— Тебе надо расслабиться. Ты весь вечер, как на иголках.

Эдди уже почти лежит на мне, утыкается сухими губами в мою влажную, солоноватую шею (как же пиздецки жарко) и как бы в подтверждение своих слов слабо, совсем не больно кусает в изгиб шеи. Попробуй. Станет легче.

То ли от алкоголя, то ли духота зала воздействует на меня неправильно, но все чувства разом решили взбунтоваться во мне и ударить по разъёбанной психике.

— Ты не против, если я поприсутствую?

Слова доносятся, как через толстое пуленепробиваемое стекло, и киваю ему скорее на автомате.

Эдди тут же тащит меня в конец зала, ближе к выходу, и я следую за ним как податливая марионетка. Одновременно приятное и вместе с тем настораживающее чувство.

Это специальная вип-зона, и я тут уже не первый раз, плавали - знаем. Но сегодня всё кажется каким-то чужим, новым, совершенно инородным, будто вставную челюсть вставили, и вкус уже не тот, ощущения не те.

— Блин, только мне пиздецки жарко здесь?

Эдди расстёгивает парочку пуговиц у себя на груди, а я стою рядом, едва не падая от переизбытка чувств. В штанах невыносимо тесно, и мне почти хочется умолять сделать хоть что-то. Хоть как-то скинуть возбуждение, терзающее меня весь вечер.

К нам заходит высокая, сногсшибательная блондинка, у которой ноги чуть ли не от ушей, и до меня доходит черепашьими шагами, что Каспбрак умудрился как-то втихую от меня снять для нас вип-комнату.

Точнее, для меня. Он здесь стоит с моего разрешения, и я хуй знает, что за дичь у меня вообще в голове. Как я мог разрешить?

Когда мне расстёгивают штаны, всё что я чувствую - колоссальное облегчение. Эдди рядышком сидит на диванчике и его взгляд отдаёт чем-то безумным, шальным. Смотрит так внимательно, будто боится пропустить что-то важное, если хотя бы на секундочку отвлечётся.

Девушка стоит на коленях, и мне нелепая мысль приходит в голову, что, наверное, больно упираться острыми коленками в бетонный пол. Но когда она заглатывает, берёт сначала наполовину, а затем, расслабляя глотку, полностью вбирает мой член в рот, всё отходит на второй план. Мозг эгоистично сосредотачивается на удовольствии, и жар, тот жар, из-за которого я подыхаю уже несколько часов, разгорается с новой силой.

Расставляю ноги пошире, чтобы ей было удобнее, и кусаю, облизываю губы. Целоваться хочется жуть как. Вгрызться в рот и вдыхать, отдавать и получать, так чтобы голову напрочь сносило. Но не с ней.

Хватаю её за голову и насаживаюсь глубже, пальцы зарываются в блондинистые сухие волосы, и стон, совсем тихий, раздается слева от меня.

Эдди дышит прерывисто, шумно, и помутневшими, незрячими глазами я замечаю, как прекрасно, волнительно краска заливает его щеки. Карие глаза и вовсе кажутся чернее ночи от возбуждения, от ощущения чего-то запретного, грязного, и я не знаю, кто из нас потянулся друг к другу первым. Мозг отключился уже давным-давно. Я поймал его губы в ленивом, небрежном поцелуе, не рассчитывая особо ни на что. Вряд ли я могу сейчас что-то анализировать и здраво взвешивать свои поступки. Эдди подлезает ближе, тут же ответно приоткрывает рот, будто только этого и ждал. Жарким, скользким языком вытворяет что-то безобразно прекрасное и целует глубоко, чувственно, так, что мне стоит удерживаться, чтобы не достичь пика уже сейчас.

Девушке вообще поебать на то, что творится у нас, она добросовестно, качественно выполняет свою работу и ей нет никакого дела, что я едва не трахаю рот Эдди, пока он в открытую уже почти лежит на мне. Спускается губами к моей груди и распахивает рубашку, срывает мешающиеся пуговицы, вылизывает непонятный мне узор и целует, прижимается губами к своему же влажному следу. Пиздец у него крышу рвёт.

— Эдди…

Он щекочет своей шевелюрой и елозит по моей груди языком, а мне безумно хочется ворваться в его рот снова, вкусить ещё разок мягкие невероятные губы, поймать его сбитое дыхание и заставить простонать.

— Каспбрак.

Настойчивее, почти агрессивно окликаю его, и Эдди тут же вскидывает голову. Остаётся парочка секунд, я чувствую, как пламенем охватывает низ живота, как стучит пульс в висках, и в самый пик хочу целовать его.

Приподнимаюсь, чтобы снова схватить, прижать к себе, и Эдди падает, ластится ко мне как котяра, постанывает в поцелуй и ногтями чуть царапает по груди, раз уж я прервал его и не дал довылизывать.

Его губы просто потрясающие. Целуется он со знанием дела, не забывая проявлять свой характер даже здесь. Захватывает, сносит страстным яростным порывом, попробуй только отвлечься или расслабиться - вцепится ревностно, чувственно. В поцелуе он хочет, чтобы ты принадлежал ему всей душой. И я отдаю, блять, отдаю всего себя и стону несдержанно, с упоением в его рот, теряя голову от этих ощущений.

========== Часть седьмая ==========

***

Каждый день по пути в универ (когда я там появляюсь) я прохожу мимо одного и того же места - небольшой кафешки на углу возле перекрестка. Я уже сроднился с ней, столько раз зависал там в одиночестве, когда не хотелось возвращаться туда, что приходилось называть “домом” на ближайшие четыре года.

Всё же это не была осенняя хандра, мам. Уже конец ноября, а я по-прежнему ощущаю зияющую пустоту в груди, что даже удивляюсь - как её остальным-то не видно? Но каждый, видимо, занят своей собственной дырой в душе и разными попытками её заполнить. Я слишком многого требую от других и слишком мало отдаю взамен. В этом ведь проблема, да?

И каждый день, проходя мимо этой кафешки, я вижу сидящего там на ступеньках маленького котейку. Совсем ещё крохотного, месяца три от силы. Понятия не имею, как его ещё никто не подобрал, не приютил - место людное, а котёнок настолько миловидный, что каждый раз я еле отползаю от него. Руки так и тянут забрать к себе. Но потом я понимаю - куда, нахуй? Из общаги меня тут же попрут - с животными нельзя. Своего дома нет, а в хорошие руки и отдать-то некому. И тут меня осеняет.

Это кажется настоящим безумием, и он меня убьет, но с чем черт не шутит.

В очередной раз, когда я проходил по уже знакомой дороге, я остановился возле кофейни. Кот по-прежнему сидел на ступеньке, будто ждал кого-то, прямо по расписанию. Он рассматривал меня умными глазками, и не знаю, что подкупило меня больше, что стало решающим моментом - его наглые располагающие глазищи или моё воющее чувство одиночества внутри. Будто себя в этом коте разглядел, что невероятно тупо.

Но кот уже в моих руках, и мне вдруг стало так легко, как только бывает после долгих часов разгадывания какой-то загадки, решения сложнейшего уравнения, где в конце в ответе всего лишь единица. Всё оказалось проще.

— Я подумал, что он очень на тебя похож. Он цапнул меня в первый же раз, как я взял его в руки. Играючи, конечно, в чём тоже есть определенная ирония.

— Тозиер, это просто безумие. У меня у самого квартиры нет, я сам на улице окажусь скоро.

Несмотря на свои слова, Эдди моментально схватил котёнка и посадил к себе на колени, гладил по шёрстке, чесал за ухом и вообще лично ко мне потерял всякий интерес. Я даже засмотрелся на это странно-трогательное действо.

Он что-то бормотал себе под нос и заглядывал в мордочку котенка, разговаривал с ней. И это отличный момент, чтобы закинуть удочку.

— Да, насчёт этого… Слушай, как тебе такое деловое предложение? Мне до смерти надоела общага. Там не так весело, как я думал. Почему бы нам не снимать квартиру вместе?

Эдди с расширенными от удивления глазами напоминает мне испуганного оленёнка. Руки на автомате продолжают гладить кота, а лицо выражает смесь шока и облегчения в одном флаконе. Он что, неужели сам никогда не рассматривал такой самый логичный, казалось, вариант?

Общага это, конечно, весело, тут я прибрехал. Там было не так плохо. Но знать, что Эдди придётся хер знает где побираться или вообще уехать обратно - оказалось не так просто принять спокойно.

Раз уж мою помощь напрямую не хочет принимать. Хер с ним. Будем идти окольными путями.