— Приветствую тебя, Гарри Поттер… Прости, что у меня нет сил склониться перед тобой.

Я вежливо склонил голову сам (не переломлюсь, старость надо уважать) и ответил:

— Я всё понимаю, Глава. Доброго Вам здоровья…

— Маг склонил голову перед домовиком? — прошелестел Глава. — Ты странный, Гарри Поттер.

— Мне говорили, спасибо, — кивнул я.

— Странный, — слабо улыбнулся домовик, — но в этом твоя сила. Ты непредсказуем. И ты… ты можешь мне помочь…

— Как? То есть, я догадываюсь, что Вы очень больны, но я всё-таки не целитель, хоть и имею к этому определённую склонность. И мой учитель, Гиппократ Сметвик, не рассказывал мне о болезнях домовых эльфов.

— Это потому, что мы не болеем, — прокашлял Глава. — Ты же уже знаешь, что мы находимся в своеобразной связи с магами, которым служим. Если маг силен и мы получаем магии в достатке, то нам не страшно практически ничто. Если же Род, которому мы служим, слабеет, то мы просто впадаем в спячку до тех пор, пока Род не вернёт прежней силы…

— А если Род пресекается? — спросил я.

— Мы просто вливаемся в мировой магический поток и растворяемся в нём, — ответил Глава. — Чтобы переродиться в другом Роду и верно ему служить.

— Так вот почему эльфины в первые месяцы жизни нуждаются в постоянном притоке магии! — воскликнул я. — Такой приток помогает эльфину воплотиться полноценно! Вы — полные симбионты, воплощения чистой силы!

— Именно так, — кивнул Глава, моргнув. — Ты удивительно умён, Гарри Поттер. Впрочем, Грань меняет всех, побывавших за ней. Думаю, что ты и так догадываешься, что мы — порождения того же мира, что и твоя новая родственница. Когда стало окончательно понятно, что тот мир потерян для нас — мы слишком сильно изменились при переходе, то оказалось, что подобный симбиоз — наш единственный способ выжить. Мы стали магией… слились с нею, но вскоре выяснилось, что этот путь гибелен для нас, как для расы. Мы просто стали бы чистой силой, энергией, навсегда утратив подобие осмысленного существования. Моих предков это не устраивало, и они стали воплощаться и служить волшебникам. Так и пошло.

— Спасибо за рассказ, Глава, — вежливо поблагодарил я. — Но что же случилось с Вами?

— Мне двести четырнадцать лет, — вздохнул Глава. — Для эльфа это не возраст. Хоть мы и взрослеем быстро, но живём долго. Маги живут дольше обычных людей, но домовики, которые вырастили и воспитали три-четыре, а то и пять поколений детей Рода — совсем не редкость. И если Род процветает, то они прекрасно себя чувствуют. А вот я… Я застрял, Гарри Поттер.

— То есть? — удивился я.

— Я не могу нормально жить и трудиться, как мои собратья… Ты не представляешь, Гарри Поттер, какое это ужасное чувство для домовика — не иметь возможности трудиться…

— Это значит, что Вы не имеете возможности подпитывать себя магией?

— Обычным способом — да, — вздохнул Глава. — Но мои два сына и три дочери делятся со мной. Я бы давно слился с мировым магическим потоком, чтобы не обременять их своей немощью, но я и этого сделать не могу…

— То есть, — вздохнул я, — грубо говоря, вы не можете ни жить, ни умереть.

— Именно так, Гарри Поттер, — отозвался Глава.

— А если Ваши дети перестанут делиться с Вами магией? — спросил я.

— Я всё равно не умру, — вздохнул Глава. — Но я буду мучиться — ежечасно, ежеминутно…

— Понятно, — вздохнул в ответ я, — вряд ли Ваши дети смогут жить спокойно при таком раскладе. Я бы точно не смог.

— И они не могут, — кивнул Глава. — Вот и делятся со мной, обделяя себя.

— Но почему так? — поразился я. — Ведь Хогвартс стоит на Источнике Силы! Её должно хватать на всех! С избытком, если учитывать детские выбросы! Куда она девается?

— Верно, — кивнул Глава. — И я прекрасно помню времена, когда эльфы Хогвартса были сильны и сыты. У редкой четы не рождалось эльфина, а чаще всего — и по два, и по три… Я помню времена, когда сильные магглорожденные основывали свои Рода… и могли, придя в школу, позвать эльфа к себе на службу, а Обретённые, заканчивая Хогвартс, получали себе эльфа-помощника, который становился их личным домовиком. Всё шло как надо, Гарри Поттер, но всё изменилось…

— Что же произошло, Глава? — спросил я. — И не связано ли это с именем директора Альбуса Дамблдора?

— И с его именем тоже, — кивнул Глава. — Но всё началось не с него. Всё началось с Армандо Диппета.

— Диппет? — переспросил я. — Предшественник Дамблдора на посту директора?

— Да, — кивнул Глава. — Очень сильный маг. Он стал директором Хогвартса в 1902* году, но родился он значительно раньше…

Я напряг память, вспомнил прочитанную Историю Хогвартса с комментариями Старого Сигнуса, и выдал:

— Кажется, в тысяча шестьсот тридцать седьмом? То есть, когда он сделал такую блестящую карьеру, ему было уже больше двухсот лет?

— Двести шестьдесят пять, — педантично поправил Глава.

Ого… То есть Диппет своими глазами мог видеть очень многое — от бесконечных маггловских войн до создания Хогвартс-экспресса… но при этом детские и юношеские впечатления, составлявшие основу его личности, были на уровне семнадцатого века? Интересно, а был ли он знаком с Фламелем?

— Диппет был сильным волшебником, но он был уже немолод, когда стал директором. Тем не менее, его сила впечатляла. Он прошёл Ритуал Вступления в Должность и каждый год в одиночку подпитывал Щиты и Чары Хогвартса. Деканов он стал привлекать к этому только в последние годы, перед своей отставкой. От нас он требовал безоговорочного подчинения, но практически всё время, пока он был директором, Источник Хогвартса щедро делился с нами силой.

— А чем он занимался… до Хогвартса? — спросил я.

— Толком не знаю, — пожал плечами Глава. — Пару раз я слышал своими ушами упоминания о Николасе Фламеле, но не уверен, что директор Диппет был его учеником. Но он был Мастер Алхимик и Рунолог, это точно.

Потрясающе! Неужели разгадка всё время была у нас под носом? Если Фламель и Диппет связаны, то… Стоп-стоп, не стоит торопиться, так Мерлин знает до чего можно додуматься.

— А где он сейчас? — спросил я. Вроде бы, по канону Диппет был жив до 1992 года… Как и Николас Фламель. Интересно, то, что бывший директор Хогвартса и творец Философского камня скончались в один и тот же год — это просто совпадение?

— Не знаю, — ответил Глава. — Директор Диппет ушёл в отставку, после него пришёл Дамблдор. И вот тогда те изменения, которые начались ещё при Диппете, стали проявляться всё сильней и сильнее.

— Какие изменения? — спросил я.

— Сила Источника, — пояснил Глава. — Она словно стала… иссякать. Сначала изменения были почти незаметны, а потом… Потом у нас стало возникать такое чувство, словно что-то отрезает нас от неё. Реже стали рождаться эльфины, а оставшиеся домовики стали ощущать чувство, похожее на голод. Сначала лёгкое, почти незаметное, потом всё более сильное. Мы уже не могли ухаживать за всеми помещениями Хогвартса так же хорошо, как раньше…

— Поэтому в Хогвартсе столько пустых классов с поломанной мебелью?

— Да, — кивнул Глава. — Раньше все помещения, даже те, в которых не велись занятия, выглядели как новенькие. Потом стали разлаживаться Согревающие чары, наложенные на замок. Основатели, хоть и жили в незапамятные времена, имели представление о комфорте. Когда я был ещё эльфином, не было этих ужасных ледяных сквозняков в коридорах и некоторых классах, было значительно теплее в подземельях, лестницы передвигались точно по расписанию, и любой опаздывающий ученик силой своего желания мог попросить их доставить его к нужной аудитории. А уж ни о каких исчезающих ступеньках и речи не было. Основатели понимали, что дети должны быть в безопасности… хотя бы в Хогвартсе. А сейчас… Ты сам видишь… И особенно плохо всё стало в последнее время. Если бы не помощь Старшей… У нас ведь очень давно не было эльфинов, Гарри Поттер. Сейчас о них заботится вся община…

— И даже сидит на голодном пайке, чтобы матери эльфинов получали магию в достатке, — пробормотал я, а в ответ на недоумевающий взгляд Главы пояснил: