— Упс… — вырвалось у меня.
— Я же не нарочно-ссс… — извинился вежливый Ссешуа.
— Круто! — восхищённо заявил Конни. — Гарри, а можно змейку погладить?
Конни, он такой Конни… За что и люблю…
— Ссешуа, — прошипел я, — мошшшно Конни тебя-сс погладит-ссс? Ты его не окаменишшшь?
— Обижаешшшь… — прошипел василиск. — Пуссскай гладит-сссс… Детёнышшш хорошшший…
И прикрыл глаза полупрозрачной такой перепонкой.
Конни в полном восхищении начал наглаживать громадную змеюку везде, где мог дотянуться, василиск тихо млел, а я лихорадочно думал — как бы нам извернуться и выйти из этого приключения с наименьшими потерями. То есть, не загреметь в Азкабан самим, не засветить Ссешуа, и, по возможности остаться при своих.
— Ссешуа, — спросил я, — ты профессора насовсем окаменил?
— А это был целый-ссс професссссор? — огорчился воспитанный василиск. — Нехорошшшо как-то…
— Это он нассс здесссь и запер, — пояснил я. Ссешуа тут же плотоядно ухмыльнулся, вызвав восхищённый писк Конни:
— Ой, какие клыки!
— Не вздумай трогать, они ядовитые, — строго сказал я, а Ссешуа тут же сменил своё мнение о профессоре на противоположное:
— Нехорошшшо тут запирать маленьких детёнышшшей… Поделом-сссс… Хочешшшшь, я его насовсем-ссс в камень-ссс превращщщщу?
— А так-ссс — не насссовсем? — повторил я.
— Нет-ссс, я же зссснал, что вы здесссь… Просссто от неожиданносссти… Зссселье сссделать — и всссё… Твой зссельевар зсснает-ссс… Или я куссну… ссслегка…
— Хорошшшшо, — с облегчением выдохнул я. — Сссешуа, не надо его до конца-ссс окаменять-ссс… Пуссть так постоит-ссс…
— Ладно-сссс, — согласился василиск, — добрый-ссс ты, детёныш-ссс… Хотите в лесссс?
В лес мы очень хотели. К тому же, если те, кто пришёл нас спасать, обнаружат здесь статую профессора Бингли… и не обнаружат нас, то возможны интереснейшие коллизии. Во всяком случае, внезапное окаменение профессора и наше исчезновение можно будет списать на стихийный выброс, совмещённый со стихийной же аппарацией. Да, я понимаю, комната зачарована так, что студенты в ней колдовать не могут, но детская стихийная магия никаким законам не поддаётся. Испугал нас нехороший профессор Бингли, а мы — детишки чувствительные, нервные… детство у нас было… того… тяжёлое…
Поэтому я спросил Конни:
— Хочешь прокатиться в Запретный лес? Ссешуа предложил. А потом он нас до опушки прокатит.
Конни от избытка чувств чмокнул василиска в чешуйчатую морду, а змей ласково коснулся его лица языком, я тоже подошёл и погладил выступающие над глазами дуги, получив в ответ несколько невесомых прикосновений ко лбу и щекам. После этого Ссешуа исчез в открывшемся проёме и оттуда донеслось:
— Полезссайте, детёныши. Тут ещщщё всё зссакрыть надо.
Мы не стали дожидаться второго приглашения и проскользнули в проём. Ссешуа прошипел:
— Забирайтесссь… — и склонил голову.
Сначала я, а следом и Конни взобрались по чешуйчатому боку. Я ухватился за выступающую «корону», Конни — мне за пояс, а василиск поднял голову и нажал мордой куда-то рядом с открывшимся проёмом. Кусок стены встал на место — быстро и бесшумно.
— Что рассказывать будем? — деловито спросил Конни. Нет, я его просто обожаю. Только что был милый няша, радостно тискающий огромную змеюку, а тут раз — и серьёзный, собранный подросток. Малфоевское воспитание, что сказать… Был я в галерее предков в Малфой-мэноре, так там все такие — нежные, мечтательные красавцы с серебристыми волосами и сияющими глазами. Только те, кто знает Малфоев, прекрасно понимают, что это маскировка. Фигурально выражаясь, любой из этих няш мог руку по локоть откусить и сказать, что так и было. И выгоду чуют за версту. Малфой, не умеющий делать деньги, — это нонсенс. Правда, вот Абраксас, дед Конни и Драко и, соответственно, папенька Люциуса, сплоховал. Не в смысле добывания денег, с этим всё было в порядке, а в том смысле, что сам подставился под метку Волди и сына умудрился подставить. Предки за это не уставали читать портрету Абраксаса длиннейшие нотации, а сам провинившийся, выглядевший ровесником собственному сыну, только страдальчески вздыхал. К тому же Абраксас прекрасно помнил, что умер от драконьей оспы, а это так неэстетично…
— Гарри, что рассказывать будем? — повторил Конни.
— Чистую правду, — хищно улыбнулся я, — и про экскурсию, и про угрозы, и про то, что профессор нас запер. Только вот василиска не было… Был стихийный выброс от нас с тобой. Нервные мы… Плохо нам становится в замкнутом пространстве. Понимаешь? Был стихийный выброс и мы очутились в Запретном лесу. Ничего не знаем, что с профессором Бингли — не в курсе. Понял? Не было никакого василиска.
Конни закивал и невинно спросил:
— Какой василиск? Мне всегда плохо, если меня запирают, папа и мама никогда так не делали…
И глаза его заблестели от непролитых слёз.
Я показал Конни большой палец, а Ссешуа, не торопившийся уползать, спросил:
— Хотите посслушшать?
Понятное дело, что мы хотели, и василиск снова нажал на стену — только в другом месте. В каменной кладке появилось два крошечных отверстия — вроде глазков. К одному из них тут же приник я, к другому — Конни.
Спасательная экспедиция не подвела. Сначала я услышал сердитый голос Макгонагалл:
— Мистер Филч, вы уверены, что профессор Бингли привёл мальчиков сюда?
— Он брал у меня ключи от подвала Наказаний, профессор, — ответил Филч. — Неужели Поттер и Малфой так провинились?
— Они опоздали на Историю Магии, — отозвалась Макгонагалл. — Но это уже чересчур, тем более, что все остальные чистили кубки в Зале Наград.
— Минерва, — прошипел Северус, — почему дверь открыта?
— И в самом деле, почему? — озадачилась Макгонагалл. — Мальчики, вы здесь? С вами всё в порядке?
Мне стало стыдно — декан всерьёз за нас волновалась, а мы тут в игры играем. Но пути назад уже не было, поэтому ответом Макгонагалл было молчание.
— Мерлин! Где они? — эмоционально воскликнула Макгонагалл, влетела в комнату и замерла, чуть ли не нос к носу столкнувшись со статуей Бингли. — Что это? Что здесь произошло? Где мальчики?
Следом за Макгонагалл в комнату прошли Северус и Филч. Северус покосился на статую Бингли и изумлённо поднял бровь, а Филч удивлённо спросил:
— Да что ж он с мальчишками сотворить хотел? Раз они этакое учудили?
— Полагаю, — вздохнул Северус, — что имел место стихийный выброс. Видите ли, ни Гарри, ни Конни терпеть не могут, чтобы их запирали, а тем более угрожали телесными наказаниями. Детские психологические травмы, больше я сказать не могу.
— Профессор Бингли — идиот! — рявкнула Макгонагалл, а затем произнесла несколько фраз на каком-то странном рычащее-рокочущем корявом языке, которых я не понял. Филч тоже посмотрел на почтенную декана с недоумением, а вот Северус… Северус покраснел.
Выпалив эти несколько фраз, Макгонагалл немного успокоилась:
— Извините, Северус… Мой дядя с материнской стороны был заводчиком охранных троллей… А я у него гостила в детстве. Вот и набралась…
— Ничего, Минерва, — вздохнул Северус. — Однако, где же дети?
— Возможно, это и впрямь был стихийный выброс и стихийная же аппарация, — вздохнула Макгонагалл. — А это значит, что дети могут быть где угодно. И хорошо, если они где-то на территории Хогвартса…
Деканы вдруг побледнели, переглянулись и хором воскликнули:
— Запретный лес!
А потом Макгонагалл добавила:
— Акромантулы!
К счастью, никаких акромантулов там больше нету, Блэки в своё время позаботились, но ведь Макгонагалл-то этого не знает…
— Там и без акромантулов всякого хватает! — заявил Северус.
И оба почтенных работника магического образования выбежали из комнаты. Что же касается мистера Филча, то он задумчиво обошёл статую Бингли и задумчиво произнёс:
— Вот значит как, профессор… Не зря мне казалось… Плохое это место. Неправильное. Зря вы сюда мальчиков привели, профессор…
Затем Филч махнул рукой и тоже вышел. Стоило ему уйти, как факелы на стенах погасли и комната погрузилась почти в полную темноту. Почти — потому что на клетке и стуле продолжали слабо светиться тонкие рунические цепочки.
