— Гарри, ты где? — обеспокоенно спросил Северус.
— Уже у выхода, — ответил я. — Всё получилось.
— Выбирайся поскорее, и уносите оттуда ноги. Я закончил разговор с директором. И ещё у него в кабинете все приборы словно взбесились. Вы что там вытворяете со своим призрачным… компаньоном?
— Эээ… — пискнул я, — ничего. На василиске катались…
В следующую минуту я очень много узнал об особенностях строения половой системы магов вообще и Мерлина в частности. А также о сексуальных пристрастиях последнего. В интерпретации Северуса это прозвучало так, что в маггловском мире помянутого Мерлина без срока давности разыскивали бы органы внутренних дел всех стран мира, Интерпол и израильская разведка «Моссад» до кучи. Причём здесь евреи? Ну, если взглянуть на мировую историю под определённым углом, то они «причём» были всегда, начиная с распятия Иисуса Христа и заканчивая Протоколами Сионских мудрецов… Во всяком случае, если верить особо одиозным личностям от политики.
— Во чешет! — восхитился Томми. — Как по писаному.
— Гарри, с тобой всё в порядке? — обеспокоенно спросил Северус, прервав особо проникновенную тираду.
— Ага, — хмыкнул я. — Век бы слушал. Вряд ли в Хогвартсе на истории магии такое рассказывают.
Северус поперхнулся и уже нормальным голосом сказал:
— Домой. Немедленно.
— Хорошо, — кивнул я. — Дома встретимся.
Томми хихикнул, кивнул мне и медленно растворился в воздухе, а я прошипел:
— Откройсся!
Скала медленно раскрылась, и я вышел наружу. Каким ярким и тёплым показался мне солнечный свет после промозглого подземелья!
Бродяга радостно бросился ко мне, облизав лицо, и я с хохотом стал отбиваться от расшалившегося крёстного. А Римус перекинулся в человека и с нетерпением спросил:
— Получилось?
— Да, — ответил я и похлопал по сумке. — Целых два больших флакона! Но нам нужно выбираться отсюда, Северус связался со мной и сказал, что приборы в кабинете директора просто с ума начали сходить.
— Ну, так давайте выбираться, — согласился Римус и мы быстрым шагом пошли по направлению к Хогсмиду. На полпути мы с Римусом вновь глотнули оборотного и превратились в мисс Джейн Смит и её дядю. Я торопливо набрал на обочине каких-то цветочков, и мы появились у Визжащей хижины, как ни в чём не бывало. Невдалеке вальяжно прогуливался Регулус, приветственно помахавший нам рукой. Он только вопросительно взглянул в мои глаза, и я кивнул в ответ.
Регулус просиял, вновь предложил мне руку, и мы покинули Хогсмид, так никем и не остановленные. А за пределами деревни Римус вызвал «Ночной рыцарь».
В Йоркшир мы доехали чуть ли не за пять минут, но трясло на сей раз так, что я чувствовал себя женскими трусиками в центрифуге стиральной машины. А когда Стэн Шанпайк вежливо попрощался с нами, то только подступившая к горлу тошнота не дала мне высказаться на великом и могучем русском матерном. Нехорошо, знаю, но сей транспорт меня достал.
После «Ночного рыцаря» эльфийская аппарация Тэмуса показалась лёгкой летней прогулкой. Р-раз — и мы снова на острове, который я начал ощущать уже чуть ли не родным домом.
Если честно, меня охватило чувство, близкое к эйфории. Вот понимаю умом, что расслабляться рано, а всё равно на душе полная лепота и согласие с самим собой. Мы же и Маркуса спасли, добыв драгоценный яд, и с реликтовой зверюшкой самого Салазара подружились, и Дамблдору нос утёрли. Как тут не радоваться?
А выражение лица Старого Сигнуса, когда я вытащил из сумки не только два флакона яда, но и сброшенную шкуру василиска, было просто бесценно.
Северус, едва согласившись поесть, тут же вцепился в яд (мне так и послышалось “Моя прелесссссть!”) и исчез в лаборатории, клятвенно пообещав предоставить необходимое зелье через двое суток. Вальпурга только хмыкнула, одним движением брови остановила Бродягу, который хотел было рвануть за мужем, и повелела Тэмусу обеспечивать едой одного носатого трудоголика.
Римус и Регулус связались с Фенриром, выяснили, что новостей нет, и отправились отдыхать, чтобы потом присоединиться к оборотню в его поисках. Бродяга совсем было затосковал, но тут я наивно похлопал глазками и спросил, возможно ли создать мощный амулет для защиты разума, который не просто не пускал бы легилимента в голову, но и вытягивал из него те воспоминания, которые он хотел бы скрыть. Мне пришло на ум, что такой амулет позволит приблизиться к разгадке личности Дамблдора-не Дамблдора-как его там…
Сири призадумался, потом до него дошла моя мысль, он вскочил, потрепал меня по волосам, заявил, что я — гений, поклонился Сигнусу, поцеловал Вальпургу в щёку и исчез в своей собственной артефакторской мастерской.
Вальпурга мне только кивнула одобрительно, наказала Тэмусу следить за нормальным питанием начинающего артефактора и заметила, что с моим появлением жить стало куда веселее и интереснее, хоть и не легче. Сигнус хмыкнул, а я доел вкуснейшую меренгу, запил её великолепно заваренным чаем и отправился навестить Маркуса.
Увы, визит не слишком удался. Маркус был погружён в сон, и у постели его сидел целитель Сметвик.
— Здравствуй, Гарри! — кивнул он мне. — Знаешь, я страшно не люблю терять пациентов. Вот, погрузил Маркуса в стазис… Странно, но я до последнего надеюсь, что зелье удастся сварить.
— Правильно надеетесь, Наставник, — хмыкнул я. — Северус уже приступил к его варке.
— Приступил? — поразился Сметвик. — Гарри, это невероятно! Неужели эти Блэки всё-таки сумели раздобыть свежий и добровольно отданный яд василиска?
Я только скромно кивнул, а целитель просиял:
— Но это же просто прекрасно! Теперь я могу поручиться за выздоровление мальчика! И… мне стоит переговорить с леди Вальпургой!
— На предмет? — осторожно спросил я. Неужели у Сметвика есть ещё кто-то в Мунго, кто страдает от последствий Обратного отсчёта?
— На предмет продажи толики яда для нужд неких больных, — подтвердил мою гипотезу Сметвик. — Я понимаю, сей ингредиент весьма дорог, но, может быть, Северус и леди Вальпурга будут так любезны, что уступят в цене… Вряд ли попечители утвердят такие траты, а семья этих больных небогата, ведь они уже не первый год находятся в Мунго…
У меня в голове словно щёлкнуло что-то…
— Целитель, вы не о Лонгботтомах сейчас говорите? — спросил я. — Но ведь их пытали Круцио, это всем известно…
— Именно о них, — согласился Сметвик. — Я кое-что расскажу тебе, Гарри, но только потому, что ты мой ученик. Не смей ни с кем делиться этими знаниями, хорошо? Несчастная семья Лонгботтом заслуживает покоя…
— Хорошо, сэр, — отозвался я. — Но всё-таки, что случилось с мистером и миссис Лонгботтом на самом деле?
— Официальная версия, с которой ты наверняка знаком, Гарри, гласит, что после гибели Тёмного Лорда на них напали Беллатрикс Лестрейндж с мужем Родольфусом и его братом Рабастаном. Они запытали несчастных Лонгботтомов до состояния овощей. Официально на них применяли заклинание Круциатус. К тому же, в компании Лестрейнджей каким-то образом оказался Барти Крауч-младший — тихий домашний юноша, доселе не замеченный ни в чём дурном. Метка Лорда на его руке повергла всех в шок, всех, включая его собственного отца, славившегося своей жёсткой принципиальностью. Крауч-старший в тот момент баллотировался на пост Министра магии, и, как бы я к нему ни относился, это был бы Министр куда лучше Фаджа… Он и тут проявил принципиальность, отправив сына в Азкабан, где тот вскоре и умер… бедняга…
— Вам его жаль, целитель? — спросил я.
— Конечно, — вздохнул Сметвик, — в девятнадцать лет легко… оступиться. Только вот никто: ни Дамблдор, так любящий рассуждать о вторых шансах, ни родной отец, ни Визенгамот — никто не дал ему этого второго шанса. По правде сказать, его даже не выслушали и не допрашивали толком, эмоции в обществе тогда просто зашкаливали, и юного Пожирателя просто отправили в компанию дементоров пожизненно… В девятнадцать лет, да… Сомневаюсь, что он был настолько закоренелым преступником, да и доказать его участие в пытках Лонгботтомов не удалось, но общественное мнение жаждало крови… А ведь какие надежды подавал юный Барти… двенадцать СОВ, сданных на «превосходно»! Потрясающие способности к языкам — это у Краучей фамильное… Неудивительно, что мать Барти сошла в могилу вслед за сыном, да карьеру отца это не спасло, да…
