— Это истощение — последствия обряда, — заметила Вальпурга. — Регулус, мальчик мой, не сверкай глазами, я в любом случае поступила бы так. Поухаживай за Гарри, видишь, он немного растерялся.

Регулус положил мне на тарелку немного воздушного омлета, я поблагодарил его и принялся за еду. В общем, стол был накрыт так, словно Вальпурга собиралась накормить роту солдат, а не одного тощего недокормыша. Помимо омлета на выбор имелись зелёный салат, сыр трёх видов, в том числе и с плесенью, тосты, к которым опционально прилагалось масло, которое нужно было намазывать тем самым специальным ножом, печенье, маленькие французские пирожные с ягодами — кажется, они назывались «птифуры», неизменный бекон, какие-то небольшие колбаски очень аппетитного вида и маленькие же пирожки. Были там и ещё какие-то блюда, но их названий я просто не знал. Не было только овсянки, что меня несказанно обрадовало. Конечно, я ем всё, да и готовит её Петунья вкусно, но всё-таки, овсянка — это не моё. А гречку здесь не продают, во всяком случае, ни в одном из известных мне магазинов я её не видел. Из напитков предлагались чай и кофе, к которым прилагались молоко, сахар и сливки.

После того, как Регулус положил мне омлета, в столовой бесшумно появились две домовушки в форменных платьицах, одной из них была уже знакомая мне Тисса, и уставились на хозяина негодующими взглядами. Регулус рассмеялся и примирительно поднял обе руки:

— Вот видишь, матушка, Тисса и Лика уже сердятся, за то, что я угощаю гостя самолично.

— Это очень важный гость, — Вальпурга смерила обеих домовушек холодным взглядом, отчего обе опустили глаза, сделали что-то вроде книксена и в унисон пропищали:

— Да, Хозяйка Вальпурга! Мы поняли!

— Но можете приступить к своим обязанностям, — благосклонно кивнула женщина.

В общем, добрые и старательные домовушки стали заваливать мою тарелку самыми вкусными кусочками, а, поскольку я не завтракал, аппетит прорезался просто зверский, да и приготовлено всё было очень вкусно… Я только старался не забывать о манерах, и, похоже, мне это удалось, Вальпурга благосклонно улыбалась, глядя на меня.

А потом, когда Лика вознамерилась налить мне чаю, я окончательно обнаглел и попросил:

— Кофе, Лика.

Ага, щаззз…

— Благородный важный гость ещё слишком юн, — пропищала домовушка. — Ему слишком рано пить кофе.

Ага, значит, портер добавлять младенцам в питьё и джином лихорадку лечить, как Диккенс описывал — это не вредно, а одна несчастная чашка кофе вось… то есть почти девятилетнему мальчику — так вредно. Я ж его с прошлой жизни не пил.

Видимо, у меня моська сделалась совершенно несчастной, потому что Вальпурга вновь рассмеялась:

— Одну чашечку, Лика. С сахаром и сливками, в виде исключения.

Ох, добрейшей души женщина… Получив желаемое, я отпил глоток из чашки и просто закрыл глаза от наслаждения. Кофе был непередаваемо великолепен. Конечно, в прошлой жизни я любил этот благородный напиток куда более крепким, без сливок и сахара… но это уже мелочи. Вот оно, счастье…

— Истинный сын своего отца, — рассмеялась Вальпурга. — Джейми тоже кофе обожал чуть ли не с шестилетнего возраста, а Юфимия разрешала ему только одну чашечку раз в неделю при условии хорошего поведения…

— Я так понимаю, — улыбнулся я уголками губ, — такое счастье моему отцу выпадало редко.

— Это да, — согласилась леди Вальпурга, — Джейми и Сири были редкими сорванцами.

Она снова вздохнула и стала расспрашивать меня о жизни среди магглов. Я пил кофе и рассказывал ей о школе, о своих родственниках и о жизни в целом. В общем, милый застольный разговор, к более серьёзной беседе мы должны были перейти после завтрака.

Томми, «присевший» в одно из кресел, слушал наш разговор, но молчал, Регулус же изредка подавал реплики, переспрашивая меня то об одном, то о другом. А когда завтрак закончился, Вальпурга предложила перейти в малую гостиную для более, как она выразилась, обстоятельного разговора.

Мы переместились из-за стола в малую гостиную, обставленную в том же стиле и с той же роскошью, как и всё, что я видел в этом доме. И тут леди Вальпурга сразу же взяла быка за рога.

— Прежде всего, — сказала она, — я хочу поблагодарить тебя, Гарри, за твой подарок. Теперь у нас появилась реальная возможность пересмотреть дело Сириуса. Мои адвокаты уже готовятся к подаче необходимых документов в Визенгамот.

— Но разве Визенгамот не контролируется Дамблдором? — спросил я.

— Это так, — согласилась Вальпурга. — Поэтому нам с Регом предстоит большая работа. Большинство членов Визенгамота до сих пор принадлежат к старым семьям, с этим Дамблдор ничего поделать не смог, хоть и старался. Я уже начала переговоры с ними… Это сложно, многие из аристократов голову из песка боятся вытащить после падения Тёмного Лорда… извини, Том.

— Ничего, Вэл, — меланхолично отозвался призрак. — Увы, я до сих пор практически ничего не помню об этой части своей жизни.

— Жаль, — вздохнула Вальпурга, — это многое бы прояснило. Мне весьма интересно было бы узнать, как мой старый друг и харизматичный лидер стал превращаться в безумного садиста, и дело дошло до того, что он лично отправился убивать годовалого малыша…

Томми в ответ лишь развёл призрачными руками:

— Я сам готов удавить себя тогдашнего за этот поступок, — отозвался он. — Тем более сейчас, когда я узнал Гарри поближе.

— А крестражи? — вмешался Регулус.

— О крестражах я не помню ничего, — ответил Томми. — И мне особенно непонятно, как часть моей души оказалась в Гарри. Но это, скорее, счастливая случайность, Гарри стал мне настоящим другом.

Вальпурга и Регулус синхронно кивнули и женщина продолжила:

— Так вот, говоря об этих замшелых старых пнях из Визенгамота… Мне придётся провести переговоры с каждым из них, чтобы инициировать пересмотр дела Сириуса. Увы, Регулусу это я поручить не смогу — он ведь рассказал тебе, в каком сейчас находится положении, Гарри?

— Да, — ответил я. — И я считаю, что ему пока не стоит «воскресать».

— Вот… — вздохнула Вальпурга. — А я, хоть и чувствую себя сейчас куда лучше, чем до получения твоего «подарка», Гарри, всё-таки ещё нуждаюсь в лечении. Так что дело, хоть и продвигается, но медленно. Хотя я успела уже поговорить с Августой Лонгботтом, Люциусом Малфоем, Ноэлем* Сметвиком и Эндимионом** Гринграссом. Все они беспокоятся о собственных наследниках и вполне понимают мои резоны. Так что их голоса я получу. Но остаются те, кого я называю «болотом», им всё равно, кого поддерживать — хоть Дамблдора, хоть Волдеморта — лишь бы их не трогали. Хотя… своих детей любят все… Надеюсь, что мне удастся их расшевелить. Плохо то, что Дамблдор, как опекун некоторых чистокровных наследников, может располагать их голосами в Визенгамоте. Например, твоим голосом, Гарри. И с этим ничего нельзя поделать, по крайней мере, до тех пор, пока тебе не исполнится четырнадцать лет.

— Четырнадцать? — удивился я. — Не семнадцать?

— В четырнадцать лет волшебник-сирота может пройти процедуру экстренной эмансипации и возглавить свой Род, — ответила Вальпурга. — Но для этого нужно доказать недобросовестность опекуна.

— Думаю, — мрачно усмехнулся я, — с этим проблем не будет. То, что мой опекун отправил меня в маггловский мир, к родственникам, которые не знали, что делать с моими магическими выбросами — разве это не достаточное основание? Кроме того, мне удалось посетить Гринготтс, и меня неприятно удивило то, что с моего счёта регулярно списывались суммы… небольшие, по меркам состояния моих родителей, но довольно значительные. Из этих денег мои маггловские опекуны не получали ни кната, что, сами понимаете, леди Вальпурга, совсем не улучшало их отношение ко мне. До недавнего времени я жил в чулане под лестницей, мэм…

— Что-о-о?!! — возмутилась леди Вальпурга. — Крестник моего сына — в чулане под лестницей? Ах, этот старый бородатый пи…

Последнее слово она всё-таки не договорила, но сверкающие глаза женщины явно обещали моему недобросовестному опекуну все кары небесные.