– А вот это уже другое дело, это придает делу блеск, – сказал гениальный бобер и обладатель самого большого кошелька в этом доме, который их всех содержал, Узкохвост Богач. – Однако насколько я помню, по законодательству Беличьего Королевства, границу может пересекать только двое иностранных граждан одновременно. Странный закон, правда… – Узкохвост выдержал многозначительную паузу, и затем, кашлянув, продолжил. – Но ничего не поделаешь, можно отправить только двоих из нас за алмазами. Я же за все заплачу: и за билеты, и за еду, и телегу самую новую для алмазов дам. А в качестве кандидатуры я предлагаю Ушика и Толстобрюха. Первого потому, что раз он предложил, значит и больше всех нас с вами знает об этом деле, а второго потому, что он у нас самый опытный, был как-никак командиром Взвода Быстрого Реагирования.

Все согласились с Узкохвостом, кроме самих кандидатов в путешественники, у которых боязнь за свою жизнь и мысли о старости побеждали алчность. Толстобрюх подал ноту протеста, и иронично заявил:

– Умно придумано, даже Конфуций не способен был выдать такую мудрость. Да только у нас с Ушиком спины да хвосты уже не те. А у тебя-то зато хвост узкий, что следует из твоего имени, не так сможет быстро сломаться. Так почему бы именно тебе не совершить приятную экскурсию за тридевять земель? Не ты ли нам больше всех жаловался на то, что слишком засиделся в этом краю, и что тебе не хватает движения и активности?

Узкохвост почесал за ухом, на ходу придумывая новые аргументы в пользу своей важности, и спустя несколько секунд сказал:

– Однако посуди сам. Я не могу отправиться из-за того, что только мне в сберкассе выдадут оставшиеся деньги из нашего взводного капитала, и если со мной что-то случится, то вы вообще не получите ни гроша. Да и если я все же сниму все деньги со своего счета и отдам вам, то вы вмиг пустите их на ветер. И с именем у меня такая же ситуация, что и у Ушика – простой звук. Что касается Словослова, то он тоже не может. Кто в случае чего будет читать местному населению тяжелые названия на могилах да памятниках, да выговаривать сложные названия всяких фолиантов? Да и у него ж та сломанная кость на ноге так нормально и не срослась, куда ему долгие путешествия? А Худощав будет незаменим в высшем обществе, например на встречах или в ресторане. Представьте себе нас, если мы потеряем такого знатного полиглота, который один из не многих во всем государстве знает иностранные языки. Да и к тому же он начал слепнуть. А ехать нам надо, потому что капитал наш мы, пока были молоды, уже растранжирили, денег в ячейке кот наплакал, а все мы еще собираемся немало пожить.

– Что-то я не заметил, чтобы мы слишком часто ходили поесть в рестораны или пообщаться с жителями кладбища. Да и вообще, вот Вы так спокойно про себя говорите, что вас нельзя убивать. Мой уважаемый друг, а Вы не подумали, что нас тоже могут облапошить, ограбить, посадить в тюрьму или чего хуже убить разбойники с большой дороги. Мы же будем легкой добычей, нас могут зарезать как скотину, проходящую по дороге. И вообще…, – хотел продолжить свою тираду Толстобрюх, но Узкохвост его перебил:

– Не кричите так сильно, Толстобрюх, – сказал с видом миротворца Узкохвост. – Ведь мы вам и оружие дадим, и картой обеспечим, и билеты купим, и проинструктируем вас. И сама игра стоит свеч, в конце концов. Да и кто же осмелится напасть на таких гигантов грызуньего мира, как вы? К тому же с тобой идет великий дипломат Ушик, который наверняка сможет договориться с этим великим …как его… Ну, в общем, мне кажется, что не такой он уж и страшный, как и впрямь раздули эти чертовы журналисты. Как говорится: «У страха глаза велики». Так что все: нечего кричать и шуметь, а то соседи не дай Бог подумают, что к нам вновь наши силы вернулись, и всерьез вызовут полицию.

– Я что-то не заметил, что из меня хороший дипломат, мои дорогие коллеги, – хотел возразить Ушик, но Узкохвост прервал его:

– Все, все решено. Вы отправляетесь туда через две недели, со всем комфортом и удобствами.

Толстобрюх побурчал – побурчал, да и смирился. К тому же денег действительно особо и не было, а наши друзья еще планировали пожить.

Узкохвост до службы во Взводе Быстрого Реагирования работал в финансовой компании, которая финансировала строительство новых плотин, бревноходных дорог, а также строительство мостов через пограничную с Беличьим Королевством реку. На этой службе он сколотил себе немалый капитал, который вместе с общей взводной пенсией и составлял все их скромное состояние, и вдобавок ко всему прекрасно знал Беличье законодательство, правила путешествий и вообще был прекрасно осведомлен обо всем, что нужно туристам в их путешествиях. И все же, несмотря на такую осведомленность, он не хотел ехать за алмазами, поскольку был трусоват, да и здоровьем не был особо крепок. Однако он с честью выполнил работу по снаряжению экспедиции, и уже через неделю наши путешественники (отныне мы будем называть их так) были полностью готовы к дальней дороге. Они были снабжены провизией на месяц, а также спальными мешками, одеждой (обычно все бобры носят традиционные большие черные шаровары из опилок да большую рубаху из волокон березы), вооружены дубинками из крепкого дуба (один удар – один раскроенный череп) и всякими прочими мелочами.

И вот они уже стояли на перроне Центрального Бревноходного Вокзала, перед отходящим через 10 минут бревноходом-экспрессом⁵, и Узкохвост прочитал в последний раз напутствие, более похожее на инструкцию:

– Ну, в общем, все, бревноход скоро отходит. Не забудьте то, что я говорил: границу пересекаем только на пропускных пунктах, а не по привычке вплавь через реку, платим в поездах и отелях и не соглашаемся на предложения местных компаний путешественников. Знаю что трудно, но старайтесь перемещаться по суше, а не по воде, дабы не промочить инвентарь. Как достигнете границы, уточните у местного населения дорогу к морковному лесу, потому что наши сведения смутны, а они точно должны знать. Ну, в общем, все поняли? Постарайтесь поскорее вернуться, а если что-то пойдет не так, то пришлите о себе какую-то весточку: через Беличью почту или бревноходом, а там будем смотреть по обстоятельствам. Ну, ни пуха, ни пера!

– К черту, – сказал Толстобрюх, а про себя подумал: «Как можно отправить письмо из такой глубинки? Там ведь нет ни дорог, ни почтамтов». Завизжал последний гудок, и друзья обнялись напоследок и обменялись прощальными фразами.

Бревноход, скрипя, сдвинулся с места, и быстро набирая скорость, покатился по бесчисленным бревноходным каналам, выезжая на основной речной простор.

Откровенно говоря, Толстобрюх ненавидел путешествовать Бревноходом, потому что когда бревна очень сильно тряслись по рельсам, а это случалось довольно таки часто из-за «прекрасного» качества бревноходных дорог, в тот же такт у него начинало трястись его достаточно большое брюхо. А он очень не любил, когда ему в таком солидном возрасте выворачивали все его внутренности, и поэтому ему становилось сильно не по себе. А вот Ушик, в полную противоположность Толстобрюху не обремененный огромным животом, блаженствовал в бревноходе и находил некую гармонию в гремящих нервно бревнах и в успокоительном покачивании вагонов, как любил он говорить «инь и янь». Ко всем этим качествам он был еще и гурман, и находил бесподобными обеды в бревноходе, по его словам обеды «испокон веков только тут умеют правильно подавать». Они состояли из березовых щепок, приправленных каштановым соусом и посыпанных осиновой коркой.

Итак, пока один наслаждался гармонией и обедом, а другой думал о превратностях этой жизни, бревноход продолжал свой шестичасовой путь до Боброво-Беличьей границы. Далее этот транспорт, к сожалению, не ходил из-за того, что белки отказывались прокладывать рельсы по своей территории, чтобы не уродовать их «священные леса и реки». Пассажирам раздали «Болотные известия», которые были второй по популярности газетой после «Бобровых известий» по простой причине того, что работники на болотах составляли 30% от всего населения Бобровой Республики. Толстобрюха же при слове «болото» бросало в дрожь, а потому он был единственным, кто отказался ее читать. От безысходности он угрюмо принялся разглядывать в окно сеть небольших озер, покрытых камышом и тиной, да небольшие березовые и дубовые рощи. Этот унылый для Толстобрюха пейзаж вскоре сменился веселыми и живописными каналами, домами и реками, потому что наши друзья въехали в одну из самых живописных и больших областей: Приозерную область. Толстобрюх в попытках как-то освежить свои географические познания вспомнил, что названа она так была в честь самого большого озера: Великого Бобрового. Этот водоем был невероятных размеров: площадь более 4000 км квадратных, а в самом широком месте длина составляла 68 км. Из этого озера вытекали почти все бобровые реки и каналы, и именно поэтому во время Великой Освободительной Войны Грызунов вокруг озера шли самые жестокие бои за его обладание. Сейчас же здесь находятся самые важные заводы, города и леса бобров.