— Пытались? — переспросил я.
— Да, — ответил Сириус. — Зелья не помогали, более того, они ухудшали моё состояние. Я не хотел их пить, но трудно от этого отказаться, когда тебя держат двое надзирателей, третий насильно раскрывает рот и вставляет в него трубку с воронкой, а четвёртый вливает зелье.
Вот же твари!
— А как же суд?
— Суд всё-таки провели. Матушке необходимо было вытащить меня из Азкабана, она понимала, что дело нечисто, так что слушания прошли без моего участия. Меня оправдали по всем пунктам, матушка требовала моего немедленного освобождения. Зелья мне давать перестали и моё состояние немного улучшилось. Но в ночь перед моим освобождением произошло нечто странное…
— Что же? — нетерпеливо спросил я, чувствуя, что сейчас узнаю самое важное.
— Я проснулся среди ночи, чувствуя чьё-то присутствие, — ответил Сириус. — Рядом никого не было, но чувство это не пропадало. Я чувствовал себя немного лучше и решил попробовать выпустить Бродягу — он лучше переносил присутствие дементоров, да и нюх… если рядом действительно был кто-то, он бы это учуял. Но я опоздал. Неожиданно я почувствовал словно ледяную удавку вокруг шеи… ледяной ошейник, да… а потом меня выкинуло из тела. Я словно парил под потолком и смотрел на самого себя сверху. Я хотел вернуться в тело, но оно мне показалось заключённым в твёрдый прозрачный кокон… я словно соскальзывал с него, хотя пробовал снова, снова и снова…
А потом пришёл надзиратель, поднял крик, что произошёл несчастный случай и в лазарет проник дементор… Но никакого дементора не было, клянусь клыками Бродяги. Близко не было.
— Значит, — переспросил я, — говоришь, в палате был кто-то невидимый?
— Мне так показалось, — отозвался Сириус.
— А это не мог быть некто под мантией-невидимкой?
— Обижаешь, — хмыкнул Блэк. — Под обычной мантией-невидимкой — я бы почувствовал.
— А под необычной? — продолжал спрашивать я.
— Брось, — махнул рукой Блэк, — единственной необычной мантией-невидимкой на всю магическую Британию была мантия Джеймса, все остальные — откровенная халтура по сравнению с ней. Стоп. Мантия Джеймса? Она же должна быть у Дамблдора… Значит, это тоже его рук дело…
— Не напрямую, — кивнул я. — Думаю, что он нашёл, кому её одолжить. Прости, Сириус…
— За что, Гарри?
— Это тоже связано со мной. Ты имеешь больше всех прав на опеку надо мной. Ему это было не нужно. Ты препятствие. Препятствие устраняют. Всё просто. Но хватит об этом… Светлом волшебнике. Ты упомянул про ледяной ошейник… Ты ничего больше не помнишь?
— Прости, но нет, — вздохнул Сириус.
Некоторое время мы молчали, но тут активизировался Томми:
«Я понял! Я понял! — завопил он. — Гарри, я понял, что это за ошейник!»
Я недовольно поморщился, но больше ничем себя не выдал:
«Что ты понял, Томми?»
«Я понял, почему никто ничего не может сделать! Ледяной ошейник — это артефакт, но это древний артефакт! Такой, как у тебя на шее! Ведь твой артефакт никто не видит и отследить не может, не так ли?»
«Ну… да…» — согласился я.
«Вот! Но ты-то его видишь! Ты можешь управлять своим артефактом! Может, и этим получится?»
«Хорошая идея, — согласился я. — Думаешь, что этот самый ледяной ошейник тоже принадлежит Гекате?»
«Кто знает, сколько древних вещей сохранилось? — вздохнул Томми. — Они мало кому даются в руки, мало кто может ими воспользоваться… Кроме Гекаты были и другие божества, но ты всё-таки попробуй».
— Гарри? — спросил Сириус. — Гарри, что с тобой?
— Погоди, Сириус, есть у меня одна идея, — заявил я и, встав с кресла, приблизился к лежащему на кровати телу Сириуса. А потом расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке.
— Гарри, ты что? — в голосе Сириуса прозвучало нешуточное удивление.
— Сейчас! — нетерпеливо дёрнул плечом я и уставился на шею и грудь Сириуса. Бинго! На шее, спускаясь на грудь, тускло заблестела крупного плетения цепочка из тускло-синего металла. Звенья в ней перемежались игольчатыми шипастыми звёздочками, и от неё тянуло просто ледяным холодом. Амулет Гекаты у меня на груди нагрелся, и его тепло стало вдруг распространяться от шеи к плечам, а от плеч — к рукам. Жжение было таким сильным, словно я засунул ладони в костёр. Меня словно тянуло сделать нечто… и я подчинился. Поднял руки, почувствовал ледяной холод цепочки, а потом вдруг резко рванул её, разрывая связь между звеньями. Жар сменился обжигающим холодом, холод — жуткой болью, но цепочка разорвалась под моими руками, как мятая бумага, и тут же выскользнула из пальцев, звякнув об пол.
Призрачного Сириуса словно «втянуло» в тело, где-то в районе макушки и он открыл глаза. Я успел ещё услышать его крик:
— Рег! Рим! Матушка! Сюда! Скорее!
А потом потерял сознание от сводящей с ума боли.
Комментарий к Глава пятьдесят пятая. В которой герой видит то, чего не видят другие Сириус-призрак:
http://i66.beon.ru/26/41/1974126/10/80505210/z_fe35ac53.jpeg
Северус и Бродяга:
https://i.pinimg.com/736x/e2/eb/2b/e2eb2bfa63e5711bb2d8e0a7f067aed5—severus-snape-fanart-harry-potter-severus-snape.jpg
Просто Сириус:
http://s003.radikal.ru/i204/1308/d0/18f8f1c3e818.jpg
Северус с книгой:
http://i73.beon.ru/73/1/1970173/87/90244887/0_70aac_db9f4720_XL.jpeg
====== Глава пятьдесят шестая. В которой герой советуется ======
Призрачного Сириуса словно «втянуло» в тело где-то в районе макушки, и он открыл глаза. Я успел ещё услышать его крик:
— Рег! Рим! Матушка! Сюда! Скорее!
А потом потерял сознание от сводящей с ума боли. Я даже обрадовался, когда вместо боли возникла передо мной тьма — бархатная, манящая, ласковая. Во тьме сияли холодные голубые звёзды, проносились мимо меня разноцветные кометы, сияли многочисленные солнца, окружённые оранжевыми коронами протуберанцев, играли в прятки серебристые и фиолетовые луны — то возникая, то исчезая, то вновь появляясь — уже в другом месте… Это было роскошное, манящее зрелище, и я чувствовал себя до странности легко и спокойно. А потом рядом со мной возникла фигура Гекаты, присела на парящий в пустоте обломок скалы, сплошь заросший громадными бледно-сиреневыми цветами, похожими на гигантские тюльпаны. Цветам явно было пофиг, что росли они на голой скале в сплошной бесконечной пустоте. Геката помахала рукой и поманила меня к себе. Я не знал, удастся ли мне сдвинуться с места, но оказался рядом с ней без труда.
Богиня кивнула мне и ласково улыбнулась, я тоже выдавил приветствие и спросил:
— Где это я?
— Это та самая Грань, о которой говорили Блэки, — задумчиво произнесла Геката. — А мы называем это царством Аида. А ещё – Элизиумом.
— Но оно же, вроде под землёй находится, — неуверенно протянул я, припомнив древнегреческие мифы.
Геката в ответ только рассмеялась:
— Не под землёй. Между мирами. Эта складка и есть Грань. Она разделяет между собой разные миры, но в мире людском более всего известна Грань между Миром Живых и Миром Мёртвых. И Стражи у Грани разные… В России, откуда родом твоя душа, Грань стережёт Баба-Яга… Но я не об этом. Не бойся, малыш, то, что ты находишься здесь, не значит, что твоё время пришло. Я просто хотела лично поблагодарить тебя…
— Поблагодарить? — удивился я. — За что?
— Вот за это, — протянула мне руку Геката, показывая что-то. Я присмотрелся. В руке богиня держала ту самую цепочку, которую я сорвал с шеи Блэка.
— Ледяной ошейник? — удивился я. — Но зачем он вам?
— Ох, малыш… — вздохнула женщина. — И богини влюбляются в смертных, и у богинь бывают смертные потомки… Тяжкое это дело — быть полубогом. Обладать силой — и не иметь бессмертия. Вспомни хотя бы Геракла — сколько он накуролесил, прежде чем попал на Олимп… Я сделала своему потомку два подарка… Один из них ты видишь перед собой.
— Но зачем? — удивился я. — Это плохая вещь. Она не даёт душе вернуться в тело.
— Она была создана не для дурного дела, — вздохнула Геката. — Мой несчастный потомок полюбил того, чья душа была больна. Временами его возлюбленный был нормальным, а временами в его душе просыпалась жажда убийства… А если учитывать то, что возлюбленный потомка моего был магом… Представляешь, что он мог натворить? И он был так силён, что его не могли сдержать никакие оковы, никакие заклятья… Когда этот маг осознал, на что он способен в помрачении рассудка, он попросил своего возлюбленного, моего потомка, убить его. А тот взмолился мне… И я пожалела их любовь…
