Ещё один момент. Ладно, возможно, Долохов расплевался со своей русской роднёй, но в убежище ни в чём не повинной женщине и ребёнку родня вряд ли отказала бы… А в России хрен бы дотянулись до Хильды с Джоуи хоть Волдеморт, хоть Дамблдор, хоть хрен собачий. Суровые русские маги тянулки бы оттяпали по самый локоть и сказали бы, что так и было.

Понимаю, возможно, взрослому мужику с сединой в бороде (и бесом в ребре) Хильда казалась этаким трепетным цветочком, он не хотел её потерять и молчал, чтобы не разрушать её хрупкий внутренний мир… Идиот клинический. Конечно, его попытка выгородить Хильду, представив её игрушкой в руках злобного уПСа, заслуживает уважения, но… К чему в итоге всё привело? К тому, что женщина все эти годы прожила (и сейчас живёт) в страхе за сына? К Рабской метке у Джоуи? Да и сам Долохов чуть тапки в Азкабане не отбросил, если бы не наша лёгкая увеселительная прогулка, сидеть ему ещё там — не пересидеть. И не факт, что в этом мире он бы дожил до освобождения Лордом верных уПСов. Кэрроу, вот, так и не дожили.

Кстати, как там Долохов поживает? Рабская метка — Рабской меткой, но он Джоуи родной отец, может, и можно что-нибудь придумать? Возможно, он всё-таки с роднёй спишется… Может, возможно его отцовской властью уничтожить Рабскую метку и убрать Джоуи отсюда к чертям собачьим куда-нибудь в Колдовстворец. А то здесь, в Хогвартсе, ничем хорошим для парня директорские игры не кончатся. Как я понял, не подчиниться Дамблдору он просто не может, а для Дамблдора Джоуи просто разменная монета для грязных игр и ходячий кошелёк на ножках с наступлением совершеннолетия — Долохов сам в письме чёрным по белому Хильде написал о посещении банка и о сюрпризе.

А уж вытянуть у обработанного особым образом Наследника денежки на дело Добра и Света — ничуть не проблема. Не для Доброго Дедушки.

— Совершенно верно, — вслух согласился со мной Томми-Ник. — Джоуи — Наследник Долохова, надо же… Думаю, об этом должны знать на Гриммо.

— Я что, вслух говорил? — удивился я.

— Не, — лукаво улыбнулся Конни, пристроив голову мне на плечо. — Но мы тебя слышали. Ты иногда так громко думаешь.

Я только хмыкнул. Конни и Томми-Ник слышали меня далеко не всегда, а по какому-то странному принципу. Причём, если я подсознательно хотел поразмышлять в одиночестве — это исполнялось. А вот если я думал о чём-то, чем всё равно собирался с ними делиться, то это они слышали запросто. Кстати, удобно, и внимания лишнего не привлекает.

Почему именно Конни и Томми-Ника я слышу? Да просто всё. Томми-Ник столько лет пробыл в моей голове, к тому же амулет непонятного действия, после которого и проявилась эта способность, я сам ему и подарил.

С Конни же всё ещё проще. Поскольку у нас так рано проявилась магическая связь и была заключена истинная помолвка, то ментальное общение друг с другом — это её своеобразное «закрепление». То есть, помолвка-помолвкой, а перед Магией мы всё равно, что супруги. А поскольку мы для… кхм… взрослых отношений ещё маленькие, то наша установившаяся мысленная связь стала своеобразной заменой этих самых “взрослых” отношений.

— Что делать будем? — спросил я вслух.

— А что делать? — усмехнулся Томми-Ник. — Надо парня спасать. А то через десяток лет у него от личности одни ментальные установки останутся. Гарри, с этой Рабской меткой всё ещё хуже, чем ты думаешь. Поверь, его даже воспитывать в нужном духе не придётся… Но есть одна закавыка.

— Да? — живо заинтересовался я. — И какая же?

— Знаешь, почему маги крайне редко обращали других магов в рабство, предпочитая связывать Клятвами, Обетами, ну, или убивать в крайнем случае?

— Не знаю, но думаю, что не из милосердия… — вздохнул я.

— Верно думаешь, — отозвался Томми-Ник. — Раб — это хлопотно. Очень хлопотно. Для рабовладельца. Все чистокровные это понимают.

Конни закивал.

— Почему? — удивился я.

— Потому что раб — это абсолютная покорность. Если первоначально получивший Рабскую метку маг ещё сохраняет собственную личность, то чем дальше, тем больше он становится послушной куклой для выполнения приказов. Под конец доходит до того, что он ничего вообще без приказа не делает.

— Типа не пьёт, не ест, в туалет не ходит? — спросил я, надеясь, что всё не настолько запущено.

— Правильно, — согласился Томми-Ник. — Если хозяин не прикажет — раб может умереть от голода рядом с накрытым столом, или от жажды, находясь рядом с родником. Он выполняет любой приказ, действительно любой. И если хозяин прикажет не дышать — просто перестанет дышать и умрёт.

— Ужас какой… — вырвалось у меня. — Неужели такое ждёт и Джоуи?

— Лет через шесть — точно. В каком-то смысле ему «повезло», — вздохнул Томми-Ник. — Рабская метка, наложенная на ребёнка, во-первых, даёт откат наложившему её, а во-вторых, до семнадцати лет личность ребёнка остаётся максимально сохранной, с поправкой на обязательное выполнение хозяйских приказов. А вот после семнадцати лет всё происходит просто ураганно. Если взрослый маг, получив Рабскую метку, может протянуть лет десять, то тот, кто получил её ребёнком — год, максимум два после совершеннолетия. И наложить её можно не ранее достижения ребёнком девятилетнего возраста. На деле же… Я не помню ни одного такого случая. Пятнадцать-шестнадцать лет — да, но там такое было… Лучше я не буду вам рассказывать, что к чему, плохо спать будете точно.

— А Чёрная Метка Волдеморта? — спросил я. — Ты говорил, что она схожа по действию с Рабской…

— Схожа, — кивнул Томми-Ник. — Только вот Волдеморт в этом плане был, как это ни странно звучит, куда милосерднее. Послушные пешки были ему не нужны. Ему нужны были вменяемые исполнители, способные действовать по обстановке, и грамотные советники. Чёрная Метка Волдеморта прежде всего служила для связи его с последователями, затем — для подпитки магией, причём первоначально это работало в обе стороны, в-третьих — для сохранения общей тайны, хотя этот момент сумел обойти Северус… и только в последнюю очередь — на служение. Заметь — служение, а не безоговорочное рабство. Но даже так маги, нуждавшиеся в якорях, медленно сходили с ума. Ибо длительное вмешательство в ментал для любого чревато.

— Белла и Барти-младший? — спросил я.

— Да, — кивнул Томми-Ник. — Это хорошо, что мне удалось почти у всех снять метки. Не будет ненужных жертв. А вот с Рабской меткой — беда. Её просто так не снимешь. Но и откат за смерть раба будет нехилый. Понимаешь, Гарри, тот, кто делает мага рабом — берёт на себя ответственность за его жизнь. А когда раб теряет личность — то нуждается в контроле. Полном, абсолютном и постоянном. Такое мало кому под силу. Поэтому мало находилось желающих ставить такую метку даже лютым врагам. А уж детям — вообще никогда. Похоже, наш Светоч Добра и тут всех превзошёл.

— Ничего себе… — присвистнул я.

— Но что же всё-таки делать с Джоуи? — вернул беседу в прежнее русло Конни. — Знаете, мне его теперь жалко… Он же не по своей воле за нами наушничает.

— Не по своей, — кивнул Томми-Ник. — Но нам-то от этого не легче. Если он нас умудрится спалить… мне даже представить страшно, какие будут последствия. Так что надо дать знать Блэкам. Нужно спасать парня, он ведь, к тому же, ещё и Наследник Долохова. Естественно, Антонин тоже должен быть в курсе всей этой ситуации. Надеюсь, он уже достаточно окреп для таких новостей.

— А может, с Невиллом поговорить? — спросил я. — Он же как-то связывается со своей русской опекуншей. Пусть спросит про Род Долоховых — думаю, если у Антонина Долохова осталась родня в Магической России — они не бросят мальчика, помогут.

— И это правильно, — согласился Томми-Ник. — Русские маги могут такое придумать, до чего ни мы с вами, ни все Блэки разом не додумаются. Тем более, что спасать придётся не только Джоуи, но и его маму.

— От Дамблдора? — поинтересовался я.

— От отката, — мрачно вздохнул Томми-Ник. — Если бы она не повелась на его речи и не позволила бы поставить Джоуи метку, он бы её не получил. Понимаешь?