А по поводу дополнительных занятий… Ох, как перекосило Дадли… Он явно не любил оба эти предмета, а теперь был вынужден заниматься ими чуть ли не ежедневно. Его взгляд полоснул меня не просто неприязнью — ненавистью. Ничего, переживём и это. Во всяком случае, сегодня Пирс и Дадли снова не имеют возможности организовать «охоту на Гарри»… а, возможно, и «охоту на Сурию». Ник без привычной поддержки вряд ли осмелится провернуть такой фокус.
Кстати, когда после уроков мисс Трамбль объявила о новом совместном проекте, в котором помимо неё будут участвовать миссис Бигги, преподавательница ручного труда (мы сами должны были изготовить костюмы и декорации), и мистер Кауфман, преподаватель искусства, класс вовсе не расстроился. Как я понял, большинство детишек учились охотно и с интересом, к тому же после «праймери-скул», так называют здесь начальную школу, все поступали в среднюю. А насколько хорошей она могла оказаться — зависело от успеваемости и характеристики ученика. Поэтому детишки охотно зарабатывали себе дополнительные баллы в разных проектах. Да и сама идея поставить спектакль на французском языке была воспринята с интересом. И ещё это помогало получить высший балл по французскому без дополнительных занятий… В общем, сплошные плюсы, так что весть о спектакле была принята положительно почти всеми учениками.
Откровенных лентяев, как Пирс и Дадли, в классе больше не было, даже Ник учился неплохо. Ну, оно и понятно — наверняка после «праймери» он поступит в крутую среднюю школу, может, и в частную, родительские денежки это позволяют, а в частных школах очень не любят ничего не знающих неумех, у них там свои заморочки с баллами, сильно напоминающие социалистическое соревнование… Но хватит об этом.
Во всяком случае, Дадли и Пирс будут плотно заняты в ближайший месяц, что не могло не радовать меня лично. Но, с другой стороны, мне стоило удвоить осторожность, ведь теперь Дадли явно считает меня воплощением Зла на Земле. Ничего, скоро я окончательно расстрою дружбу Дадли, Пирса и Ника, да ещё и опущу морально всю троицу ниже некуда. И сделаю я это прямо завтра.
Дело в том, что помимо уроков спорта, в школе были ещё и уроки плавания. Проводились они раз в неделю в городском бассейне Литтл-Уингинга, и я здорово удивился, когда увидел их в расписании. Теперь понятно, почему канонного Гарри не заботило, как он будет плавать в Чёрном озере во время Турнира Трёх Волшебников. Он волновался о том, как будет дышать под водой, а не о том, что вообще не сможет плавать. Ясно-понятно — плавать его научили ещё в начальной школе.
Так вот, после уроков я решил по пути зайти в магазинчик, торгующий всякой всячиной, и купить себе нормальные плавки. Петунья мне почему-то их не приобрела, а в тех мешках на верёвочке, весёленькой пёстрой расцветочки, с пальмами и попугаями, которые достались мне от Дадли, я позориться был не намерен. Так что десять фунтов от Ларри пришлись очень кстати. Петунью просить о такой мелочи не хотелось, уж не знаю, почему. Может, потому что она ждала, что я её попрошу? А просить я страшно не любил. Ещё с прошлой жизни. Слишком глубоко отпечаталась в сознании фраза Воланда из безмерно любимых мною «Мастера и Маргариты»: «…Сами предложат и сами всё дадут…»
Итак, Пирс и Дадли после уроков поплелись к мисс Куин, бросая друг на друга злобные взгляды, Ник же не остался ждать приятелей, пробурчав им что-то вроде: «Встретимся на нашем месте», и отправился восвояси. Неужели и сейчас они помирятся?
Часть пути до парка я прошёл с Сурией, потому что опасался — вдруг Ник всё-таки решит учинить какую-нибудь пакость. Тем более что девочка явно хотела пообщаться со мной, даже пригласила зайти к ней после школы, но тут моя паранойя вновь подняла голову — слишком уж грамотно Сурия стала меня окучивать. Возможно, у семьи Патил имеются свои планы на пока бесхозного Героя… например, в дальнейшем пробудить магию Сурии одним описанным в книге способом. И вообще, для меня и английский волшебный мир ещё не особо понятен, а уж какие заморочки существуют у магов-индийцев*, я вообще понятия не имею. И соваться в неизвестность не хочу. На мгновение промелькнула мысль, что Патилы могут стать моими союзниками, но я тут же её отбросил. Не думаю, что у них хватит сил бодаться с Великим и Светлым, разве что я стану их родичем… через брак.
Но этот путь я счёл для себя абсолютно неприемлемым. Нет, я ничего не имел ни против Сурии, ни против близняшек Патил, но мне восемь лет… и, если что, я и «гав» сказать не успею, как окажусь помолвленным. Оно мне надо?
Поэтому я вежливо и душевно распрощался с Сурией, проводив её до дома, и рванул через парк, торопясь зайти в магазинчик. Заприметил я его ещё в первый день — маленькая лавчонка, торгующая самыми разными товарами. Но плавки там точно были. Называлась лавчонка просто и ненавязчиво: «Всякая всячина от Томпсона» и избытком покупателей явно не страдала, поскольку её владелец, пожилой вдовец, которого звали, ясное дело, мистер Томпсон, в солнечные дни часто сидел рядом со своей лавчонкой в складном кресле, пил кофе из огромной чашки и дымил сигарой.
Но до этого я забежал в другой магазин — куда больше — и купил три пакетика сока — точно той же марки, что нам давали на ланч. А уже потом поторопился к облюбованной лавчонке.
В этот день мистер Томпсон тоже листал газету, сидя в своём складном кресле, и когда я приблизился к нему, сильно удивился, что у него вообще появился покупатель. Но грузно поднялся и распахнул передо мной дверь лавки.
Как оказалось, плавки у него действительно продавались, я довольно быстро подобрал себе самые простые — синего цвета с белой косой полоской, а также тапочки для бассейна и купальную шапочку — так было положено по правилам. А потом мой взгляд упал на совершенно волшебного вида расписную коробку… Коробка притянула меня, как магнит, и я спросил мистера Томпсона, что в ней такое.
— А, — отмахнулся он, — эта коробка стоит тут давно. Её приобрела ещё моя покойная жена, посчитав, что кто-то сочтёт это хорошим подарком для девочки. Но никто её так и не купил до сих пор. Странно, я и сам о ней позабыл, хотя она стоит на видном месте, и покупатели словно не видят — мимо проходят. Ты, считай, первым о ней спросил…
Интересно… Волшебная вещь? А если это что-то нехорошее?
— А всё-таки, что в ней? — настоял на своём я.
Мистер Томпсон улыбнулся и нажал на крышку коробки. Та с тихим щелчком поднялась, и я увидел, что внутри коробка разделена на ячейки, в которые были насыпаны разноцветные бусины — от крупных до мелких. И ещё оттуда словно пахнуло чем-то знакомым — приятным и ласковым. И никакой угрозы. Получить коробку захотелось ещё сильнее. Решено, беру, с Томми посоветуюсь, если что.
— А сколько стоит эта коробка, мистер Томпсон? — спросил я.
— Хочешь подарить её знакомой девочке? — подмигнул мне мистер Томпсон.
— Что-то вроде того, — ответил я, прекрасно понимая, что нагло вру. Эта коробка позарез была нужна мне самому.
— Ну-у… — пожевал нижнюю губу мистер Томпсон, — думаю, что пятнадцать фунтов за всё тебя не разорит…
И тут мой взгляд упал на игрушку рядом с коробкой. Это был мишка Тедди, небольшой, размером с ладошку. Немного потёртый, но вполне в хорошем состоянии, в красно-жёлтой клетчатой жилетке и с лукавым взглядом пуговичных глаз. Именно такого в детстве мне привёз дядя Шура, мамин брат, моряк дальнего плавания. Именно такой Тедди остался там, в прошлой жизни. Он дожил до преклонных лет… Я бережно его хранил, так он и сидит до сих пор на тумбочке возле моей кровати, ждёт пропавшую хозяйку.
В носу защипало, но я быстренько загнал слёзы внутрь и весело сказал:
— Думаю, у меня есть предложение получше. Семь фунтов за всё, и ещё один фунт сверху за этого Тедди.
— Парнишка, — пробасил мистер Томпсон, — ты прямо хочешь вырвать кусок хлеба изо рта моих голодных детей. Четырнадцать фунтов, и то только из уважения к первому покупателю!
— Да ни в коем случае я не хотел обидеть ваших детей! — горячо возразил я. — И я готов дать за всё вместе целых восемь фунтов!
