошли в довольно просторную кухню-столовую, освещенную несколькими десятками самых обычных свечей, которые находились в довольно грязных и пыльных стеклянных подсвечниках, прикрученных к стенам по периметру всего помещения. Аккуратные деревянные, но уже порядком истерзанные временем столики, заполняли весь зал. Кроме нас в помещении, как ни странно, никого не было.

- Обслуживаешь себя сама, - сестра Магрэс указала ладонью на два стола, что стояли у самой стены.

На одном из них возвышалось несколько горок чистой посуды, а на другом – три больших чана с едой, из которых торчали алюминиевые ручки черпаков.

- Посуду каждый моет сам за собой, - продолжала говорить сестра. – А вон там моют руки и, собственно, посуду.

                Мы одновременно обернулись назад, и мой взгляд тут же наткнулся на доисторический рукомойник. Подумать только, и мне предстоит этим пользоваться, чтобы помыть руки? Интересно, а на этаже такие же удобства? Кажется, я задала этот вопрос вслух…

- Да, а что? – не поняла моего изумления Магрэс. – Что тебя не устраивает?

- Да нет, все в порядке, - попыталась увильнуть я от ответа. – А как у вас моются? Есть ли тут полноценная уборная?

- У нас есть купальня, - пожав плечами, отозвалась моя собеседница. – Для остального за купальней специально сооружены несколько специальных кабинок.

- А если мне ночью… – Я стала смущаться от своих вопросов. Но если быть откровенной, хотелось вывести монахиню из равновесия. – В смысле, мало ли я за ужином чего съем?

- Не съешь, - отрезала женщина. – На моем веку не было ни одного отравления. Кстати, у нас существует комендантский час. После девяти вечера каждая послушница должна находиться в своей комнате.

- А если у меня расстройство желудка? – не унималась я. Каюсь, меня сильно стало заносить от подобной новости. – Неужели у вас не предусмотрено ничего на этот случай?

- Предусмотрено, - с самым серьезным видом подтвердила монахиня и тут же огорошила: - Ведерко. Оно находится под кроватью в каждой келье.

- Что?! – упавшим голосом переспросила я. Вывести эту непробиваемую женщину из себя у меня не получилось. – Это же каменный век!

- А ты поверила? – расхохоталась Магрэс. – Не переживай, насчет ведра я немного приукрасила. Просто у нас действительно не было прецедентов с расстройством желудка. Но, думаю, если подобное случится, тебе в качестве исключения разрешат покинуть общежитие.

                Я шумно выдохнула и, махнув на все рукой (попросту послав этот день ко всем демонам), пошла мыть руки. Столько лет мне в голову вбивали правила высшего света, часами мучили уроками этикета. Но стоило мне попасть сюда, как выдержка стала меня покидать, а манеры забываться. Хотелось взбунтоваться, закричать, топать ногами… Глупо, конечно, но что-то толкало меня поступить именно так. Останавливало только одно – я не ребенок. Больше не папина любимая маленькая девочка, а женщина… Значит должна отвечать за свои поступки, а не искать поддержки в объятиях родного человека.

                Всхлип вырвался сам собой. Но он был настолько тихим, что я надеялась, его не услышат…

- Ты не обиделась? – с беспокойством окликнула меня Магрэс. – Прости, если я тебя чем задела.

- Нет-нет, все в порядке, - уже спокойнее откликнулась я. – Просто у меня сегодня был такой сложный день…

- Понимаю, - эхом отозвалась сестра. – Не переживай, на самом деле у нас не все так запущено. Точнее, запущено, но не до крайности.

- До крайности, - проворчала, не оборачиваясь. – Общежитие маленькое, обшарпанное, кухня фактически в подполе, во дворе кроме грядок с овощами ничего не растет, библиотеки как таковой нет, окна в кельях зимой наверняка пропускают холод, если их ничем не заклеивать.

- А-а-а… - опешила за моей спиной сестра Магрэс.

                Закончив с водными процедурами, я повернулась к своей собеседнице и увидела на ее лице смятение и замешательство. Значит, я попала в самую точку. Она, как и остальные, скорее всего, прекрасно понимает, что монастырю требуется серьезная реконструкция. А для этого желательно наличие грубой мужской силы, что идет вразрез со здешними правилами. А сами монахини не в силах потянуть подобные хлопоты без серьезного руководителя.

- Не берите в голову, - как можно веселее улыбнулась я, пытаясь скрыть неловкость ситуации. – Это я так. К слову пришлось. Не нарочно.

                Нарочно, очень даже нарочно. Но никому об этом знать необязательно. До поры до времени. Обошла новую знакомую и направилась к столику с едой, оставив женщину пребывать в легком ступоре. Вот обживусь тут немного и посмотрю, с чего можно начать в плане ремонта и улучшения уровня жизни в этом захолустье. Нет, ну правда, а чем мне тут еще развлекаться? Я же помру со скуки и от бездействия! Сначала посмотрю, что у меня будет получаться, а что нет. Здания мне не покрасить, окна не заменить, а вот облагородить двор я вполне могу попытаться. Да и навести порядок в общежитии не мешает.

Ой, что-то я совсем размечталась. Ну а как, если у меня ничего не получится? Ведь мечтать и строить грандиозные планы всегда проще, нежели воплощать задуманное в жизнь. Решено, начиная с завтрашнего дня, более не существует леди Марианны Гиллтон. Отныне я смиренная послушница этого монастыря, сестра Марианна, трудолюбивая, усердная, набожная, правильная (до зубовного скрежета), добрая и спокойная, забывшая все свои неприятности и неудачи из прошлого, вымаливающая у богини Эште прощение за все прегрешения и мечтающая о счастье своем и также желающая его своему ближнему. Очень смелые и амбициозные размышления, но я буду к этому стремиться. Возможно… А там как получится. Потому что, если честно, сама не очень верила в то, о чем только что подумала. Но, как знать, может и правда удастся измениться в лучшую сторону? Стать более ответственной.

Я положила мясную похлебку в глубокую алюминиевую миску.  Выудила из соседней кастрюли кусок отварного мяса и бросила в свой бульон. Второго блюда не полагалось, а потому я ограничилась тем, что налила себе чай в стеклянный граненый стакан и поплелась к ближайшему столику.  Настроения знакомиться с кем-либо еще у меня не было. Мне вполне хватало общества сестры Магрэс, которая принялась вкратце объяснять мне всю суть поста, которого придерживались монахини. Но я слушала ее в пол-уха, полностью занятая мрачными размышлениями на тему собственного будущего. Похлебка была совершенно несоленой, а мясо жестким. Ох-ох-ох…

А еще столовая потихоньку стала наполняться новыми посетительницами, освободившимися от вечерней молитвы и, судя по глазам, пребывающими довольно голодными и уставшими. Бедные… но с завтрашнего дня и мне придется соблюдать их распорядок дня. Но вскоре я перестала жалеть всех этих дев. Каждая входящая в столовую начинала меня беззастенчиво рассматривать. И это раздражало. А еще я поняла, что выбрала очень неудобное место – рядом с раздачей. В следующий раз по возможности сяду как можно дальше отсюда…

Заметив перемены на моем лице, Магрэс насторожилась и обеспокоенно уточнила:

- Что-то не так, сестра Марианна? – спросила моя надзирательница, пристально вглядываясь в мои глаза, которые я силой воли старалась не опускать.

- Все в порядке, - тихо отозвалась я. – Просто непривычно настолько повышенное внимание к моей персоне.