— Это… простая конструкция, — пытается мне пояснить что-то своё подкидыш.

Для виверниев тоже может. Потом ещё движущиеся жердочки для певчих тенн. Потом — наконец-то! — нормальный инкубатор для яиц ложных василисков.

— Кто бы мог подумать, — говорю я Грызи. — Шеннет нам что-то полезное подбросил!

Грызи задумчиво кивает и ходит себе во флигель беседовать с Шибздриком. Еще туда постоянно бегает Мелкая — потом захлебываясь рассказывает, что у него там «во такенная мастерская, всюду чертежи и всякие железяки, каких я не видела».

А Мориону вот чужак не по вкусу, так что лапочка-болотник присматривает то за мной, то за Йоллой. Порыкивает на Шибздрика подозрительно. Бдит, одним словом.

Короче, с виду такая тишь, что ни на грош в это не верится. Ясно же, что кто-нибудь выкинет фортель покруче Балбески, когда она была на сносях. За Мелкую я вполне спокойна себе, за Мориона тоже, а вот Шибздрик какой-то слишком уж адекватный. Борюсь с желанием тоже на него подозрительно порыкивать.

Оказывается, не зря.

Мелкая как-то с утреца отрывает меня от Пухлика, из которого я вымогаю новые загоны и клетки для хищников. Кстати, еще и Грызи разрешила, так что можно сказать — не вымогаю. Пухлик выскальзывает, как болотная вытвань, разводит руками и уверяет, что денег нет.

— Но как только мой неведомый дядюшка окочурится и оставит мне наследство в сотню тысяч золотников…

— Только не говори мне, что ты из Шеннета ничего не выжал!

— Боженьки — из Хромца выжмешь, как же. Он, знаешь ли, снабдил меня таким списком необходимого для новичка… да Ким потом еще добавил… можно сказать — из своих закладывать пришлось. Да и потом, ингредиенты для Аманды…

— К черту нойя! Если вы с Синеглазкой опять нахватаетесь гибридов — я их у тебя в спальне расселю, так и знай.

— Разве что если они не храпят, — ухмыляется жадный Пухлик. — А так хоть алапарда в кровать пихай. Можно сказать — я на соседней подушке и не такого навидался.

Была б сплетницей — передала б Конфетке и посмотрела б, как Гроски вывернется. Открываю рот, чтобы послать Пухлика ко всем чертям. И тут улавливаю одновременно шаги Нэйша и легкую припрыжку Мелкой.

— Слышь, Мел, там такое! Пошли, покажу!

Спасибо еще — Мелкая первая добегает. Общаться с Синеглазкой нет охоты. Посылаю Пухлику хмурый взгляд — я таки выжму из тебя клетки! И двигаю смотреть, что там стряслось. В компании Мориона, который идет по пятам и приветствует Йоллу размашистым движением хвоста.

Случился, конечно, Шибздрик. Так что Мориона я оставляю чуть поодаль — чтобы не нервничал.

Ким торчит посередь поляны для выгула. И лунатичным взглядом пялится на штуковину, которая по поляне разгуливает. Мелкий такой яприль, фут от земли, нелепо ковыляет туда-сюда.

Только вот он неживой. Винтики-шестерёнки, поршни-детали. Внутри, вроде, какой-то артефакт, а может, нет. Ковыляет, хромая, будто подбитый — а все равно есть в нем какая-то жуткая настоящесть. Кажется — развернет механическое рыло, хрюкнет, почесать попросит…

— Что за дрянь?

— Это он сделал, — Мелкая кивает на Шибздрика с такой гордостью, будто самолично его вылепила. — Сам! Скажи, здорово, да?

Шибздрик на секунду покидает прострацию. Хмурится, бормочет:

— С задними конечностями — беда. Непонятно, на какой точке…

Потом что-то по-своему.

— Стало быть, ты этой дрянью занимался у вас там?

Тут он малость отмирает и обнаруживает перед собой меня. Пялится непонятным взглядом и выдает:

— …и этим тоже.

И пытается убежать глазами подальше, но только натыкается на Синеглазку. Тот как раз подошел к Пухлику.

При виде Нэйша Шибздрик цепенеет — не могу его за это винить. Но не стану ж я торчать, пока он отомрет.

— И на кой-оно надо?

Бросает цепенеть, косится непонимающе.

— Это… наука, — говорит чуть ли не с придыханием. — Только начало. Может помочь… многим. Во многом.

— Ага, — восторженно соглашается Мелкая. — Нам бы такого в питомник, только поздоровее, а? На нем же можно и таскать всякое. В тележку там запрягать — здорово тянет. О, кстати, еще и мусор жрет, показать?

— Осторожно, не отлажено, — мямлит Шибздрик под моим пристальным взглядом.

Фыркаю. Мелкая выплясывает вокруг ковыляющей тварюшки. Сказать что ли, чтобы убрал в вир болотный — к чему тут ходячее железо… Ладно, Грызи просила сильно не дергать.

— А одну такую лапу… ногу там… можешь? Чтобы если вдруг зверь без ноги?

«Ай! — взвизгивает Йолла. — Царапается!»

Шибздрик не успевает ответить.

А я успеваю лишь чуть дернуть его в сторону — когда на него налетает черная туша. Только ору:

— Морион, стоять! — бесполезно, он не слышит команд. У него сейчас в подкорке одно: загрызть чужака, который причинил вред Мелкой.

От удара Шибздрик откатывается по траве — легкий как перышко — а Морион распластывается в прыжке, безмолвно щеря пасть. Я готовлюсь сигать следом — оттаскивать, открикивать, пихать в зубы руку, чтобы он не перервал горло Шибздрику.

Каждая секунда расслаивается. Разворачивается, будто хвост феникса в полете. Дар приходит незванным, и я начинаю видеть всё, слышать многое…

Нэйш там, вдалеке, отвлекается от разговора с Пухликом, замирает, резко разворачивается, глаза полыхают синим.

Морион спотыкается, только ведь он уже в прыжке, так что ударяет Шибздрика лапами в грудь — и валится на него с размаху, придавливая собой.

А потом я слышу крик Мелкой. Она тоже оседает на землю, вслед за Морионом.

И глаза у нее сплошь в бирюзовых разводах. Будто морская глубь проступает изнутри.

Дар Варга.

Йолла падает на траву, и над ней почти сразу оказывается Синеглазка.

Я бегу к Шибздрику и Мориону.

Слышу задавленное «ох» из-под черной туши — Шибздрик живой, слышу, как у него сердце лупит.

Второго биения сердца нет.

— Нет.

Упираюсь в бок Мориона — теплый, мягкий, переворачиваю, шарю руками по шее, задыхаясь — Дар мог ошибиться, мог не различить слабые удары, слабое дыхание, тут же еще Ким пыхтит, мешает, да замолкнет он вообще?! Оттягиваю веко — и вижу расширенный, неподвижный зрачок.

Мертвый.

— Нет…

Глупости какие, дурацкий щенок, куда ты полез и зачем, ведь не было же опасности, какая с него опасность…

Шибздрик выползает из-под Мориона… из-под тела. Тяжело дышит, держась за грудь. Его железная штуковина враскоряку ковыляет всё дальше, только он на нее не глядит. Таращится на то, как я торопливо обшариваю пояс — вдруг какое зелье…

Только какое зелье, какая помощь, когда на нем нет ни крови, ни ран, и его убили не отравой. Убили — приказом. Надежнее, чем дартом: никаких осечек.

Чисто, быстро, подло. Жестоко, как у него всегда.

— Скотина, тварь… — шепчу я, и всё пытаюсь нащупать ниточку пульса на шее у пса, только ее там нет этой ниточки, ничего, ни биения. — Ну, зачем же ты… зачем ты…

Мясник не слышит. Стоит на коленях над Йоллой, приподнимая ей голову. Улыбочка примерзла к губам.

— Он злился, — сообщает ему Мелкая. — Сильно злился. И хотел защитить. Я почувствовала.

Она шмыгает носом, пытается подняться — у нее не получается, наверное, затылком ударилась сильно.

— Почувствовала, — шепчет Мелкая, и в голосе у нее прорываются и смех, и слезы. — Я… почувствовала. Знала, что он… хочет защитить. Я была с ним вместе. Вместе… Рихард, я же теперь варг, да? Я теперь варг?!

— Верно, Йолла, — тихо отвечает чертов убийца, — ты теперь варг.

— Здорово, — бормочет Мелкая. — Гриз обрадуется… еще ученик. Ха, вот я Кани скажу…

Нэйш опускает ее на траву («Отдохни немного, ты потеряла равновесие»). Оборачивается в нашу сторону.

Сижу, бездумно поглаживая голову Мориона у себя на коленях. Слезы скатываются в черную шерсть. Рядом толчется задыхающийся Шибздрик. Ковыляет железная тварюшка куда-то — куда, ей одной известно…

Я всё жду, что Синеглазка ухмыльнется по-своему — чтобы включился рефлекс. Поднялась бы ненависть — и я смогла бы наконец вздохнуть и заорать, какая он скотина. Метнуть нож. Перестать реветь, как маленькая девочка.