– Какие новости на работе? Как машина?

Наташа оторвалась от созерцания ночного города за окном, мило улыбнулась, поправила воротничок поношенного свитерка.

– Всё хорошо. Машинка бегает. Сегодня с утра на заказ съездили, хорошая клиента попалась. Оптовая.

– Это как? – Михаил пододвинул ей бокал вина, себе налил минералки.

– Воспользовалась полным ассортиментом наших услуг: педикюр, маникюр, корректировка бровей, стрижка, покраска. Целый день у нее проработали. Такие клиентки редко попадаются, зато платят хорошо: всё и сразу.

– Я так понимаю, простоя у вас пока нет, – одну салфетку он разложил на брюках, за воротничок заложил вторую, боясь испачкать новый галстук.

– Нет. Работа есть постоянно, каждый день. Татьяна предложила совместный салон красоты открыть. Но это пока в стадии размышлений.

– В чем проблема? Расскажи, что-нибудь придумаем, – он потянулся к ее руке, коснулся тонких пальцев с аккуратными, ровными ноготками без лака.

– Проблем никаких нет. Мы еще и сами не знаем, чего хотим. Если открывать салон, то клиенты должны его посещать. А нашим женщинам удобнее, чтобы мы к ним сами приезжали. Вот и подумать надо, зачем тогда открываться, искать помещение, брать кредиты, покупать оборудование.

– Много надо денег?

– Кому как, – она пожала плечами. – Для нас это неподъемная сумма. Почти два миллиона.

– Да, приличная, – согласился Михаил. Заказ принесли, жульен дымился белым паром. – Ешь, пока теплый.

Ужин прошел в полной тишине. Он наблюдал, как она ровно и правильно держала ложку, не путалась с вилкой и ножом. Ела не спеша, аккуратно пользовалась салфеткой. Непроизвольно он почувствовал в ней какой-то аристократизм, какой-то скрытый стержень и собственное достоинство. Ела она молча, с полным ртом не разговаривала. Он редко задавал короткие вопросы, получал такие же ёмкие ответы. От десерта Наташа отказалась, хотя в этом ресторане он мечтал удивить ее именно неповторимым шедевром французской выпечки. Через час, когда они вышли из ресторана, улицу затянул плотный, молочный туман.

– А я осень люблю, – Михаил вдохнул ночной воздух полной грудью и расправил плечи. – Вот такие вечера тихие, теплые. Люблю гулять перед сном, даже в дождь… Вообще дождь люблю даже больше, чем осень, всегда, в любое время года. А ты?

Они сели в машину. Не задавая лишних вопросов, он выбрал направление к ее дому.

– Я люблю стихи, люблю Пушкина, – вдруг отозвалась она. – А он любил осень… Наверное, и я люблю осень. Так получается?

– А почитать что-нибудь можешь? По памяти.

Всю дорогу она читала ему стихи. Таких стихов он раньше не знал. Читал когда-то в детстве еще в школе, а затем они исчезли из его жизни. Но стихи были хорошие. Проникновенные, грустные, чуткие, нежные и все о любви. Он почувствовал, что именно любовь по какой-то неведомой причине обошла эту женщину стороной. И еще боль, невысказанная боль была в этой любви. Она читала свои любимые стихи, словно пела песню, и он слушал ее, не перебивая.

Когда подъехали к дому, Михаил взял ее холодные руки и стал целовать каждый пальчик по отдельности. Это выглядело так трогательно и мило, а еще очень сексуально, что Наташа высвободила одну руку и стала нежно гладить его волосы. Они были жесткие, густые, чуть волнистые и пахли дорогим парфюмом. Он поднял голову, посмотрел в ее глаза. Боже мой, какие же грустные у нее глаза!

И снова целовал мягкие, но уже податливые губы, упивался малиновым вкусом и хотел большего. Он нежно дотронулся до ее груди, она не отстранилась, только напряглась вся.

– Тебе неприятно? Скажи, я не буду…

Она не ответила, а он продолжил настойчивые, глубокие поцелуи и осторожно сжимал грудь через одежду. Хотелось снять с нее колючий свитер, ощутить теплоту кожи, впиться в сосок и… Кресло под ним щелкнуло и немного отодвинулось назад.

– Как же здесь всё неудобно, – Михаил попытался вернуть сиденье в исходное положение. – Эта телега стоит кучу денег, а для основного занятия совершенно неприспособленно…

– Я не могу сегодня, – Наташа поправила на груди свитерок, после его поцелуев незаметно вытерла губы тыльной стороной ладони, но он заметил.

– Что не можешь? – не понял Михаил, разочарованно уставившись на силуэт темного подъезда.

– В квартиру не могу тебя сегодня привести. Там отец. Вчера вернулся в город, решил в поликлинике обследование бесплатно пройти. До выходных пробудет…

Он быстро соображал. Значит, если бы квартира была свободна…

– Ты против гостиницы возражать не будешь? Я завтра вечером всё устрою.

Она думала. Не спеша застегивала куртку, поправляла сбившиеся волосы, облизнула припухшие губы.

– Хорошо, – но согласилась как-то нерадостно, а скорее обреченно. – Я завтра после пяти освобожусь.

– Я позвоню заранее. Скажешь, куда за тобой заехать.

Молча проводил до двери подъезда, донёс сумку. Она прижимала к груди букетик цветов. Возле ступеней были сложены деревянные ящики, швеллера, плоский лист толстого металла.

– Это домком у городских властей выбил, – пояснила Наташа. – Пандус для инвалидов будут делать.

– В подъезде много инвалидов?

– Да, имеются. На колясках по ступеням невозможно спуститься. Люди годами в квартирах сидят.

– Ну дело-то хорошее, нужное… Ну что, до завтра? Наташа…

– До завтра. Спасибо за вкусный ужин.

Она приняла сумку, немного подумала, привстала на цыпочки и дотянулась до его губ. Он схватил ее в объятия, притянул к себе, жадно прильнул к губам и закрыл от удовольствия глаза. Но им помешали. Запиликал электронный замок, входная дверь открылась и на ступеньки вышли два молодых человека. Наташа резко отстранилась от него и быстро проскочила в распахнутую дверь…

Возвращаясь домой, он лихорадочно перебирал в памяти все приличные гостиницы города. Каждая по такому случаю вызывала сомнение. Жене он никогда, в принципе, не изменял, возможно, так и не представилось удобного случая, да он его и не искал. Работа, семья, дом, редкие дни отдыха, потом снова командировки, дом, семья и так по кругу…

Уже, войдя в тихую и пустую квартиру, посмотрел на часы: двенадцать ночи. Осторожно ступая по дорогущему паркету, наощупь прошел на кухню, закрыл дверь и включил свет. За столом сидела Лариса. Он не ожидал ее увидеть, надеялся, что жена давно досматривает десятый сон. От неожиданности смутился, пригнул плечи и отвел глаза.

– Ты что в потемках сидишь? – Михаил, как за спасательный круг, схватился за бутылку минеральной воды.

– Да вот сижу, жду любимого мужа с работы. Голодного, несчастного, замученного непосильным трудом. Ужин теплым держу… У тебя совесть есть?

– Это ты мне сейчас о совести будешь говорить? – он расправил плечи, уселся на стул. – Ну давай, начинай.

Ее подмывало высказать все свои обвинения ему прямо в глаза. Но в чем именно можно было его обвинить, до конца не осознавала. Если затеять скандал, проснется сын, всё услышит, и задуманное ею перемирие полетит к чертям собачьим.

– Неужели трудно было позвонить, – Лариса надула губы, – мы с Лёвушкой ждали, потом ужинали без тебя. Ты голодный, Миш?

– Нет, я с заказчиками в ресторане поужинал. А позвонить забыл, извини.

Ну вот, уже лучше. И голос вежливый, и взгляд смягчился. Теперь лишь бы самой ничего не испортить.

– Так ты там выпил, наверное, – заулыбалась жена. – Может, коньячку?

– Достаточно. Завтра важная встреча, я в душ.

Когда он ушел в ванную, Лариса метнулась в спальню. Здесь всё было тщательно приготовлено: свежие ароматные простыни, воздушные подушки, теплые одеяла. Ночник ненавязчиво горел приглушенным светом, вся комната погружена в романтическую ауру неги и любви. Она быстро сняла халатик и совершенно голая нырнула под одеяло. Это ее основной сюрприз! Давно она не ложилась спать, в чем мать родила.

Муж явился после душа в пижаме, на жену даже не взглянул, по инерции потянулся к ночнику, чтобы погасить свет.

– Не надо выключать, – остановила его Лариса.