– Как сказать. Кое-какие деньги у меня есть, – ответил Бобровский, чтобы не выглядеть совсем жалким.

– Вы знаете, Алексей, выход есть. Когда-то я была в таком же примерно положении, как и вы. Но одно грандиозное событие перевернуло всю мою жизнь.

– Вот как? – Бобровскому стало интересно.

– Да. Мне казалось, я обречена. Это всё было буквально полгода назад. Но кое-что случилось. И моя жизнь перевернулась.

– Грандиозное событие, – напомнил Бобровский.

– Верно. Хотите всё изменить? Глупый вопрос, конечно, хотите. Иначе вы бы сюда не пришли. Очевидно, что вам нужна помощь.

– Знаете, – сказал Бобровский. – Мне немного неловко.

– Я понимаю. Расслабьтесь.

– Хорошо.

Он тоже закинул ногу на ногу и, кажется, услышал, как треснули штаны на заднице. Дарья достала из ящика стола глянцевый буклет и протянула Бобровскому.

– Вот, – сказала она. – Решение всех ваших проблем.

– Что это? – спросил Бобровский.

На первой странице была фотография мужика. Белозубо улыбаясь, он показывал большие пальцы.

– А вы почитайте, – сказала психологиня. – Там всё написано.

– Правда?

– Зачем мне вас обманывать?

– Хорошо, спасибо, – пробормотал Бобровский и начал разворачивать буклет.

– Моя жизнь перевернулась, – напомнила психологиня.

Мужика звали Лев Козырев. Бизнес-тренер, мотиватор личностного роста, миллионер и филантроп. Бобровский вспомнил, что видел его в рекламе по телевизору. Сам буклет напоминал предвыборную агитку. Филантроп обещал изменить жизнь каждого, кому это необходимо.

– Прочитали? – спросила Дарья.

– Пробежался, – ответил Бобровский.

– Дома прочтите всё вдумчиво и внимательно, – сказала она. – Поищите отзывы в интернете.

– Ладно. А как мне это всё поможет?

– Сходите на его выступление. Оно на следующей неделе. Билеты ещё есть. Но осталось мало.

– Билеты? – спросил Бобровский.

– Да, билеты. Есть во всех кассах. Можно также купить электронный билет в интернете. Всё просто.

– Всё просто?

– Проще простого, – сказала Дарья.

Кажется, она немного разозлилась. И спрятала ноги под стол.

– Алексей, время нашей консультации подошло к концу. Я была рада вам помочь. Если у вас есть ещё какие-то вопросы…

– Нет, – сказал Бобровский.

– Тогда всего вам доброго! И помните, всё можно изменить.

Бобровский попрощался и боком вышел.

Он спустился этажом ниже и зашёл в табачный павильон, где работал продавцом пару лет назад. Тут ничего не поменялось. И даже за кассой сидела его бывшая сменщица Рита, тридцатилетняя мать-одиночка. Она читала книжку в мягкой обложке.

– Привет, – сказал Бобровский.

– Здрасьте, – ответила Рита, скользнув по нему взглядом. – Что вам?

– Белорусская контрабанда есть?

– Нет, – ответила Рита.

– Раньше была.

– Я об этом ничего не знаю.

Рита уткнулась в книгу.

– Есть дешёвые крымские сигареты, если хотите.

– Нет, не хочу.

Она его не узнавала. Ему хотелось сказать: «Рита, я Бобровский». Но он не знал, зачем это нужно. Они мало общались, когда вместе работали. Иногда Рита звонила и просила подменить её. Бобровский всегда подменял. Правда, однажды во время переучёта Рита достала бутылку дешёвого белого вина. Был её день рождения. Вино оказалось неплохим. Они распили бутылку. Ничем особым это не закончилось. Лишь немного милой и откровенной болтовни. Рита жаловалась, что бывший муж не платит алименты, а ребёнок часто болеет. Бобровский утешал её бесполезными словами и чувствовал небольшую неловкость оттого, что он тоже мужчина. Как её бывший муж. А это значит, что в её глазах он тоже непорядочный шмат говна с яйцами. Так он подумал. Потом они оказались как-то очень близко друг к другу, возникла пауза, и казалось, что можно поцеловаться. Но они не поцеловались, а продолжили болтать и заниматься переучётом. Потом Бобровский забрал с собой пустую бутылку и выбросил в урну у входа в ТЦ. Через месяц он уволился и стал работать сборщиком мебели. Риту больше не видел. И даже ни разу не вспомнил о ней.

Бобровский двинулся к выходу, но Рита вдруг окликнула его:

– Лёша, это ты, что ли?

Он смущённо развёл руками.

– А что не признаёшься? – Рита отложила книжку. – Я вижу, вроде знакомое лицо. Но я постоянных покупателей всех помню. Какими судьбами?

– Ну вот, решил зайти, – сказал он.

– Хочешь вернуться? Но нам никто, блин, не требуется. Несколько точек закрылись по городу. А что это у тебя в руке?

Бобровский показал ей буклет.

– А, это говно! – Рита махнула рукой. – Ну, я рада тебя видеть. Чего ты мнёшься? Что это с тобой? Ты болеешь, что ли?

– Здоров, кажется, – ответил Бобровский. – Так что, нет белорусских?

– Нет, говорю же. Больше не берём. Слушай, ты чего так выглядишь плохо? Тощий, бледный. Как из Бухенвальда освободился.

Рита вышла из-за прилавка и оглядела его внимательно.

– Лёш, у тебя рак, что ли?

– Нет. Не думаю, – сказал он.

– Ты сходи в поликлинику, проверься. Мало ли. У меня отец так умер. Болело, болело, ходил, ходил, пошёл в больницу, а там уже четвёртая стадия. Упустил время.

– Сочувствую, – сказал Бобровский.

– Спасибо, конечно. Но это было двенадцать лет назад. Я ещё в универе училась.

– А, ясно. Как твой ребёнок?

Бобровский не помнил, сын у неё или дочка.

– Спасибо, всё хорошо, – ответила Рита. – У бабушки сейчас в деревне. Знаешь что, пойдём наверх, посидим. Я как раз на обед собиралась.

– Ладно, – сказал Бобровский.

Поесть и правда было нужно. Сколько дней он не ел?

Рита заперла стеклянную дверь павильона. Они поднялись на последний этаж, в «Ресторанный дворик». Там было полтора десятка небольших закусочных и зал, заставленный пластиковыми столами и стульями.

– У меня есть скидочная карта, – сказала Рита. – Можно взять любой обед за сто рублей. Кроме «Макдоналдса», «Бургер Кинга» и «КFC». Да, в «Теремке» тоже карта не действует. Это нам хозяин выдал. Помнишь его?

Алишер. Интересно, мне по ней дадут два обеда? Давай сначала я возьму что-нибудь, а потом отдам тебе карту.

– Можно и так, – ответил Бобровский и сел за столик. – Я тут подожду.

Рита взяла себе полноценный обед: куриный суп, пюре с котлетами и чай. Отдала Бобровскому скидочную карту.

– Давай к окну пересядем, – сказала Рита.

– Как скажешь.

Он купил тарелку борща и стакан чая, всё в пластиковой посуде. Вид из окна открывался на автостоянку. Бобровский рассеянно поискал машину Германа. Её уже не было.

– Что потерял? – спросила Рита.

– Просто смотрю на машины, – ответил Бобровский.

– Терпеть их не могу. Дышать совсем нечем. Я бы в деревню уехала жить, но там работы никакой нет.

Потом они молча ели. Бобровскому не понравился борщ, слишком водянистый. Рита расправилась со своим обедом и расслабленно откинулась на спинку стула.

– Теперь передохнём, – сказала она. – Рассказывай.

И тут же, будто дала себе команду, стала рассказывать.

– Я ведь замуж вышла полгода назад. За водителя троллейбуса.

– Поздравляю.

– Да мы уже разошлись. Он неплохой мужик и непьющий. С ребёнком подружился. Но всё время таскал домой всякий хлам с улицы. То какие-то старые одеяла припёр, которые у подъезда валялись. Потом целый мешок старых ботинок, все драные. Говорила ему, что это нам не надо. Без толку. Газовый баллон принёс, пустой. У нас уже тараканы завелись. Он мне говорит, я его притесняю. Ну, ага. А превращать жильё в помойку – нормально? Правда, не пил. А ты ведь тоже непьющий, Лёша?

– Да, почти не пью, – сказал Бобровский.

Рита ещё что-то рассказывала, но он особо не слушал, только делал вид. Ему хотелось поскорее вернуться домой. Они спустились на улицу и покурили у пожарного выхода. Рита рассказывала про первого мужа. Тот всё ещё бегал от алиментов. А ребёнка нужно готовить к школе на следующий год. Может, оставить его у бабушки? В деревне есть школа. Хотя бы на несколько лет. Бобровский тоскливо смотрел на проходившие мимо трамваи.