На следующий день я ещё раз прошелся по Ярмарке сам — оценил бдительность. Тербенно бдил так усердно, что когда он появлялся в местах торгов — от него шарахались даже яприли, не то что торговцы. Зато сами торговцы со своих зверушек глаз не спускали. На входе мне разве что в уши не заглянули — я не прячу там преступного Варранта? Дочка висла на шее и благодарила за задание, потому что «я почти договорилась, что в день закрытия мы с Десми таки пойдём на площадь, где будут бесплатно наливать пиво». К слову, от Кани торговцы уже не шарахались — с ней они тихо смирились.
Так что всё складывалось даже как-то пугающе благополучно. Только вот крысе внутри это благополучие не нравилось: неутомимый инстинкт скрёбся там, внутри, поцарапывал и покусывал. К исходу третьего дня мы с внутренней крысой, кажется, стали малость нервными: Аманда поинтересовалась, не собираюсь ли я тоже слечь с сердечным приступом. Я от души заверил, что моему огромному, нежному любящему сердцу ничего не грозит. Могу хоть сейчас поступить в полное её распоряжение.
В ответ травница прижалась щекой к щеке, погладила по плечу и шепнула:
— Так поступай. И я наконец заставлю тебя спать. Сколько «Бодрячка» ты залил в себя за последние трое суток, сладенький?
Наверное, она была права, и мне стоило выспаться и не ждать вызова от зятька сутки напролёт (попутно стараясь заполнить тонны бумаг и раздумывая — где бы нам набрать новых егерей и охотников и как бы стрясти с нашего покровителя ещё денег). И глотать не зелье от недосыпа, а что-нибудь поприятнее, вроде молока с мёдом, для своего-то удовольствия.
Версию насчёт Ярмарки и Варрантов я пересказал Аманде и Нэйшу разом. Как раз на третий день, когда Аманда перестала беспокоиться, что исключительного хватит удар от любых плохих новостей.
Ходить она ему тоже уже разрешила, так что Рихард наконец явил свой светлый лик — правда, пока что только мне, потому что к ученикам целительница его не подпускала. — Нам ведь не нужно вопросов, почему это ты не пользуешься силами варга, сладенький? — пропела она мягко, когда мы собрались в библиотеке. — Потому что ты не можешь пользоваться силами варга. Твоя смерть так расстроит нас с Лайлом, да-да-да? — Уйду в годовой траур, перестану пить и обреку себя на пожизненное воздержание, — буркнул я. — До кучи облысею — пожалей мои седины. Нэйш благосклонно оскалился. Он уже успел облачиться в белое — по привычке. И слушал меня, что-то лениво выводя в блокнотике. — Сегодня наиболее опасный день, — заметил в конце. — Думаю, я мог бы посмотреть… — И вмешаться, — как ни в чём не бывало отозвалась Аманда. Подошла, опёрлась бедром о стол. — Ты ведь вмешаешься, если этот Варрант-младший использует свои силы, да, золотой мой? Если животные взбесятся — ты постараешься его остановить. Неосознанно. Мы с тобой уже говорили, чем такое может кончиться — как там твои рисунки? Нэйш, глядя ничего не выражающими глазами, перелистнул несколько страниц блокнота. Кажется, там было что-то в разрезе — или кто-то. Словом, как обычно, непонятно только, почему Аманда так помрачнела. — В общем, у меня всё равно всё схвачено, — добавил я тоном, который уж точно никого не обманул. — Правда? — прозвучало тут же со стороны начальства. — Тогда скажи, что не так, Лайл. Ведь что-то не так? Я пробежался глазами по пустой библиотеке — неприлично огромной, как всё в старом поместье. Где есть книжки на полках, где — зияют дыры, откуда-то из углов доносится попискивание и шорох — мыши, чёрт бы их драл, никаких кошек не напасёшься. Всё в порядок приводить нужно… — Хочешь знать, что не так? Всё. Могу об заклад на месячное жалование побиться: сегодня ничего не будет. Я ждал, что Варрант ударит вчера — основные торги вчера и проходили, это он, конечно, знал. Но не ударил. Может, мы спугнули его, или мальчик не выдержал — у него просто могло отказать сердце, как у одного моего знакомого варга. А может, старший передумал и решил не губить людей. Или случилась ещё какая-то дрянь. Или мы вообще не понимаем — что там в голове у старикашки, и вот это мне кажется каким-то тревожным, как считаешь, а? Мне до черта не нравится, что он как-то уж слишком непредсказуем — вот что не так. Нэйш помолчал, чуть вскинув брови. Потом изобразил едва заметный кивок. — Версия с торгами животных мне тоже не нравится. Слишком ясно, слишком… очевидно. Действовать нужно на самой Ярмарке, в толпе народа, варга наверняка заметят … Сомнительно. Если Варрант умён… Думаю, нужно узнать побольше о нем. Осмотреть окрестности ещё раз — я думаю, мне не повредит… — Вот это, — выпела Аманда с очаровательной улыбкой и грохнула под нос начальству внушительный атлас с картами Кайетты. — Извини, золотой мой: пока что ты можешь путешествовать только так. Рихард промолчал, но по глазам его было видно — кому будет посвящен следующий рисунок в блокноте. Карты. Вспомнилось только на следующий день, уже после полудня. Торги животными на Весельной Ярмарке прошли спокойно. Тербенно и Кани явились уже с закрытия — разрумяненные. Дочка — оживлённая и явно попробовавшая бесплатного пивка; Крысолов — трезвый и с таким видом, будто побывал в преисподней. На оргии в преисподней, если точнее. — В общем, там… веселье, — поведал мне с неизмеримым отвращением. — Знаешь что? — радостно вставила Кани. — Когда я решила затащить Десми на танцы, из толпы драпанули все карманники разом: у него было такое лицо… О. Я хотела для тебя пивка захватить, только этот блюститель закона не позволил. Я посмотрел на Крысолова с умеренной укоризной. — Потому что не был уверен, что она не выпьет всё по дороге, — отозвался тот. Пришлось разбавить взгляд одобрением. И услать зятька разузнавать о Варрантах поподробнее — а то Кани явно собиралась его затащить обратно на Ярмарку, а Крысолов явно начал молиться всем богам и, кажись, даже мне. Дочка навязалась следом за любезным, а я еще сколько-то раздумывал о том, что там творится, на ярмарке: гуляния, танцы, состязания в ловкости и магии. Думал — и проводил пальцами по ложке, которую мне сунула Кани, уходя. Славная такая ложка, резная деревянная, я их много на той ярмарке навидался, верх вырезан в виде головы альфина… Почему альфина? — На карте был альфин, — выпалил я через минуту, когда нашёл Мел в загоне с маленькими единорожками. — Будешь так орать — альфина тебе на лбу нарисую, — ожидаемо прозвучало из загона. Мел вынырнула еще более хмурая, чем обычно. И явно жаждущая моей кровушки, потому что это ведь я спихнул на нее заботу обо всех наших учениках-варгах. — Ну? — Вёсельная Ярмарка проходит в низине. Почему холмы прямо над ярмаркой на карте обозначены знаком? Там нарисован альфин — они что, там жили? — Живут, — сухо поправила Мел. — На Вёсельном Всхолмье — их пещеры. Одна из шести оставшихся стай — остальные одиночки-шатуны, колоний не создают. Колонию оградили от придурков-охотников — редкий пример, когда в башке у властей не навоз яприля. — Но как тогда там разрешили устраивать Ярмарку? — пробормотал я. Стоял у стойла, крутил в руках деревянную ложку, будто старался мысли ею уложить. Мысли не укладывались, путались: альфин — действительно то самое кошачье весом где-то с четырёх меня, а в холке — восемь-девять футов? Вот точно то, на которое охотники не рискуют лезть всемером и со сворой? Которое сносит всё на своём пути, может испугать непредсказуемостью даже варгов, не особенно поддается дрессировке и не живет в неволе? А? А?! Или мы говорим о каких-то милых пушистиках, не оборудованных смертоносными когтями и пастями, рядом с колонией которых всё-таки можно каждый год устраивать многолюдную ярмарку?! Мел пожала плечами и изрекла, что, мол, откуда она знает, что там в головах у идиотов. — Хотя, может, и идея ничего. Альфины не нападают, если серьёзно не спровоцируешь — а в колонии особенно. Если к ним не лезть — и они не полезут. Охотиться выходят по ночам, днём в пещерах отлёживаются. Говорят, на них даже смотреть можно — не трогают, пока не заденешь, но вот если заденешь… Пухлик, ты вообще представляешь кого-то, кто может задеть колонию альфинов?! Я в ответ растерянно помахал ложкой. Мел хмыкнула, кивнула и полезла обратно в загон. Так-так-так, — сказала внутри крыса. Она, наверное, от души веселилась там — старая спутница. Потому что я-то себе представляю того, кто может задеть колонию альфинов. И потому я уже почти бегу — нет, бегу по-настоящему. Потому что — может, у меня и нет совсем времени, но нужно убедиться, ведь идея бредовая, больная, кто бы на такое решился, но всё-таки… Так-так-так, — говорят часы на стене, когда я влетаю в кабинет и начинаю листать сведения о Варранте, которые мне оставил зятек. Верно: холмы с пещерами были в его угодьях. Потом тоже перешли к Лейду, по тяжбе. Надо думать, в молодости Варрант на этом самом всхолмье всё излазил. Наверное, знает даже — где пещеры… Их пещеры.
