Йолла погладила зверюгу по крылу — таким движением, каким младенцам поправляют одеяльце. Потом поднялась, на ходу допевая песенку:

Мягкой подушкой будут тебе облака ночи,

Дождик серебряный пусть тебе песни поёт

И во снах ты увидишь всё, что ты захочешь.

И будут они сладкими, словно мёд.

Точно, колыбельная — да ещё из запасников Аманды.

— Как он? — спросила Йолла шёпотом.

Не оборачиваясь. И, видать, всё-таки у меня.

Пора было вспоминать о своей роли Премилосердной Целительницы. Я подкрутил воображаемые золотистые пряди и взглянул на пациента.

Пациент был живее всех живых и самодовольно скалился, откинувшись на пропитанные влагой брёвна.

— Да что с ним сделается, — отдуваясь, выдал я, — Я ж говорил. Ничего серьёзного. Так, лёгкое переутомление. Может, конечно, Аманда ему пропишет постельный режим и три-четыре укрепляющие клиз… — моё запястье грустно хрустнуло, и я бодро договорил: — Но вообще, эликсиры таки сработали вовремя. Или моё ораторское искусство — если надо кого уболтать, чтобы не помирал…

— Правда, что ль?

Йолла крутанулась, будто детский волчок. А сорвалась с места таким вихрем, что Нэйш едва успел согнать с лица ухмылку и приобрести взамен лёгкую болезненность вида.

— Неполное соединение, Йолла? — у исключительного даже голос звучал малость неровно. — Хорошая техника, и мне кажется, я тебя ей не учил.

— Да это Гриз… рассказывала, — пробормотала девчонка. Шмыгнула носом, неловко засунула руки в карманах. — Ну, и потом, на уроках, с учениками-то… А с тобой тут… всё нормально, точно?

— Ну, разумеется, — с задушевной улыбкой ответствовал исключительный. — Всё точно нормально. Долго продлится её сон?

Девочка на глазах впрыгнула в рабочий режим. Покосилась на драккайну, покачалась на носках сапог.

— По прикидкам — часа три-четыре точно. Она так-то измученная, спать ей не давали. Сама детёныш почти, из другой местности привезли, всё атаковать натаскивали. Ну, она ничего другого-то не умеет, вот и решила атаковать, вот, маленько… растолковала я ей, значит…

Под взглядом Нэйша Йолла вдруг смутилась совсем, начала ковырять ботинком грязь, бормоча что-то невнятное.

— А мне теперь — что? — вычленил я под конец. Пожал плечами, показал — всё уже сказано.

— Встреть наших у портала. Если ещё не выдвинулись — поторопи. Нужно собрать группу.

— И не забудь сообщить Арделл, что в питомнике теперь на одного варга больше.

Йолла недоуменно поглядела на исключительного. Встретила его улыбочку. И только теперь запоздало задохнулась, оглянулась на преспокойно спящую драккайну, потом опять на Нэйша, неверяще…

— Образцово выполнено, Йолла. Самостоятельный вход. Переход в неполное единение, потом опять в полное. И выход. Плюс достигнутый результат. Пастырь чудовищ, не так ли? Поздравляю.

Для пущей убедительности исключительный изобразил аплодисменты.

Девчонка на улыбку не ответила. Стояла, застыв, и всё порывалась что-то сказать — и молчала, и грудь ходила под курткой ходуном, и дыхание летело паром изо рта, и в глазах проступали бирюзовые волны…

Не Дар варга. Просто небо отражалось в слезах.

Шевельнула губами, неумело и хрипло выговорила:

— Спа… спасибо.

Потом развернулась, опрометью кинулась на тропинке.

— Буду скоро! — долетело уже издалека. — Гроски, ты смотри, чтоб он не помер!

— Исключительный уровень контроля, — вполголоса проговорил Нэйш, глядя ей вслед. — И достаточно сильный дар — я бы сказал, не меньше уровня Дайны. Тибарта она обойдёт через год, если не меньше.

— Фляжку мою верни, — выдохнул я, вытирая лицо рукавом.

Драгоценной ёмкости в руках у варга не обнаружилось. На земле не было тоже. И крыса внутри тонко, разочарованно заныла от невозможности прикоснуться к родному и прекрасному.

— В чём дело, Лайл? Внезапная жажда?

— Внезапное разочарование. Я, знаешь ли, уже планировал речь на твоих поминках. Воображал себе спокойную, мирную жизнь. Ну, то есть — до того, как ты решил сломать мне руку. Теперь мне нужно это пережить. Куда ты ухитрился её деть, а?

Не мог же потерять во время этого инфарктного представления.

Эта деталь моего снаряжения была необходима мне сейчас просто жизненно. Главное зелье «для внештатных ситуаций».

Внештатная ситуация номер один, расслабленно откинувшись на древесные стволы, неторопливо извлекла фляжку из щели между брёвнами.

Нэйш откручивал колпачок, очевидно плюя на мою требовательную руку.

С до неприличия торжествующим видом.

Потом он сделал глоток. И застыл.

Можно было тоже поторжествовать — самую малость.

— Чудная штука, правда? — спросил я, наблюдая, как на лице у напарничка медленно отрисовывается поражённое выражение. — Порадочек с родины. Ровно в два раза крепче обычного виски. Да ещё девять хмельных трав и три вида перца — её где-то дюжинкой называют, а где-то глоткодёром. Потому как, понимаешь ли, сложно выпить и не заорать.

Исключительный в очередной раз показал, что он тут не хухры-мухры, а немножко легенда. Он мужественно не издал ни звука — только порозовел и взмахнул ресницами, стряхивая непрошенную слезу.

Медленно, размеренно выдохнул. Вперился изучающим взглядом во фляжку.

Потом в меня.

— Хочешь сказать, — неторопливо выговорил Нэйш, — ты этим собирался напоить меня во время сердечного приступа?

— Что? Эта штука вполне себе может поднять мёртвого. Или живого уложить — я запамятовал. К тому же у тебя не было сердечного приступа, отдай мою фляжку, чёртов ты симулянт.

Нэйш покачал в пальцах фляжку, будто взвешивая или что-то прикидывая. Или подсчитывая. Потом кивнул мысленно выведенному итогу.

И глотнул во второй раз.

— Боженьки, Арделл меня прибьёт, — выдохнул я, усаживаясь на брёвна рядом. — Она и так выговаривает мне за то, что я тебя спаиваю. Дурное влияние, знаешь ли. Опасная штука.

На третьем глотке исключительный всё-таки поперхнулся. Потом просиял слегка ненормальной улыбкой, выдал: «Лайл, ты меня искушаешь» и залил неудачный глоток четвёртым.

Грызун внутри в кои-то веки тихо скулил от полной непонятности ситуации, а язык опережал события и работал за троих.

— Надеюсь, ты не решил выхлестать всё и забрать у меня лавры? Учти, эта штука валит намертво, так что сбавь обороты, иначе допьёшься до лирических песенок ближайшей сосне. Или начнёшь порхать в окрестностях как бабочка. Надо думать, наша подмога и так озадачится тем, что тут творится, а если ещё вообразишь себя чем-то крылатым — у меня может не хватить спиртного на всех, кто это увидеть… Боженьки, да в каких трущобах ты так пить учился?!

— Рифы. Бордель. Потом группы охотников, — Нэйш сделал контрольный седьмой глоток и закрыл глаза. Протянул мне фляжку. — Прекрасные примеры, мастера своего дела… Всегда важны учителя, да?

Каким-то чудом он ухитрялся выглядеть, как отдыхающий путешественник, который вот уже две недели кутит на приморском курорте, а теперь вот решил взять паузу на минутку. Даже благодушная улыбочка цвела на губах.

Только вот напряжение, которого не было в фигуре — гудело поблизости, колыхалось в воздухе… Покалывало кончики пальцев.

Сколько он там с Йоллой на вызовах? А до того ведь тоже учил девочку, и у них там что-то не ладилось.

— Ха. Довелось мне, знаешь ли, попробовать себя в роли домашнего учителя. Папаша двух избалованных близнецов нанял — подучить их магии холода. Остальные учителя бежали из этого дома как от чумы. Не припомню, но, вроде, я после того и пошёл в Гильдию Чистых Рук. Да что там — я готов был навоз вилами грузить. Отвратная работёнка, как по мне.

На вкус дюжинка была — будто глотаешь жидкое пламя. А оно потом полыхает во рту — разворачивается в букет трав, обжигает желудок, в венах вот бушует.

— Да, потом ещё встречался с одной… из пансиона. Которая всё толковала, что это призвание. И его не слишком-то легко выдержать. Ученики, говорила она, в основном нацелены на то, чтобы пить из тебя кровь своим упрямством. Ну, и кроме того, они еще неблагодарные сволочи.