Да, теперь каждое моё возвращение на корабль Чакта – это воспоминания. Словно приоткрывается дверь в мою юность… Раньше я за собой такого не замечал. Может, это всё потому, что я тут бываю теперь очень редко? Гораздо реже, чем даже на Космодроме. Что поделаешь, служба…
Едва заметная дорожка, скорее просто прогалина в кустах, огибая холм у самого подножия, выводит меня на лужайку прямо у Корабля, упираясь в ту самую сторожку на интимной границе миров. Борт космического исполина нависает над лужайкой чёрным тысячетонным металлическим крылом. С него свисают несколько старых армейских маскировочных сетей. Я заруливаю под них – сети повешены так, что спрятанную за ними машину даже с холма не увидеть. Взяв свой боевой шлем под мышку, я какое-то время иду под самым корабельным бортом, изредка касаясь пальцами холодных плит звёздной брони. Зачем? Неужто всё боюсь, что мой детский сон исчезнет? Нет, не исчезнет мой сон – он уже и кровью моей с этим миром повязан. Но пойди это своему подсознанию объясни…
Дождь сыплется за шиворот куртки, когда я карабкаюсь на поросший травой склон земляного вала у носа корабля. Чтобы перебраться с него на корпус, теперь уже не надо взбираться по плитам обшивки. За эти годы Чакт умудрился выровнять лежащий на грунте корабль – перекидав лопатой несколько сотен тонн земли, от сумел приподнять нос, частично выпустив передние посадочные опоры, и крен на левый борт тоже удалось практически ликвидировать. В итоге корабль почти сравнялся с вершиной образовавшегося при его падении земляного вала, по крайней мере, со стороны холма. И теперь можно было, отряхнув руки, которыми пришлось хвататься за мокрую траву, просто перейти на спину металлического исполина. И шагать с плиты на плиту, уже который раз удивляясь, как неровно сделана такая обтекаемая при взгляде издалека гигантская машина.
У корабля множество входов-выходов, но основными Чакт постановил считать абордажные шахты. Особенно левую переднюю – ту, что ближе всего к тропинке, сторожке и земляному валу. Это сокращает попадание в корабль пыли и грязи летом и снега зимой. Перешагивая через клыки обрамляющей люк кольцевой абордажной фрезы, которой явно не раз пользовались в прошлом, я улыбаюсь. Ребристый люк выглядит тяжёлым, и ручка на нём фундаментальная. На ней, по традиции, на языке технический итик крупно выгравировано название корабля: «Звёздная искра».
Кнопка на ручке не видна – она утоплена в металл с обратной стороны. Её легко нащупать, если взяться за ручку поплотнее, охватить её пальцами так, чтобы буквы названия корабля отпечатались на ладони. Но непосвящённым этой кнопки лучше не касаться. На люке и вокруг него повсюду едва заметные форсунки системы продувки и охлаждения, которая при абордаже работает на полную мощь. Но даже и сейчас, в так называемом санитарном режиме, впечатлений хватит за глаза… Что меня поразило, когда я впервые увидел Илед, – так это то, что девушка знала про эту хитрость и ловко подоткнула под себя юбку, прежде чем коснуться кнопки. Удар ревущей воздушной струи даже куртку способен сорвать, если её локтями не придержишь. Зато на ботинках ни пылинки не остаётся, ни капельки воды…
А люк, кстати, – никакой вовсе не люк: он называется десантной площадкой. При нажатии кнопки он не открывается, а одним махом проваливается внутрь, в стакан абордажной шахты. Это тоже особенность, которую надо знать: ручка не для того, чтобы тянуть, а для того, чтобы держаться. А то шею свернуть можно легко…
Впрочем, посторонним эта система, совершенно дикая по своему устройству с точки зрения обычного здравомыслящего планетянина, ничем не угрожает – без указания своего командира корабельный компьютер попросту не пустит чужого. Например, окрестные детишки, несмотря на строгие запреты взрослых, корабль периодически навещают… Да только побегают по верху – и всё!
Я-то как раз не чужой… Но я всё-таки планетянин… И как бы я ни убеждал себя, что все страхи преодолел ещё в юности, всё равно, когда я берусь за массивную холодную ручку десантной площадки и начинаю искать пальцами большую металлическую кнопку с внутренней стороны, внутри лёгкая дрожь…
Эх! Абордажная шахта всегда освежает! Как жахнет воздухом продувочная система, как ухнет вниз десантная площадка! Только держись! И вот ты стоишь в темноте, моргаешь глазами, пытаясь привыкнуть к скупому аварийному освещению, которое горит здесь уже тринадцать лет, и пытаешься успокоить сердце, прыгающее где-то у горла…
Теперь нужно сдержать первоначальный порыв сразу куда-то двигаться. Сначала надо вызвать в мозгу объёмный план корабля, чтобы не позориться, слепо тыкаясь вдоль стен…
«Левый верхний абордажный коридор, – мысленно повторяю я про себя, прикрывая глаза. – Носовые люки в обоих верхних коридорах здесь всегда задраены. Сейчас нужно на десять метров в сторону кормы, там – на вертикальный трап вниз, на верхний уровень главного трюма. А там, в твиндеке, разберёмся».
Мне нужно в главную рубку – там вероятность найти Чакта наибольшая. Ну, или можно быстро выяснить, где он, глянув на мнемосхемы контрольных систем корабля.
Гостей Чакт никогда не встречает – вот ещё… Хотя он всегда знает про них заранее. Работу большинства корабельных систем Чакт за эти годы смог восстановить – пираты всегда возят с собой запас оптронных блоков. Многое даже по силовой энергетике удалось починить – линия волновода на кривых столбах тому живое доказательство. Правда, поле зрения датчиков наружного наблюдения получилось неравномерное: в сторону низины оно гораздо большее, чем в сторону городской окраины, где местность приподнимается. Да и холм немного мешает.
Я и сам частенько забавлялся, разглядывая через обзорные системы корабля окружающую местность и наблюдая за размеренной жизнью ближайших дворов в долине речки Холодная, до которых было километра два. Помню, как-то целый час подглядывал, как две симпатичные девушки копают огород… Это я сам, давным-давно, настроил всё так, что, если по проходившей у корабля просёлочной дороге ехала машина, бортовой компьютер находил по отсекам обитателей корабля и включал там тихонько пиликающую сигнализацию. Поэтому я был уверен, что Чакт наблюдает, как я заруливаю на потайную стоянку для машин и как карабкаюсь по мокрой траве на земляной вал, которому уже почти полтора десятка лет. И теперь поджидает меня в рубке, развалившись в своём командирском кресле. Но я ошибся…
В рубке никого не оказалось, и я стал разглядывать мнемосхемы внутрикорабельной контрольной системы. Чакт обнаружился в оружейной мастерской.
Профессия оружейного мастера – это то, что я всегда мечтал освоить. Но всё как-то не складывалось. Когда я только начинал учиться у Чакта, я ещё просто-напросто не знал, что такая существует. А Чакт учил меня тому, что, как он считал, может пригодиться планетянину в первую очередь. И он был, в общем-то, прав – рукопашный бой и владение простейшим оружием столько раз меня выручали… Он старался особо не приучать меня к сложной технике: где её в планетянских условиях взять? Ну разве что боевой шлем с боевым костюмом, штурмовое оружие… Да и то Чакту удалось вдолбить мне в голову пристрастие именно к пистолету – простейшему механическому устройству, к которому горсть патронов можно достать везде. А боевую батарею от импульсной или лучевой игрушки в каком-нибудь лесу может оказаться нечем зарядить, для постоянной работы с такими вещами развитая инфраструктура нужна… Или звёздный корабль под боком. А вот Илед он учил совсем другому. И я втайне завидовал ей, хотя умом понимал, что судьбы у нас с ней разные.
И всё же отсек оружейной мастерской всегда манил меня… Возможно, это и вправду было почти бесполезное для меня знание, но эти бесчисленные разноцветные огоньки в бархатной темноте… Каждый – на конце тонкого гибкого манипулятора, напоминающего механический цветок. Все эти стебельки на рабочих стендах, на стенах и даже на потолке шевелятся, каждый выполняет какую-то свою работу… И если войти в оружейную мастерскую без шлема, как это сделал сейчас я, то кажется, что огоньки во тьме вокруг тебя исполняют какой-то сложный танец. На первый взгляд – хаотический, но, если присмотреться внимательно, начинаешь чувствовать какую-то сложную логику… Непонятную и оттого немного пугающую… Они вечно что-то плетут, эти огоньки: то микроскопическую оптоволоконную сеть для прицельных датчиков боевого костюма, то капиллярную сеть системы терморегуляции… Вечно что-то режут, клеят, паяют, шьют – и всё одновременно. Это похоже на тысячи раз повторенный модуль киберхирурга… Но тот только шить умеет…
