Я смешал в тщательно отмеренных пропорциях* аммиачную селитру, хлорид аммония, медный купорос (всё входит в состав удобрений и добавок для растений, если что!), добавил сахар, соль и крахмал, развёл всё водой, чтобы получилась густая каша, из получившейся смеси скатал небольшие шарики. Сложив шарики в пакет, я открыл окно и выбрался из него на ветку дерева, с которого крыша дома мисс Фигг просматривалась, как на ладони.
В прошлой жизни я высоты боялся, но теперь мне, видно, от предыдущего владельца тела, достались цепкость, полное отсутствие страха перед высотой и неубиваемый вестибулярный аппарат. Так что я сумел перелезть по ветке поближе и просто обстрелял крышу дома старой сквибки заготовленными шариками. Книззлов поблизости не наблюдалось, а тихие мягкие шлепки не привлекли ничьего внимания. Вот и замечательно. Теперь эта аццкая смесь начнёт разъедать оцинкованную крышу и для неисправимого ущерба хватит и недели. Ох, правы вы были, мисс Фигг, с дурной кровью надо быть построже, а то ведь и аукнуться может…
Так что влез я обратно в окно чрезвычайно довольный собой — всё получилось. Хотя я так устал, что еле-еле заставил себя принять душ и в сон провалился практически мгновенно, чтобы сразу же оказаться в знакомой беседке с явно нетерпеливо ожидающим меня Томми.
— Гарри! — радостно воскликнул он. — Я так тебя ждал!
Я улыбнулся и обнял Томми, а он замер в моих объятиях, просто как воробушек под кошкиной лапой. Эх, Дамби, Дамби… Стоило дать этому парнишке хоть немного тепла, выслушать его отчаянную просьбу не отправлять в военный Лондон под бомбы «орлов» Геринга… и, может, не было бы никакого Тёмного Лорда? Был бы мистер Риддл, а может, и Лорд Гонт — учёный, преподаватель, политик, в конце концов… Но случилось то, что случилось. Прошлого не исправить. Но, может быть, хоть этому Томми я смогу помочь?
Мальчик поднял на меня грустные глаза:
— Ты, правда, рад мне, Гарри?
— Правда, — ответил я. — Ты мне как братишка прямо, только вот не знаю, младший или старший…
Томми засопел и уткнулся мне в плечо:
— Спасибо…
Некоторое время мы просто молчали, и я подумал, что может быть, можно будет совершить невозможное и именно эта частичка души сможет сделать Тома Марволо Риддла более вменяемым. Нет, я не жду поцелуев в дёсна и публичного раскаяния, но может быть, такой Том Риддл не развяжет войну, не будет всех канонных смертей, не будет штурма Хогвартса, не будет смерти Снейпа в Визжащей хижине, и Сири, падающего в Арку, тоже не будет?
Ох, что-то я чересчур размечтался… Томми — ничтожная часть души Тома… Одна сто двадцать восьмая, кажется? Вряд ли расклад от этого поменяется. Хотя, первоначально даже в каноне о Томе говорится, как о политике, и его способности тоже признаются. К тому же, пусть он после воскрешения был редкостным гадом, но даже с ничтожной частью души он умудрялся колдовать так, что дай Бог… точнее, Мерлин, каждому. Так стоит ли включить квест «Собери Тёмного Лорда» в программу-максимум? Или отказаться от затеи раз и навсегда, уничтожить крестражи и согласиться на постоянную прописку Томми в собственной черепушке? Ох, боюсь, что это не выход… Совсем я запутался…
Между тем, Томми закидал меня вопросами о прошедшем дне, так я рассказал ему всё. Томми очень обрадовался сотворённым мной амулетам и заявил, что теперь я помимо «Основ магии» должен непременно взяться и за «Начала артефакторики». А потом мы отвлеклись на обсуждение вопроса, где мне можно потренировать заклинания. Моё первоначальное рассуждение насчёт кладбища Томми забраковал, заявив, что я ненароком могу поднять парочку покойников просто на голой стихийной магии, а упокоить их по всем правилам не смогу. Этому, в отличие от первого, нужно обучаться и, желательно, у Мастера Некроманта. А когда я попробовал возразить, что не помню такого Дара в роду Поттеров, Томми обозвал меня олухом и заявил, что артефакторы-интуиты всегда склонны к некромантии и, при желании, могут развить у себя этот Дар.
От такого откровения я обалдел и спросил — а как же Гаррик Олливандер, мастер волшебных палочек? Он что — тоже?
— А ты как думал? — весело ответил Томми. — Вспомни, он же работает с частями живых существ, причём, часто ритуально умерщвлённых. Потому как, если рог единорога и перо феникса можно получить добровольно, то сердечную жилу дракона или печень мантикоры — никогда. Сам понимаешь, без печени или сердца даже магические существа не живут. А чтобы палочка получалась сильной, лучше, чтобы это умерщвление проводил сам Мастер-изготовитель. Так что Олливандер наверняка имеет ранг хотя бы Подмастерья, просто все, кто это знают, делают хорошую мину при плохой игре. Но тебя учить он не возьмётся, даже если почувствует в тебе Дар. Подмастерьям запрещено обучать столь… неоднозначному искусству, а Мастеров Некромантов в Англии уже давно нет. Тёмное, знаешь ли, искусство, за него можно и в Азкабан загреметь. Кстати, Целители тоже могут иметь склонность к некромантии. Бывают такие случаи, когда пациента проще убить и поднять, чем оставить мучиться. В этом случае все наведённые проклятия спадут, больной будет как новенький. Знавал я одного такого… в Мунго. Гиппократ Сметвик — лучший Целитель магической Великобритании. И да, про него тоже многие знают, но все молчат, к тому же я не уверен, что он хотя бы Подмастерьем является… В Англии это опасный Дар… как и парселтанг…
Ой, блин… А вот про это-то я и забыл… У канонного Гарьки был парселтанг, а вот есть ли у меня? Найти, что ли, в лесу ужика и попробовать пошипеть?
— А с чего ты вдруг про парселтанг сказал, Томми? Я, вроде как, не спрашивал…
Томми хитро улыбнулся:
— Видишь ли… Я уже полчаса на этом языке с тобой изъясняюсь, а ты, вроде как, понимаешь?
— Что, правда? — оторопел я. Только вот, вместо слов у меня вырвалось непонимающее шипение.
Сюрприз, товарищи…
— Здорово! — захлопал в ладоши Томми. — Это так здорово, Гарри! Мы с тобой теперь и в самом деле, как братья! Ты получил эту способность от меня… от того меня, когда я… я…
Тут он погрустнел и опустил голову.
— Не вини себя, — вздохнул я. — Это был не ты. Ты сейчас другой…
Томми привалился ко мне на плечо и вздохнул. А я неторопливо стал рассказывать все остальное, что произошло со мной за этот довольно длинный день.
Петунья разбудила меня слишком рано — я только-только успел дочитать до конца «Основы магии» с их простейшими заклятиями и поговорить с Томми, выслушав его соображения, по поводу явных дыр в истории моей семьи. Томми согласился, что я прав в своих подозрениях и даже моя мысль о том, что Дамблдор тоже может быть марионеткой, не вызвала у него возражений. Поэтому Том одобрил все мои начинания и посоветовал удвоить осторожность.
— Жаль, что ты меня не слышишь, когда бодрствуешь. Да и я не могу видеть твоими глазами… — вздохнул он. — Может, что-то бы и подсказал. После наших бесед ко мне стали возвращаться кое-какие знания, но самое главное, увы, мне не доступно.
— А… — пришла мне в голову неожиданная идея, — а тебе обязательно находиться в моей голове?
— Другое тело я захватывать не буду, — насупился мальчик. — Это неправильно.
М-м… вот вертелась в голове какая-то мысль, но оформить я её не успел. Петунья разбудила меня раньше.
Ну что же: новый день — новые свершения, как говорится…
Завтрак, на моё счастье, на сей раз был без бекона — овсянка, салат, тосты и зелёный чай, который достался всем, включая Вернона. Тот протестовать не стал, но посмотрел на жену таким несчастным взглядом, что чашечку кофе она ему всё-таки выделила — примерно раза в три меньше той бадьи, которую он постоянно осушал, но бедолага настолько проникся здоровым образом жизни, что был рад и этому.
Затем Дадли было торжественно объявлено, что Петунья и Вернон заберут его после плавания, чтобы отвезти к тренеру по боксу. Плавание у нас было последним сдвоенным уроком.
— А… он? — ткнул в меня мелкий свин пальцем, больше напоминающим сосиску. — Он тоже с нами поедет?
