Надо сказать, Петунья и Вернон на бытовом уровне представителей других рас не особо любили. Англичане вообще не любят никого, кроме себя, да и то избирательно. Даже про ближайших соседей — ирландцев и шотландцев — с удовольствием рассказывают анекдоты, высмеивая их скупость, бедность и малограмотность. Но Амитабх Прадх был врачом, а к врачам отношение у тех же англичан весьма уважительное, к тому же Сурия была нашей одноклассницей, посему подобное знакомство переходило из разряда нежелательных в разряд допустимых.
Поэтому доктор Прадх подсел к нам за столик, высказал цветистую похвалу внешнему виду Петуньи и поинтересовался, как моё здоровье. Петунья вежливо ответила, что лечение дало свои плоды, я полностью здоров и иду в свой прежний класс. Прадх вежливо поздравил меня, зато Сурия от радости захлопала в ладоши и заявила, что одноклассники весь год меня вспоминали и жалели, что я учусь в другой школе.
Я в свою очередь сказал, что жду не дождусь встречи с одноклассниками, чем вызвал со стороны девочки новый взрыв восторга.
В общем, мы мило побеседовали ни о чём и разошлись вполне довольные друг другом. Под конец разговора доктор Прадх сказал, что Сурия хочет пригласить нас на день рождения, но немного стесняется сказать, так что не будем ли мы с Дадли любезны посетить их вечером в пятницу. Я хотел было на голубом глазу отказаться, сославшись на занятость, но Дадли пихнул меня ногой под столом и сделал умоляющие глаза. Пришлось согласиться. Ой, похоже, что Дадли всерьёз стала нравиться Сурия… боюсь, отказаться не получится…
Пришлось согласиться, Дадли просто расцвёл от счастья, а я подумал, что Сурия для Дадли — совсем неплохой вариант в плане рождения детей-волшебников. А что? Они оба сквибы, родилась же у сквибов Эвансов дочка-волшебница, а сейчас шансы даже выше. Правда, как на это посмотрят Прадхи… Да и Вернон с Петуньей невестке-индианке не обрадуются.
С другой стороны, я просто как старый дед рассуждаю — Дадли и Сурии по десять лет, кузен ещё сто раз сможет влюбиться-перевлюбиться. Впрочем, если кузен хочет — пусть порадуется, главное, чтобы меня окучить не попытались. А то обижусь…
В итоге домой мы вернулись в разном настроении — довольный, как слон, Дадли, задумчивая Петунья и озадаченный я. Озадаченный, потому что уж слишком быстро активизировался Прадх. Интересно, это он по заданию Дамблдора или Прадх вместе с Патилами снова свою игру затеял?
Дальше всё шло вполне обычно. Мы с Дадли бегали на пробежки и занимались гимнастикой, я кормил книззлов мясом и «Фроликом» и получал сведения из стана врага из первых рук… эээ… лап. Ни Дамблдора, ни Кингсли, ни кого-либо ещё из Ордена Феникса на Тисовой в эти дни не появлялось. Лепота… Кстати, свою непонятную поделку я Дадли подарил в тот же вечер, а он, недолго думая, приспособил её на новый школьный рюкзак, растянув на боковом кармане. Получилось… необычно, но Дадли нравилось, более того, он заявил, что стоит провести пальцами по кусочкам меха, у него улучшается настроение, и мысли приходят в порядок. Правда, я сильно сомневался, что это все свойства сотворённой мной штучки, но Дадли вреда она не причинит однозначно, это было понятно, а если ещё и чем-то поможет в сложной ситуации — так тем лучше.
Кстати, о книззлах — они ещё и своими разборками заняты были — я-то искренне думал, что все особи в стае — мальчики, но самый мелкий из них — тёмно-рыжий с сиреневыми глазами и торчащей между ушей, словно «ирокез», шёрсткой — оказался девочкой… в смысле, самочкой. Правда, сама мисс Фигг была, оказывается, не в курсе, мелкого книззла она нарекла мистер Хохолок, а тут Хохолок внезапно стал(а) мисс, и вся стая чуть не передралась за её благосклонность.
Мудрая мисс Хохолок спокойно приняла ухаживания самого главного в стае — Мистера Лапки, и через несколько дней на участке мисс Фигг воцарился относительный покой. Я только хмыкнул, представив себе грядущие последствия… А с детёнышами мисс Фигг что делать собирается? А-то ведь при таком старании Мистера Лапки котята точно будут…
Мы ещё пару раз были в гостях у Томми, а Томми — у нас, ему очень понравилась штучка, которую я сделал для Дадли, и, естественно, мне пришлось плести украшение на рюкзачок и для него. Но на этот раз получился не «Ловец Снов». Из блестящих, чёрных и оливкового цвета кожаных полосочек, вперемешку с бусинами, я сплёл змейку, а потом приделал к ней колечко на ремешке. Получился брелок, и Томми-Ник тут же прицепил его к рюкзачку. Рюкзачок у него был шикарный, кожаный, и Томми, кажется, этого немного стыдился. То есть ему было не слишком приятно, что его школьные принадлежности куплены явно не на распродажах из экономии, но Мэннингов на этот счёт уговаривать было бесполезно. Некий снобизм из разряда: «У моего сына должно быть всё самое лучшее!» — у них всё-таки присутствовал, и Томми-Ник нам со вздохом рассказывал, в какой ужас привело его матушку слово «распродажа». Нет, Мэннинги своё богатство не выпячивали, были достаточно демократичны и не препятствовали общению «сына» с нами. Просто они были такие и думали так. Неудивительно, что предыдущий Ник Мэннинг был такой заразой — он-то априори считал себя выше других…
Кстати, моя змейка удивительно подошла к дорогому рюкзаку и смотрелась на нём вполне благородно, Томми-Ник был ужасно рад и втихаря мне сказал, что вещица — точно магическая, но вот какая в ней имеется изюминка — с ходу определить сложно. Кстати, о змеях… Набрели мы с Томми-Ником в саду Мэннингов однажды на пару ужиков и попробовали с ними пообщаться. Ужики нас великолепно поняли, как и мы их, и потом они ещё не раз выползали на свет Божий, дабы пообщаться уже с Томми-Ником. Он даже хотел уговорить родителей и поселить ужиков у себя, но я его отговорил, напомнив, что в Тайной комнате его дожидается целый василиск, а это однозначно круче. Ужики, кстати, перепугались до смерти перспективе жить в неволе, да ещё и поехать в школу, полную Неговорящих человеческих детёнышей со своими кошками, совами и жабами. Они оказались существами вольнолюбивыми и были ужасно мне благодарны за то, что я отговорил Томми-Ника от этой затеи.
А ещё мы катались на велосипедах, гуляли, тренировались, ходили в библиотеку и участвовали в Программе Летнего Чтения, сходили вместе с Дадли на день рождения к Сурии и подарили ей красивое покрывало моего с Дадли производства. Да-да, Дадли, который рукоделие терпеть не мог по определению, какими-то путями узнал, что Сурия без ума от пэчворка, и пристал ко мне с просьбой сделать что-нибудь… этакое. Я, в общем-то, не слишком возражал, подходящие тряпки нашлись, как и в прошлый раз, в церкви, и пару вечеров Дадли, вооружившись ножницами, старательно пыхтя вырезал квадратики и треугольнички строго в соответствии с моим рисунком. Вернон удивлялся, Петунья умилялась, а я тихо хихикал — вот что любовь с человеком делает! Правда, потом пришлось повозиться с зачаровыванием иголок и ниток — ну не хотелось мне возиться со швейной машинкой — с моим-то знанием бытовых чар, кстати, невербальных и беспалочковых. Так что на третий день Петунья с Дадли любовались большим лоскутным покрывалом с красивым узором и заявляли, что Сурия такое непременно оценит. Она и оценила.
Квартира доктора Прадха не особенно отличалась от многих других квартир, в которых проживал средний класс. Уютная, комфортабельная, обставленная вполне современно. О происхождении хозяев же говорили картины на стенах, на которых были изображены смуглые красавицы в алых, зелёных и голубых сари, несущие на головах узкогорлые стройные кувшины, крестьяне в белых набедренных повязках, бредущие по рисовому полю по щиколотку в воде за своими чёрными, лоснящимися буйволами, неправдоподобно зелёные и яркие джунгли, бритоголовые монахи с деревянными чашами для подаяний в руках, играющие на берегу столь же неправдоподобно синего озера смуглые прелестные дети… Это была не реальная Индия, это была Индия, по которой можно было ностальгировать, но мне картины понравились. Было в них некое внутренне созерцательно-успокаивающее доброе настроение. Я не преминул их похвалить, и Сурия радостно заулыбалась — оказалось, это были любительские работы её покойной мамы.
