Но больше всего Джинни любила слушать рассказы мамы Молли про Мальчика-Который-Выжил. По её словам выходило, что этот мальчик, Гарри Поттер, настоящий герой, что он сумел ещё в год победить страшного врага, что он богат и прекрасен, как принц, и что она, Джинни, может стать его принцессой. Такие разговоры повторялись часто, и Джинни стала воспринимать их как нечто само собой разумеющееся. Даже играя со своими куклами — а кукол ей приносил папа Артур — она частенько называла себя миссис Поттер. А почему нет? Мама же сама ей говорила, что она маленькая принцесса, а Гарри Поттер — её принц…

Джинни не с чем было сравнивать собственную семью, она почти не бывала за пределами Норы, единственной подходящей ей по возрасту соседской девочкой была дочка Лавгудов, живущих за холмом, Луна. Луна была немножко странной, но всё равно хорошей, она часто рассказывала истории о разных непонятных существах и говорила, что её папа видел их всех. Джинни этому не удивлялась — ведь её папа Артур часто видит неких загадочных «магглов», а Джинни их не видела ни разу. Так почему бы не существовать и мозгошмыгам с морщерогими кизляками?

Но потом с Луной случилась беда — точнее, с её мамой… Мама Луны погибла, взрослые говорили, что она неправильно рассчитала заклинание, а папа Луны стал совсем странным. Он начал издавать журнал «Придира», в котором печатал те странные истории, которые рассказывала его маленькая дочь.

А Луна… Луна стала говорить ещё более странные вещи. Она рассказывала о том, что у папы Артура и мамы Молли много мозгошмыгов, что все Уизли светятся одинаково, а Джинни совсем по-другому, что она чувствует, как Джинни окутывает гигантская паутина, которая скоро скроет её всю…

Джинни испугалась, назвала Луну дурочкой, хотя раньше никогда не говорила плохих слов и рассказала обо всём маме Молли. Мама Молли почему-то испугалась, стала целовать и обнимать Джинни и строго-настрого запретила ей ходить за холм к Луне.

— Луна немножко больна, Джинни, деточка, — говорила мама Молли. — Посиди пока дома.

Джинни послушалась маму. Она вообще была послушной девочкой, только очень любила новые платьица и туфельки и даже капризничала из-за этого. В глубине души ей было стыдно, но что-то внутри подталкивало так поступать. Но в остальном Джинни была послушной девочкой.

Однако слова Луны запомнились Джинни и ночью ей приснился сон — какой-то странный большой и очень богатый дом, чистый и просторный, с удивительно красивой мебелью, снилась красивая женщина — черноволосая и кудрявая с тоской в глазах, стоящая на крошечном островке посреди огромного озера. Женщина тянула руки и плакала так горько, что сердце заходилось

А ещё она слышала голос мужчины, с тоской в голосе говоривший:

— Доченька…

Но это был не голос Артура.

Ему вторил красивый и печальный женский голос:

— Доченька…

Но это был не голос Молли.

Наутро Джинни проснулась разбитая и несчастная, но почему-то не решилась рассказать маме Молли про свой сон. А день потёк как обычно до того самого момента, пока мама Молли не попросила принести еды папе Артуру в сарай.

Джинни вошла в сарай… и её словно затянуло в гигантскую воронку и куда-то понесло. Девочка закрыла глаза. Странно, она не была напугана, но мельтешение разных полос перед глазами вызывало тошноту. Открыть глаза она решилась только тогда, когда ощущение движения прекратилось.

Джинни оказалась в удивительно красивой комнате, красивая, хоть и немолодая, даже старше мамы Молли, в дорогом роскошном платье, женщина обняла её и ласково сказала:

— Ну, вот, деточка, ты и дома.

Джинни отступила на шаг, она ничего не могла понять, и её снова стало клонить в сон. Девочка закрыла глаза и её снова окружила спасительная темнота.

Комментарий к Глава восемьдесят седьмая. В которой герой идёт за подарком, а ещё имеется лирическое отступление Обиженный Гарри (Ухи-ухи-ухи!):

http://widefon.com/_ld/36/00145090.jpg

Северус за исследованиями:

http://severus-snape.ru/gallery/drawing/d639.jpg

Джинни и Рон:

https://www.hp-lexicon.org/wp-content/uploads/2016/01/young-ron-and-ginny.jpg

====== Глава восемьдесят восьмая. В которой герой совершенствуется в проведении ритуалов ======

Реакция Северуса на наш с Сири подарок была бесценна. Узрев меня в компании сразу двух не таких уж маленьких питонов, один из которых обвился вокруг моей шеи, словно этакое боа, а второй занял место на талии, он сердито прошипел:

— Ну, это уж слишком! Сири! Ты слишком балуешь Гарри! Ладно одна… хм… огромная змеюка, но две сразу? Или вы решили заняться разведением питонов и это — самец и самка?

— Вот уж нет, — тряхнув роскошными кудрями, отозвался Сириус, — они оба мальчики. И нет, они не только для Гарри. Один из этих чешуйчатых милашек предназначается для тебя.

— Да, дорогой профессор, — пропел я, с удовольствием глядя, как округляются глаза Северуса, — питоны — идеальные домашние питомцы. Едят немного, выгуливать их не нужно, частого общения они не требуют, да ещё и красивые. Ведь правда же, красавцы? Правда?

При этих моих словах оба питона подняли головки и дружно зашипели:

— Это он? Это тот чшшеловек? Не Говорящщщий?

— Он, мои хорошшшие, он, — отозвался я.

— Вы смерти моей хотите, Поттер? — жалобно спросил Северус. — Ну, зачем мне этакий подарочек?

Что-то мы с Северусом никак определиться не можем — то на «Вы», то на «ты»…

— А Вы представьте, профессор, приезжаете вы в Хог, а на плече у Вас символ факультета сидит? — спросил я. — Да Вас ещё больше зауважают, честное слово! И вообще, они же хорошие, могут даже комнаты сторожить… в ваше отсутствие… И вообще, Вы ведь хотите выучить парселтанг?

Парселтанг Северус хотел, но он тут же возразил:

— А разве это не врождённая способность?

— Врождённая, — согласился я. — Но мне кажется, что пару десятков основных понятий любой может выучить. А для того, чтобы понимать простейшие желания вашего питомца этого хватит. Вы ж с ним не о Шекспире разговаривать будете… А я буду приходить в гости со своим питоном, буду с ними общаться… Заодно и слова вам расшифрую. Соглашайтесь, профессор, парселтанг — это круто!

— Ты только в Хогвартсе об этом никому не говори, — неожиданно улыбнулся Северус. — Увы, сейчас парселтанг считают признаком злого Тёмного мага, во всяком случае, в Британии… Парселтанг знал Салазар Слизерин…

— Вообще-то, я в курсе, — отозвался я. — Но кто сказал, что Слизерин Тёмным и злым был? Школу-то он строил наравне со всеми.

— Официально считается, — академическим тоном произнёс Северус, — что он был против присутствия в Хоге полукровок и магглорожденных. Из-за этого и с остальными Основателями поссорился…

— Северус, — перешёл и я на «ты», — не надо мне официальный курс Министерства в уши втирать. Мы же знаем, что не существует в природе никаких магглорожденных. Есть потомки магов и сквибов или только сквибов из тех, что ушли в маггловский мир. Люди и маги — два разных биологических вида, они скрещиваться не способны… Ну так как, кого выбираешь?

— Ты про это своё знание тоже в Хогвартсе помалкивай, если проблем не хочешь, — проворчал Северус, но оба питона тут вновь подняли головки и заглянули ему в глаза так умильно, что он вздохнул, махнул рукой и сказал, указав на кремово-жёлтого:

— Вот этого, пожалуй.

— Отличный выбор! — прочирикал я голосом коммивояжёра, втюхивающего холодильники чукчам. — Его зовут Миша!

— А второго? — заржал Сириус.

— Второго — Паша, и они оба — настоящие мужики! Погладь его, Северус!

Между прочим, чистая правда и то, и другое. Питонам я уже по дороге эти имена предложил, им понравилось, потому что можно было прошипеть.

Северус сделал покерфэйс и осторожно прикоснулся к чешуе Миши, а потом стал её поглаживать. Миша воспользовался моментом и переполз Северусу на руку, потом на плечо, а потом стал касаться язычком его волос и лица.

— Не волнуйся, — сказал я. — Это он так тебя запоминает.