Сметвик хохотнул:
— Скажем так, я слишком долго искал себе ученика, чтобы упускать такую возможность. И ещё, леди Вальпурга, мне очень не нравится то, что сейчас происходит в нашем мире. Косность мышления, инертность, стагнация стали нормой жизни. Мы презираем магглов и никак не можем понять, что они обогнали нас уже во многом. К тому же… их элементарно больше. Действия Дамблдора могут привести к падению Статута о секретности* и тогда… Что будет с нашим миром? Со всеми нами? Не знаю, как вы, но я совсем не хочу закончить свои дни в какой-нибудь маггловской лаборатории в качестве подопытного кролика.
— Вы правы, Гиппократ, — медленно произнесла Вальпурга. — Но не значит ли это, что Гарри для вас — не более чем символ?
— Нет, — отрезал Сметвик. — Гарри — ребёнок, вокруг сиротства которого была поднята искусственно созданная шумиха, наш Великий Светоч сделал всё, чтобы испортить ему жизнь, и, судя по всему, ему до недавнего времени это успешно удавалось. Гарри заслуживает нормального детства, а не всей этой дурацкой борьбы за некое Всеобщее Благо.
«Ого! — восхитился Томми. — Да он просто молодец! Гарри, бери, не задумывайся!»
«Томми, хватит! Обижусь и разговаривать не буду!» — раздражённо отозвался я.
«Ладно, молчу», — вздохнул вреднючий крестраж и в самом деле замолчал. Но некие зёрна он в мою душу всё-таки заронил…
В конце концов, высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Целитель Сметвик отправил Патронуса в Мунго своему ассистенту… Патронус, кстати, оказался огромным бенгальским тигром, и я только усмехнулся про себя, представив себе анимагическую форму Сметвика. Вроде бы Патронус совпадает с анимагической формой… Во всяком случае, у Джеймса Поттера было так… и у Сириуса… Блин, меня что-то опять не в ту степь потянуло.
Так вот, ассистент целителя отправил из Мунго целую коробку, заполненную пузырьками с зельями. На ярлычке, закреплённом на крышке каждого пузырька, была указана дозировка и часы приёма.
— И это всё я должен выпить за неделю? — вырвалось у меня.
— А как же? — улыбнулся Сметвик. — Здоровье — дело серьёзное.
— Но я не могу начать прямо сейчас, — возразил я. — Мои опекуны меня ждут вечером. Я должен вернуться.
— Хорошо, — кивнула Вальпурга, — вернёшься и предупредишь их о том, что лето ты проведёшь… А, кстати, как ты им объяснишь, где проведёшь лето? И как ты будешь объяснять твоё отсутствие?
— Я уже объяснил им, что могу уехать… И предложил для всех объяснить, что они отправили меня в летний лагерь, как и кузена Дадли. Больше я постараюсь им ничего не объяснять, я слишком хорошо помню, что Дамблдор — легилимент, — ответил я.
— Ты прав, — согласилась Вальпурга, — чем меньше твои маггловские опекуны будут обо всём знать — тем лучше.
В итоге мы решили, что я возвращаюсь к Дурслям, а завтра — отправляюсь на Гриммо, где начинаю пить зелья… брр… Затем Сметвик берёт меня на встречу со Снейпом, а потом мы с Регулусом отправляемся в Грецию, в тот самый, скрытый под чарами домик целителя. Но до этого мне нужно побывать в Гринготтсе и выяснить состояние моих финансовых дел.
— Но Цхрыслер сказал мне, что я не могу пока иметь доступ к этой информации… — вздохнул я.
— Пусть попробует сказать это мне, — хищно усмехнулась Вальпурга. — В конце концов, я твоя старшая родственница, Гарри, хоть и дальняя.
Сказано это было так, что мне заранее стало жаль несчастного гоблина. Затем мы распрощались с целителем Сметвиком и неугомонный Регулус потащил меня выбирать палочку из хранящихся в особняке. Удивительно, но мне подошли сразу две — из ивы с волосом фестрала, сделанная сравнительно недавно и бывшая запасной палочкой Арктуруса Блэка, и ещё одна — очень старая, костяная с еле заметной тонкой резьбой и неизвестной сердцевиной. Регулус мне объяснил, что эта палочка принадлежала Канопусу Блэку, рано умершему сыну Основателя Рода Блэк, который, несмотря на молодость, был весьма талантливым некромантом и химерологом и погиб во время неудачного эксперимента.
— Эта палочка до сих пор никого не желала признавать, — заявил Регулус, увидев, как я выпускаю из неё целое облако разноцветных звёздочек и серебристо-зелёных искр.
Мне она, кстати, тоже понравилась — легла в руку так легко и приятно, а когда я попробовал произнести «Люмос», огонёк вспыхнул яркий, как стоваттная лампочка, так что мы с Регулусом даже зажмурились.
— Нокс! — поспешно произнёс я, а Регулус, когда проморгался, заявил, что это самый яркий Люмос, какой он видел на своём веку.
Потом Регулус отвёл меня в тренировочный зал… В общем, время до обеда прошло весело, и я даже внимания не обратил на то, что не чувствую привычное присутствие Томми, хотя артефакт на шее ощущался слегка тёплым. Сначала я подумал, что он просто обиделся, но потом, когда домовушка Лика позвала нас с Регулусом к обеду, увидел в гостиной беседующих Вальпургу и Томми. Ну, всё понятно, зацепились языками, однокурснички…
Обед был ещё более обильным, вкусным и разнообразным, чем завтрак, попробовать хотелось всё, и, даже съев по крошечной порции от каждого блюда, я почувствовал себя, как сытый удав. Но остались ещё непрояснённые вопросы, так что после обеда я снова попросил леди Вальпургу о беседе. Она согласилась, и я задал давно волновавший меня вопрос о Ремусе Люпине.
Женщина нахмурилась:
— Увы, Гарри, я ничем не могу тебе помочь. Ремус Люпин после гибели Джеймса и ареста Сириуса некоторое время пытался помочь мне в его оправдании. Более того, он стал требовать от Дамблдора раскрыть ему тайну твоего местонахождения, говоря, что он, как друг Джеймса, имеет право знать о нём и навещать тебя. Короче, он задавал слишком много неудобных вопросов, обращался в Визенгамот, в «Пророк», но безуспешно. Единственный, кто напечатал статью, расходящуюся с общепринятой версией нападения на твоих родителей и тебя, был Ксенофилиус Лавгуд, редактор «Придиры». Но его никто всерьёз не воспринял, а Ремус не унимался… И в один прекрасный день он просто не пришёл на назначенную мной встречу.
— И всё? — поразился я. — Больше вы о нём ничего не знаете? Никаких вестей за все эти годы?
Вальпурга медленно покачала головой:
— Увы, но нет. Я даже пыталась использовать зелье Поиска… но это не дало результата. Ремус Люпин исчез так, словно его никогда не было. К тому же… я сама была связана по рукам и ногам этой историей с Сириусом и «смертью» Регулуса. Я не знаю, что случилось.
— Думаете, что угроза жизни Люпина стала настолько серьёзной, что он предпочёл исчезнуть? — спросил я.
— Вряд ли он исчез по своей воле, — немного подумав, ответила Вальпурга. — Думаю, что его просто убрали те, кому он стал неудобен со своими вопросами и попыткой инициировать расследование по делу Сириуса. Я могу сказать только одно — он жив. С помощью одного из фамильных амулетов я сумела определить только это… Но где он находится… Увы, это всё, чего мне удалось добиться.
— А его не могли посадить в Азкабан? — спросил я. — Тайно, чтобы не мешал?
— Могли, — ответила Вальпурга. — Во всех структурах есть люди, обязанные Дамблдору. Но в Азкабане его нет, это точно.
Я вздохнул. Исчезновение Люпина было… странным. Звучит чудовищно, но мне было бы понятнее, если бы непокорного оборотня убили, заставив замолчать навсегда, или упекли бы в комфортабельную камеру с вышколенным персоналом в стильных балахончиках.
— А на него не могли наложить Обливиэйт и отправить к магглам? — продолжал спрашивать я.
— Нет, — отозвалась Вальпурга. — Во-первых, оборотни устойчивы к этому заклинанию, а во-вторых, если оно бы всё-таки удалось, представь, что может натворить неадекватный оборотень, лишённый воспоминаний, в маггловском мире?
Я невольно поёжился:
— Жуть… Магглы бы его просто убили… Но до этого он покалечил бы многих… возможно, даже обратил бы. Не думаю, что поднятая магглами шумиха не дошла бы в этом случае до магического правительства.
— Правильно, — согласилась Вальпурга. — А о Люпине столько лет ни слуху, ни духу. И, честно сказать, я теряюсь в догадках о его судьбе.
