В глазах Гроттер он все же оставался убийцей — но она угадала с подарком.

— Занятная вещица… Мне нравится, Гроттер. Благодарю.

Зеленоглазая улыбнулась — одними губами и как-то устало.

— Подобное оружие сейчас входит в моду. Я подумала, что у Вас обязательно должно быть такое.

Бейбарсов кивнул.

— Доброй ночи, Гроттер.

— Доброй ночи, Ваше Высочество.

Принцесса встала и забралась в кровать — немного неуклюже, осторожно придерживая живот. Бейбарсов молча погасил свечи — остался лишь свет в камине, взял трость и направился к выходу, как его остановил голос Тани — сомневающийся и немного насмешливый.

— А разве Вы не будете получать вторую часть подарка?.. — и отдернула покрывало на другой стороне кровати.

— Даже не будешь сопротивляться и кричать?.. — криво усмехнулся Глеб.

— Сегодня — нет.

Ты всего лишь мужчина, Бейбарсов. Всего лишь мужчина…

Ну что ж… Пожалуй, именины были не такой уж плохой вещью. Их даже можно было любить… Отмечать их он прекратил ровно двенадцать лет назад — когда-то, именно в этот день, и умерла его мать Аида.

Ее рыжие волосы в свете камина казались светящимися; на нежной коже плясали слабые огненные блики, а глаза… Глаза сияли.

Гроттер повернулась на бок, спиною к нему, и даже не дрогнула, когда он положил руку на ее живот.

— Только осторожно, — сказала она, — не повредите ребенку.

— Ни в коем случае, — пообещал мужчина.

Да; всего лишь мужчина…

Он двигался в ней осторожно; темп рос, но принц сдерживал себя — все было не так, как ему хотелось, но… было. И в кои-то веки добровольно…

Я люблю тебя, Гроттер. Люблю, пусть это и не взаимно…

— Знаешь, могла бы хоть раз сделать вид, что получаешь удовольствие, — заметил Глеб.

На самом деле, ему было плевать… Но следующая фраза жены ввела его в состояние ступора, после которого он беззвучно хохотал.

— Видите ли, Ваше Высочество… Я никак не могу избавиться от мысли, что в эти… моменты Вы тыкаете нашего ребенка в голову, — мрачно произнесла Таня.

На самом деле, она даже получила удовольствие — какое могла.

— Гроттер, ты…

Гроттер вскрикнула, и коснулась пуза.

— Что?.. Только не говори мне, то рожаешь. Я сегодня не готов стать отцом.

— А я — матерью, — огрызнулась Таня, — нет. Ваш сын всего лишь лягается.

Получив молчаливое согласие, мужчина осторожно приложил руку к ее животу. Обычно ему такая роскошь не позволялась — и это было странно… В следующее мгновение он почувствовал ощутимый толчок; Таня поморщилась — у нее было чувство, что ей вот-вот проткнут кожу…

— Сильный, — произнес Красный принц с какой-то гордостью.

— В отца…

Гроттер откинула голову на подушку, не сбрасывая его рук. Несколько минут — и рыжеволосая уже спала.

Обитатель ее живота поскребся и тоже затих.

Непозволительная роскошь. Непозволительная милость…

Бейбарсов откинул со лба девушки непослушный рыжий локон.

Вскоре сон сморил и его.

Комментарий к Часть 25. ...Всего лишь мужчина... Внеплановая часть.

====== Часть 26. Слуга короля ======

Леопольд Гроттер безвылазно сидел в Пустошах уже неделю. Это был самый долгий его выезд за последние десять лет — обычно мужчина пребывал либо в столице, либо в своих северных владениях; а ведь когда-то с поручениями Тантала с легкостью мотался по всей стране… Наверное, он стареет, раз государственные дела и дипломатические поездки стали для него в тягость. А может, слишком зазнался…

В любом случае, ему было дано поручение и его следовало исполнить как можно быстрее — особенно, когда одной ногой в могиле стоял его друг, сюзерен, союзник в политической игре. Бейбарсов намеренно отстранил Гроттера от власти в этот момент — о, Лео отлично понимал, что делает этот мальчишка! Талантливый мальчишка, что б его… Сам ведь учил. Если Гроттер хочет сохранить власть, с ним нельзя было портить отношения. А значит, требовалось спешно ввести на новых землях все действующие законы, учредить необходимые органы управления и назначить ответственных лиц.

Времени оставалось мало.

Тантал был силён. Но жизнь диктовала другие условия…

— Господин десница, — Гломов, наконец, прибыл.

— Как успехи?

— Сопротивления нет. Население нам радо, — хохотнул Гломов.

Этот парень вызывал у него симпатии, пожалуй — вот только он был слишком предан Бейбарсову… И слишком популярен в войсках.

Тантал стоял ногой в могиле.

Татьяна должна была родить.

Время перемен, так оттягиваемое Леопольдом, наступало… Была слабая надежда на дочь, но она больше не являлась его союзницей; в ее глазах, она предана и продана. За славу, за влияние, за статус Ярояра… Следовало тогда действовать деликатнее — согласилась бы играть за семью, а не против всех; а теперь контроль над молодым принцем отсутствовал вообще…

Таня. Любимая дочь… Его гордость.

Его самая большая ошибка.

— Это прекрасно, — пробормотал Лео, — значит, скоро я смогу отправиться домой.

Гуня завистливо вздохнул. Ему здесь было куковать еще до новых центральных указаний — а так хотелось домой, к мадам Гломовой… О бейбарсовских планах относительно себя маршал не догадывался; пожалуй, ему это… не требовалось.

— Как дела у Ягуна? — вдруг поинтересовался Гуня.

Ярояра он считал другом, коих у него было достаточно мало. Тот вырос с Гробыней — и ни разу не посмотрел на нее, как на женщину: это Гуне понравилось. Не возникало желания ему вмазать…

— Прекрасно. Я отправил его в столицу — представлять Север, на случай кончины нашего короля… На случай, если не успею сам.

— Все настолько плохо? — уныло вопросил Гуня.

Старый хрыч ему тоже нравился. Он всегда относился к выходкам Гломова и своего сына очень благосклонно… И, помнится, даже не стал пороть их, когда они устроили очередную выходку с Королевским советом — только посмеялся… А вот совет, помнится, был в ярости.

— Весьма.

— Жаль.

А мне-то как жаль… Я, десница, в этот сложный час должен быть там, а не в этом… захолустье, подумал бы Лео, — но это было не так. Пустоши были очень, очень выгодны короне… И деснице, если он хочет сохранить свое положение.

— Ярояр с Катериной очень хотят ребенка, — добавил Лео, переводя разговор в другое русло, — не сомневаюсь, что скоро наш северный замок снова оживет.

Гуня кивнул. Они с Гробкой тоже ждали пополнения — он уже представлял, как будет охотиться со своим сыном, как будет обучать его навыкам рукопашного боя и преподавать военную науку, как они будут заботиться о прекрасной мадам Гломовой… Анна только хихикала и обещала родить дочку. Гуня хмурился, но ничего сказать не мог — он очень, очень любил жену.

— Быстро мы все как-то, — вдруг сказал он, — еще недавно позволяли себе любые вольности — и вот все женаты и почти все при детях. Ну, почти при детях. Они уже есть, но их пока нет.

Леопольд расхохотался.

— Это еще что! Однажды ты проснёшься в постели и обнаружишь, что стал почти седым, твои дети уже выросли, да и соблазнительные формы жены куда-то сдулись… И ты будешь смотреть на свой «молодой» потрет, и думать — а куда девались все эти годы? Это же было еще вчера…

Еще вчера…

Вот они с Танталом, совершенно молодые, ставят ультиматум матери-церкви, по сути, упраздняя все ее влияние. Вот они подавляют восстания мятежных баронов, противящихся их реформам… Вот счастливый Тантал ведет под руку молодую красавицу Аиду — а будущая Софья Гроттер, ее фрейлина, которой еще не исполнилось и четырнадцати, несет ее шлейф… А через пять лет спустя сама идет под венец с могущественным правителем Севера.

Леопольд держит на руках рыжеволосого младенца, и чувствует себя самым счастливым человеком на свете; не проходит и полугода, и Леопольд принимает из рук женщины ребенка мужского пола — напоминание о своем распутстве. Светло-рыжие волосики, фамильные черты Гроттеров на маленьком личике — и оттопыренные уши, «подарок» его мамаши…