Пункты в Уставе, регламентирующие телесные наказания должны были быть отменены не только формально, но и магически. В самое ближайшее время. В противном случае по истечении трёх месяцев директор получал откат за бездействие.

Скрипевший зубами Дамблдор вынужден был согласиться на всё.

Но тут появилась ещё одна проблема — куда девать Бингли? Как оказалось, близких родственников у него не было, больших денег — тоже, а больница Святого Мунго — заведение недешёвое. Бесплатно там оказывали только первую помощь и помощь по жизненным показаниям. А вот длительное лечение, исследования и подбор индивидуальных зелий стоили дорого. Так что, к примеру, Августа Лонгботтом каждый месяц выкладывала кругленькую сумму за содержание невестки и сына. Неудивительно, что от огромного состояния Лонгботтомов осталось меньше трети.

Целитель Сметвик, обследовавший профессора, согласился с версией стихийного детского выброса и заявил, что в данный момент может предложить только симптоматическое (и весьма дорогое) лечение. То есть то самое знаменитое зелье из мандрагор, описанное в каноне. Добрый Северус заявил, что готов сварить данное зелье хоть сейчас, но кто будет платить за этот праздник жизни? Как выяснилось, варка этого зелья по расценкам Мастера ненамного отличалась от приготовления Феликс Фелицис. Директор попытался воззвать к совести Северуса. Тщетно. Тогда он, скрепя сердце, оплатил варку штатному зельевару Мунго, но увы... Правильное зелье мог сварить только Мастер, и профессор Бингли остался статуей. А между тем встал вопрос об оплате отдельной палаты... а оплачивать её было некому.

Так что Люциус пошептался с кем надо, и спустя некоторое время в самом глухом уголке парка Малфой-Мэнора появилась новая каменная статуя. Статуя, зачарованная таким образом, что пролетавшие мимо птицы испытывали непреодолимое желание усесться на неё и опорожнить кишечник. Эльфам было строго-настрого запрещено чистить статую, и скоро она заросла потёками гуано. Малфои умели окунать своих противников в дерьмо во всех смыслах — этого у них не отнять.

А на очереди у бывшего профессора были подвалы дома на Гриммо… И богатая фантазия Блэков. Ибо варить зелье никто и не собирался, а вот яд василиска, куда лучше снимавший последствия временного окаменения, у нас всегда был под рукой. Свежайший и отменного качества.

Учиться после разрешения этого конфликта стало куда удобнее, но в любой бочке мёда есть ложка дёгтя. Для нас вновь наступили напряжённые дни. Осень заканчивалась, приближался Хэллоуин, то есть, Самайн магов. А я прекрасно помнил, чем заканчивался для канонного Гарри этот весёлый праздничек. К тому же, день Хэллоуина был днём трагедии семьи Поттеров и я пребывал в раздумьях. С одной стороны мне просто хотелось покинуть замок и посетить с Сириусом Годрикову Лощину. Возможно, если меня не будет, не будет и никаких квестов ни с ворвавшимся в замок троллем, ни с Философским камнем. Смысл?

Но, с другой стороны, мне было беспокойно. Мы нанесли очередной удар по планам и самолюбию директора, а это был не тот человек, чтобы понять и простить. Тем более что если у меня была железная причина, чтобы отмазаться от праздника в школе, у всех моих друзей такой причины не было. Это напрягало.

Само собой, Гермиона, великолепно прижившаяся на факультете умников, ни за что не побежит рыдать в туалете, а Северус ни в жизнь не позволит слизеринцам топать в подземелья, если в них вдруг появится тролль. Но канон уже изменился до неузнаваемости, и что может выкинуть Дамблдор, я даже предполагать не мог. Поэтому медлил…

Конец моим раздумьям положил Сири, заявивший, что я непременно должен быть на Самайн в Поттер-мэноре — провести необходимые обряды. Если бы мэнор был необитаем, то с этим можно было бы подождать хотя бы до малого совершеннолетия, но раз уж теперь Род Поттеров начинает восстанавливаться, то моя прямая обязанность, как Главы, совершать нужные ритуалы. Пришлось согласиться.

Тем более, что Лорд Малфой тоже решил забрать Конни и Драко на Самайн, Лорд Прюэтт забирал Рона и Перси, а оправившаяся леди Августа — Невилла. Получалось, что из наших в школе оставались лишь Дадли, Ник и Гермиона, и это мне не нравилось. Очень не нравилось.

Время показало, что мои смутные подозрения были справедливы…

Комментарий к Глава шестьдесят первая. В которой герой лицезреет последствия Статуя профессора:

https://cdn.pixabay.com/photo/2016/10/23/22/28/gull-1764882_1280.jpg

====== Глава шестьдесят вторая. В которой герой занят по уши, а в Хогвартсе творится сущее безобразие ======

Накануне Самайна… то есть, Хэллоуина, как его именовали теперь в Хогвартсе, к директору и деканам стаями полетели совы. Как выяснилось, у большинства чистокровных студентов резко обострилась семейная ситуация — начали хворать бабушки-дедушки, дяди и тётки, которые непременно требовали любимых внучков и племянничков к себе с целью проститься, стоя одной ногой в могиле. Как правило, к письмам родителей прилагались заключения семейных целителей, так что формально не было повода для отказа. О том, что большинство родственников помирало примерно столько же времени, сколько и Старый Сигнус, тактично не упоминалось.

Дамблдор скрипел зубами, но разрешения на посещение болящих родственников давал. К тому же, некоторые письма отличались похвальным разнообразием. Скажем, Люциус написал, что его сыновьям необходимо пройти срочный курс лечения у семейного целителя, а Лорд Прюэтт заявлял о необходимости присутствия Перси и Рона на подписании завещания… Сириус Альфард же заявил, что хочет отвезти воспитанника на могилы родителей, ибо, как выяснилось, его маггловские опекуны и понятия не имели, о том, где похоронены Лили и Джеймс Поттеры. Увы, Гермиону под этим же соусом вытащить не удалось — тут Дамблдор встал насмерть, и это меня сильно насторожило.

В конце концов, перед тем, как меня забрал Сири, я ещё раз попросил Герми и Дадли быть осторожными, ни под каким видом не снимать защитных амулетов, и, если что, дать знать Нику. Нику я отдал своё сквозное зеркало — на время, пока меня не было в школе. Кроме того, в школе оставались книззлы и Паша, которым был дан строжайший наказ отслеживать любую потенциальную опасность.

Но чувство беспокойства меня не отпускало.

Мы с Сири провели в Поттер-мэноре все положенные обряды, убедились в полном здравии и благополучии Сусанны, Джейми и Кайшесса, который уже совершенно поправился и удивительно похорошел. С Сусанной они сдружились, Джейми воспринимал нага как очередного товарища для игр и обожал взбираться на его хвост, чтобы Кайшесс его покачал.

Наг быстро выучился читать, он оказался очень умным и быстро восполнял вынужденные пробелы в развитии, много времени проводил в библиотеке, читая и маггловские, и магические книги, смотрел вместе с Сусанной фильмы, гулял по территории мэнора в сопровождении мантикоры Фиорины. Магические существа, обитающие в лесу и парке, относились к Кайшессу дружелюбно, а домовики старались подсовывать вкусные кусочки во время трапез. От хорошего отношения наг просто расцвёл — он держался с удивительным достоинством, из глаз исчезло зашуганное и тоскливое выражение, и я надеялся, что поиски его родных, которые предпринимали оборотни Фенрира в Индии, увенчаются успехом.

Хотя, с другой стороны, мне было жаль расставаться с юным нагом — что-то в нём было такое… родное, что ли. Но я прекрасно понимал, что задерживать его ради прихоти я не имею права.

Кстати, перед Самайном в мэнор прибыли гоблины. За Сусанной. Пришло время выполнить обряд, который могла осуществить только она, обряд снятия проклятия с женщин гоблинов. Гоблины были Главами трёх ведущих Кланов — Гринготт, Роршарх и Маршрохт. Первые были банкирами, вторые — артефакторами, третьи — боевиками. Все трое от имени своих Кланов принесли мне Нерушимую клятву о полной безопасности Сусанны и Долге Жизни всех гоблинов перед Родом Поттер. Впрочем, то, какое уважение они выказывали бывшей дементор, говорило об их благодарности лучше всяких клятв.