Так что Фиделиус был наложен, и Джеймс совершенно неожиданно попросил быть Хранителем Петтигрю. Питер согласился, ему грела сердце эта просьба. К тому же, Дамблдор заявил, что это разумная мера, ведь все были в курсе, что Хранителем Фиделиуса является Сириус Блэк, ставший крёстным маленькому Гарри.
Но дело с выездом затягивалось, и терпение у Джеймса лопнуло. В сердцах он сказал Сириусу при Питере, что Хэллоуин будет последним праздником, который он проведет в Англии, неважно, будут оформлены документы или нет.
Питер не замедлил доложить об этом Дамблдору и тот грустно сказал:
— Питер, мальчик мой… Жёсткие времена требуют жёстких мер…
— О чём вы, директор? — напрягся Петтигрю.
— Ты ведь рассказал Тому-Кого-Нельзя-Называть о Пророчестве?
Питер покачал головой. Джеймса он подставлять не хотел. Директор посмотрел на Петтигрю с ласковой укоризной и сказал:
— Расскажи. Непременно расскажи… Он должен знать… И не забудь сказать о том, что Поттеры готовятся покинуть Англию и скоро их сын станет для него недосягаем.
— Директор… — прошептал ошеломлённый Питер, — но зачем? Он же… Он же сумасшедший, садист… Он убьёт их всех…
— Посмотри на меня, мальчик мой… — ласково сказал Дамблдор и начал говорить. Что-то о долге, о чести и о сакральной жертве… Питер толком не улавливал смысл, постепенно у него в голове возникало желание согласиться с Дамблдором и никогда не спорить с ним. Да, разве жизнь женщины и ребёнка что-то значит по сравнению с Всеобщим Благом? Но Джеймс…
— Джеймс, — умоляюще посмотрел на Дамблдора Питер. — Джеймс… Он должен жить. Умоляю, директор…
Дамблдор посмотрел на Питера ласково и укоризненно, покачал головой и мягко сказал:
— Ах, Питер, Питер… Что ж, я смогу сделать так, что в ночь на Хэллоуин Джеймс будет очень занят. Но и ты не подведи меня, пусть Тёмный Лорд нанесёт визит Поттерам именно в это время… Понимаешь?
Питер сглотнул. Грязнокровку было не жаль, младенца Гарри — самую чуточку. А вот Джеймс… Джеймс должен жить.
====== Глава двадцать шестая. В которой рассказ заканчивается и нужно переходить к текущим проблемам ======
Питер сглотнул. Грязнокровку было не жаль, младенца Гарри — самую чуточку. А вот Джеймс… Джеймс должен жить.
— Вы обещаете, директор? — спросил Питер. — Обещаете, что Джеймса не будет в доме в ночь на Хэллоуин?
Голубые глаза из-под очков взглянули на Петтигрю с ласковой укоризной:
— Ты сомневаешься в моих словах, мальчик мой?
Питер устыдился. Да как он смеет? Сомневаться в самом Дамблдоре, ведь он знает, как лучше… Нет, нет, конечно же, всё будет хорошо, Джеймс останется жив, он будет свободен от своей грязнокровки… И Питер сделает всё, чтобы утешить друга в его горе…
Неожиданно голова Питера закружилась, ему показалось, что пол уходит у него из-под ног, всё завертелось, накатила внезапная слабость…
Пришёл в себя он уже в круглом кожаном кресле, над ним заботливо склонился Дамблдор.
— Ты в порядке, мой мальчик? — спросил он. Голубые глаза лучились неподдельной заботой из-под дурацких очков-половинок.
Питер попробовал пошевелиться. Странно, но от недавней дурноты и слабости не осталось и следа. Он чувствовал себя бодрым и полным сил и не испытывал ни малейших сомнений в том, что ему предстояло совершить. Ведь Джейми останется жив, а это главное…
— Я понимаю, как тебе тяжело, мой мальчик, — участливо сказал Дамблдор. — Это всё проклятая война. Но ты солдат, Питер. И ты должен выполнить свой долг.
Глаза его сверкнули синим льдом, и Питер невольно вскочил с кресла и вытянулся, как маггловский солдат перед внезапно нагрянувшим генералом:
— Да, директор Дамблдор. Не сомневайтесь, я всё сделаю так, как нужно.
— Я верю в тебя, — отозвался Дамблдор. — Иди же и выполни свой долг.
Питер чуть ли не строевым шагом покинул место встречи. На душе было легко. Всё казалось простым и понятным.
Вечер на Хэллоуин выдался непогожим. Моросил мелкий противный дождь, рано сгустились сумерки, сменившиеся почти непроглядной тьмой, и когда к границе Фиделиуса, скрывавшего домик Поттеров в Годриковой Лощине, аппарировали два человека, этого не заметил никто.
— Это здесь? — спросил высокий статный мужчина в длинной развевающейся мантии у второго — немного толстоватого коротышки.
— Да, мой Лорд, — ответил Питер немного дрожащим голосом. Тёмный Лорд пугал его всё больше и больше, Питеру казалось, что с каждым днём в нём остаётся все меньше обычного, человеческого, что он всё больше становится похож на огромную злобную змею, которая только и ждёт свою новую добычу, скрываясь в тенях. Нет, Волдеморт всё ещё был красив, но теперь это была нечеловеческая, какая-то инфернальная красота, которая несведущего человека могла испугать куда больше, чем откровенное уродство.
«Вот только закончится всё это — сбегу. Заберу Джейми и сбегу, — возникла в голове Питера мысль. — И пусть сами разбираются во всём. Пожиратели, Орден, гражданская война, власть — ох, всё это не для меня…»
На одну сотую долю мгновения перед мысленным взором Питера возникла картинка — маленький беленький домик в предгорье Швейцарских Альп, весь увитый плющом и вьющимися розами, Джеймс, склонившийся у окна над очередным артефактом, пухленькая светленькая сквибка, спокойная и улыбчивая, качающая в колыбельке их общего с Джейми малыша, и он сам, Питер, возвращающийся из деревни с молоком, свежими булочками и головкой прекрасного сыра.
Эта картинка была такой соблазнительной, что Питер чуть не потерял связь с реальностью. Только холодный голос Лорда спустил его с небес на Землю.
— Ну же, с-слуга… дай мне дос-ступ…
— Простите, мой Лорд, — на автомате извинился Питер и, шевельнув палочкой, произнёс заклинание отмены Фиделиуса. И перед ними словно из-под земли вырос двухэтажный коттедж, почти такой же, как представлял себе в мечтах Питер, и даже плющ и вьющиеся розы имелись в наличии. Вечнозелёные листья плюща не поддавались даже осенним холодам, а вот розы… розы уже облетели.
— Идём же, с-слуга, — прошипел Лорд. — Постучи в дверь, я не хочу, чтобы глупая девчонка забеспокоилась раньше времени…
— Да, мой Лорд, — отозвался Питер и постучал.
— Питер? Это ты? — раздался за дверью голос Лили. — Что случилось?
— Меня прислал Дамблдор, — отозвался Питер, надеясь, что голос у него вышел достаточно хриплым и взволнованным. — Это срочно, Лили, открой…
Дверь отворилась. На пороге стояла Лили в простеньком домашнем платье нежного фисташкового цвета, её рыжие волосы были распущены и падали на плечи искрящимся водопадом, в зелёных глазах затаилась тревога. Именно такой её и запомнил навсегда Питер — в прямоугольном проёме двери, среди непроглядной темноты ночи, окутанную обманчиво безопасным светом их временного пристанища.
— Проходи, Пит, — быстро сказала Лили. — Не стой на пороге. Погода ужасная, ты, наверное, весь промок, пока шёл сюда.
— Я аппарировал, — отозвался Питер. — Но всё равно — спасибо за заботу.
И он шагнул за порог. Лили потянулась закрыть дверь, и в этот момент прямо перед ней возник Тёмный Лорд. Словно из самой тьмы, из ниоткуда… Но надо отдать должное грязнокровке — она не медлила ни секунды. В руке Лили тут же возникла палочка, и она громко крикнула:
— Авада Кедавра!
Зелёный луч сорвался с её палочки и поразил бы Волдеморта точно в сердце, если бы Петтигрю не успел толкнуть Лили под локоть, и вспышка Авады ушла в никуда. А вот Волдеморт не медлил. Ответная Авада сорвалась с его палочки всего на миг позже… и он не промахнулся. Лили с выражением отчаянной решимости на лице стала оседать на пол — медленно, медленно, словно в покадровой съёмке. Она даже сумела шевельнуть губами, но Питер не расслышал ни единого звука. А потом из зелёных глаз ушла жизнь, и на пол упал уже труп. Неподвижный, казалось, уже закостеневший.
— Благодарю, с-слуга, — холодно произнёс Волдеморт. — Я это запомню.
