Исключительный хмыкнул, делая вид, что не видит моих жестов, которыми я умолял его заткнуться. И выдал еще более здраво:
— В таком случае, группа слишком мала. Мы с Амандой играем отвлекающую роль, будем в гуще событий, и на нас удар — что бы это ни было — может быть нацелен в первую очередь. Вы с Лайлом будете действовать скрытно и собирать сведения. Четверо, учитывая площадь поместья, количество гостей и… количество сюрпризов, которые заготовила госпожа Мантико… на мой взгляд, недостаточно.
Алапард тебя дери, исключительный, до чего ж в тебе невовремя просыпается стратег. Само собой, недостаточно, и само собой — Шеннет успел и это продумать, или ты там не углядел, что у Гриз еще остались на столе папочки? Или что там — не заметил за своим трактатом виноватых взглядов, которые на меня бросает начальство?
Гриз Арделл раздраженно прищёлкнула пальцами — отогнала от себя колебания.
— Эвальд предложил вариант, — со вздохом. — Но тут все будет зависеть от принятого решения. Как понимаю, госпожа Мантико время от времени заманивает на свои развеселые приемы молодых и невинных — от девиц пансиона до служащих с хорошей репутацией…
— О да, — отозвался Нэйш мечтательно. — Часть коллекции, непременная. Полагаю, ей доставляет удовольствие видеть, как их… затягивает. Насколько могу судить, иногда она приглашает сыновей и дочерей своих должников — в уплату долга. Некоторые приезжают из любопытства или из опаски обидеть — все ведь знают, что госпожа Мантико обидчива…
— Скорее уж, мстительна, — это уже опять зятёк. — Она разоряла тех, кто не принимал ее приглашения.
В тишине щебет утренних птах прозвучал как-то особенно зловеще. Я потирал виски и старался приготовиться к неизбежному наплыву громких звуков.
— Эвальд выхлопотал еще два пригласительных, — обреченно вздохнув, пробормотала Гриз Арделл. — Десмонд, Кани…
Грызун внутри тяжко вздохнул, устало накрылся хвостом, как бы говоря: «Я не хочу это слышать».
Спустя секунду стены содрогнулись от счастливого: «Боженьки! Держите меня Девятеро, а то я расцелую Хромца!»
АСКАНИЯ ТЕРБЕННО
На подготовку к событию-которое-я-ни-в-какую-не-пропущу у нас уходит неделя — я ее трачу в основном, чтобы провести время с Эффи, да еще выучить то, что мне наваял в папочке Хромец. Полный шик, честное слово! Я нынче — Эйлина Торм, скромная воспитанница пансионата господина Поуга, где меня учили в основном делать книксены да изображать благопристойное ресничное хлоп-хлоп. Ну, а потом меня из этого пансионата взял в жены молодой, но подающий большие надежды законник с безупречной репутацией — Аксен Торм. Даже как-то обидно, что Десми придется играть чуть ли не себя самого. Посмотрела б я на него в роли развратника-похитителя невинной меня, ну или хоть какого-нибудь слащавого музыканта.
Только что уж тут возьмешь с моего драгоценного остолопа, коли ему идет одна-единственная роль. Непоправимая честность на лице, возмущение — и «Аскания, нам нужно поговорить», «Ты серьезно решила отправиться в этот… вертеп, притом, что Хромец, фактически заявляет, что это может быть опасно?» «Аскания, тебе лучше воздержаться от участия в этой… авантюре. Вспомни, что у нас есть дочь, и отправляться к госпоже Мантико…»
— Ужасно испортит мне репутацию, — говорю я сердито, когда он заводит эту свою музыку в сто тридцатый раз. — Признай, что я паду в твоих глазах, ну признай, а?
Но Десми — он такой, упрямый. Так что за неделю его нравоучений я ухитряюсь чуть ли не на стенку влезть и пару раз серьезно на мужа наорать, а потом всю изглодать себя укорами.
Мать и жена из меня никакая — будем уж начистоту. Видать, я просто не успела сама повзрослеть, а потом уж как-то и взрослеть уже поздно, потому что в колыске лежит что-то такое машущее руками — и требует, чтобы ее кормили, и орет по ночам, а потом еще норовит уползти куда-нибудь на территорию питомника.
— Не повезло тебе с мамашей — вот что я тебе скажу, — говорю я дочке. Эффи смотрит на меня рассудительно и тянется за папкой, в которой написано — какая я вся из себя образцовая девочка из пансиона. Иногда мне кажется — женился бы Десми на вот такой, из пансиона — и не было бы у него головной боли. Не нужно было бы бесконечных напоминаний — что у нас вроде как семья, и хватит носиться по всяким-разным рейдам. Еще иногда думается: до него вот-вот дойдет, с кем он решил строить семью. Тут-то он и ужаснется, и обратится в неминуемое бегство. Или нет — он преисполнится своего чертова чувства долга и решит, что должен остаться из-за дочки. В общем, говорила же я ему, чтобы со мной не связывался. Хотя не знаю, может, он надеялся, что сможет меня перевоспитать. Или что после рождения дочки я в разум войду. Ну, а я вместо этого являю собой высшую степень безалаберности. «Десми, да это только на один вечер, Фреза за Эффи присмотрит, да и вообще — как можно такое пропустить?!» И в бега — в смысле, выяснять у Мартены, как там было, в том питомнике, в смысле, пансионе. Мартена — она сейчас рулит группой в Вирских лесах — проникается сразу, обещает сделать из меня отменную воспитанницу пансиона, притаскивает даже свою подругу Ильму. Так что мне есть, с кого брать пример в смысле покраснения, опускания глаз и запинания. Вызовов на устранение пока нет, так что — сижу с дочкой и отрабатываю на Десми пансионные приемчики, Десми мрачнеет с каждым днем и все заявляет, что я несерьезно отношусь к ситуации. Ага, да, а остальные к ней относятся не в пример серьезнее — Аманда, например расхаживает по поместью танцевальным шагом и таинственно помахивает эскизами платьев. Хромой Министр пригнал к нам в поместье пару-тройку своих проверенных портных и даже одного томного куафера, который, наткнувшись на меня, довольно-таки брезгливо поинтересовался — где хозяева поместья и с кем тут можно обсудить стрижки-завивки. Так что я сперва присела в книксене, а потом скромно и по-пансионному направила его к вольерам и к Мел. Бежал куафер быстро, а заикался долго. А потом уже через папеньку передал, что в поместье он не ногой, а найти его можно вот по такому адресу. Последствия от его бегства были те ещё. Например, тридцать первого числа мне вздумалось наведаться к Аманде за присыпкой для дочки — и успела как раз ко времени: Аманда воскликнула: «Пряничная, ну вот хоть кто-то поможет!» — и втащила меня внутрь силком. — «Карамельная осень» будет в самый раз, правда же? — надрывно вопросила Модная Женщина Аманда, взмахивая передо мной гнусноватого вида каталогом. — Так подчеркнет синеву глаз! Ты же знаешь, что глаза тебе придется сделать синими — проще докрасить, чем осветлить, сладенький, зелье почти готово, я уже поставила настаиваться… «Сладенький» Нэйш в кресле оперся подбородком на ладонь, созерцая Аманду взглядом, который я бы обозначила, как «василиск обзавидуется». — Или, может, еще «Кудри Арианты» — нет, с золотистым ты будешь слишком узнаваемым… — пальцы нойя замелькали, перелистывая странички. — О, медовая, не удивляйся. В последнее время кое-кого слишком часто узнают в лицо, так что одному отважному варгу придется расстаться с белизной волос. Присоединяйся, это так заманчиво! Что бы ты выбрала? Я хрюкнула и честно постаралась сдержаться. И даже не предложила ничего радикально зеленого — ткнула себе пальцем в первый попавшийся оттенок. — «Королевский каштан», — пропела Аманда и оценивающе взглянула на шевелюру нашего невыразимого. — Красные оттенки — очень заманчиво… Тогда как насчет оттенков «Рассветной саги» — может, «Старый янтарь»? Я молча приготовилась ловить собой дарт. Нэйш потер подбородок, покривился и заметил: — «Медная ночь» подошла бы лучше, но вообще-то, рыжий мне не особенно идёт. — Кто бы мог подумать, сладенький, что тебе хоть что-нибудь не особенно… Что скажешь о «Непроглядности»? — Черный меня старит. — «Пряный чай»? — Определённо, нет. — «Лесной орех»? — Не пробовал, но, говорят, от него волосы секутся… В чем дело, Кани? — надо думать, тут он заметил мой распахнутый рот. — Когда я носил цветок в петлице*, мне приходилось менять цвет волос раз в несколько дней — не всем нравится светлый… «Морозный шоколад» или «Дуб в сумерках» − что-то из этого должно подойти, раз уж ты за темные тона. К слову, Кани, ты же понимаешь, что твой цвет волос выглядит слишком вызывающим для тихой воспитанницы пансионата? Обиженно пощупала копну волос, полыхающую оттенками рыжего и алого, будто хороший костер. Как вообще можно портить что-то настолько прекрасное? — Может, хотя бы что-то рыжее? — спросила я жалобно, понимая, что вырваться с этой дамской вечеринки мне не светит. Аманда сочувственно погладила по плечу и оправдала мои худшие ожидания — сунула в руки каталог, в котором можно было утопиться в цветах и оттенках. — «Жженая карамель»? — поинтересовался Нэйш, оценивающе прищуриваясь. — Пожалуй. Ничего, — поклялась я, внутренне содрогаясь. Я еще спрошу у него, как там насчет бигудей и завивки. Даже как-то обидно, что папаша или Гриз не принимают в этом веселье участия. …В общем, как-то так и вышло, что тридцать третьего числа круга Дарителя Огня в вечерних сумерках я обретаюсь в поместье Мантико под ручку с бдительно сопящим супругом. Сама — в аккуратном небесно-голубом платьице, чистота и невинность, тьфу двадцать тысяч раз. Покрашена в «Соблазнительный каштан» — от «Жженой карамели» удалось открутиться. Делаю книксены на каждом шагу и стараюсь глаза прятать — а то Аманда говорит, глазенки выдают меня просто люто, слишком уж горят. До увеселений-то еще часов пять, основное начнется ближе к полуночи, а самый разгар пойдет часа в три-четыре, а сейчас тут вроде как знакомство, танцы и намечание жертв. Меня, вроде как, довольно многие намечают: тут полно всякого рода красавчиков с печатью разврата на физиономиях, как говорят поэты. Пыхтящие фабриканты тоже имеются, дельцы на любой лад, разные скользкие типчики и надменные сынки из знати: прямо бы каждого глазами перещупала, если б не трижды проклятая необходимость изображать вселенскую чистоту. Да еще и Десми весь прямо корежится от омерзения, выцеживает имена и характеристики тех, кого знает по Корпусу Закона («держал притон», «устраивал подпольные бои», «негодяй и растлитель») — меня прямо подмывает шепнуть ему «Ах, держите себя в руках, дорогой мой супруг». Но вместо этого просто пихаю локтем и шиплю: «Лицо попроще, тебя ж тут сразу на дуэль вызовут». Или, может, утащить его танцевать? Тут пары-то уже кружатся полегоньку. Всяко лучше, чем наблюдать за вспыхивающим муженьком, когда его просят «представить меня вашей обворожительной спутнице». Дрейфую с Десми обратно к дверям — от них зал лучше просматривается. Залище — можно упихать пару поместий. Мел бы сказала — какое место для выгула пропадает. А, опять думаю о чепухе. В этом залище как-то иначе и не думается: круглый, огромный, зеленью увит, будто грот диковинной пещеры, только переполнен запахами духов и пудры; мягкий золотистый свет, колонны из темно-зеленого мрамора — за такими можно отлично спрятаться. Куча укромных местечек, уютных закутков, балкончиков, музыка звучит не пойми-откуда… Десми нервничает, мнет мне руку, будто думает — что я могу упорхнуть. Засмеяться и сорваться с места, сказать ему, что он обалдуй — и затеряться в танцы, заиграться в прятки, а потом… потом… А что потом — это я не успеваю додумать, потому что прибывают наши «отвлекающие». Аманда — ослепительно-алая, кудри подобраны и заколоты драгоценными заколками, чуть касаются плеч, на грудь стекает капля рубина. Платье из серии «А гляньте, чего у меня есть» — тут они на каждой второй дамочке, разница только в том, что на Аманде это все сидит в разы лучше, потому что у нее-то как раз есть, чем похвалиться. Из дополнительных украшений к Аманде прилагаются браслеты на обнаженных руках и Рихард Нэйш — подстриженный и в темном цвете, начиная от волос (я так и не смогла отличить — шоколад там или дубы), заканчивая черным сюртуком с одинокой рубиновой булавкой на том месте, где обычно сидит амулет-бабочка.
