— Так ведь гораздо проще, правда же? Пропускаешь всю эту ерунду с прелюдией, якобы тебе интересен человек, его личность и бла-бла-бла. Когда на деле хочется только трахнуть его. К чему такой цирк, когда можно безболезненно набрать номер телефона и не ебать никому мозги? Что, сильно аморально и безнравственно для тебя, Эддичка? — подкалываю его, когда вижу прямой немигающий взгляд. Его зрачки до ужаса расширены, что делает взгляд диким, темным. Иногда аж выколоть эти глаза хочется – так внимательно он смотрит, как животное в темноте таится, выжидает чего-то.
— Мне только что отсосала шлюха, которую ты заказал, и я не сопротивлялся. Думаешь, я тот человек, который тебя осудит?
Наверное, придётся остаться сегодня у него. Не думаю, что смогу передвигать ватными ногами и безопасно доберусь домой. Но спать придётся на диване, это точно. Сегодня лучше не делить с ним кровать по-братски. Слишком много всего за один вечер. И слишком я на взводе.
— Ты можешь хоть тысячу раз купаться вместе со мной в грязи, но ты не грязь, — тихо говорю ему. — Ты умудряешься выходить кристально чистеньким даже после пиздец недопустимых ситуаций. В тебе всё ещё есть это. Порядочность какая-то, не знаю, как точно объяснить. Ты держишь себя в узде. Мне это нравится. Хоть иногда так хочется, чтобы ты немного взбеленился.
Эдди мягко смотрит сквозь приоткрытые щёлочки глаз, открыто, спокойно, и мне так важен этот момент. Все подобные моменты, когда мы так близки. Их становится всё больше, и всё больше я на них подсаживаюсь, как на иглу. Это и заставляет приходить меня к нему снова и снова, навязываться на встречу, вваливаться на ночь, заставлять его пить, курить, трахаться. Чтобы после он смотрел на меня, как на мессию, будто я знаю ответы на все вопросы, и его спасение во мне. Мне эгоистично хочется, чтобы он нуждался во мне хотя бы вполовину так сильно, как я в нём. За какой-то короткий промежуток времени он так глубоко пробрался под кожу, что вырвать из себя кажется нереальным.
— Сейчас я вообще себя не контролирую, если честно. Мне так хорошо, что на всё поебать. — Расползается по дивану и улыбается сонно. Ещё пару минут и выключится, как ребенок в люльке. — И всё благодаря тебе. Спасибо.
Мне даже в сердце кольнуло что-то от этого “спасибо”. Охуеть странно слышать такое, после того, что я сделал. И хочу сделать и дальше. Если бы Эдди только догадывался, насколько неприличными являются мои мысли сейчас, он бы притормозил с благодарностью.
Но Каспбрак прикрывает глаза, и не успеваю я и слова ответить, как он уже тихонько сопит, засыпает прямо на неудобном диване, с распахнутой рубашкой, из-под которой плавно опускается и поднимается грудь.
Теперь это просто мой долг остаться с ним, чтобы разбудить в универ. Долг хорошего друга.
========== Часть третья ==========
***
Его халупа (не называй её так, Тозиер) располагалась почти на окраине города, и чтобы куда-то добраться, нужно было вставать часа за три раньше.
В универ Эдди ездил с трёмя пересадками, вечером возвращался на два часа позже из-за дороги. Я бы уже взорвался на вторую неделю от такого дискомфорта.
Сам я спокойно жил себе, припеваючи, в общежитии своего университета, одного из лучших в Нью-Йорке. Хотя у родителей вполне хватило бы денег, чтобы я снял приличную квартиру, мне хотелось вкусить настоящей, студенческой житухи. Скорее ради веселья, а не ради нужды я жил с другими ребятами. Скорее ради галочки учился на экономиста, а не потому, что на самом деле горел этим.
И когда я возвращался в квартиру к Эдди, меня будто холодом обдавало. Как же разительно отличается атмосфера здесь, и там.
И мне всё время хотелось вытащить его отсюда, потянуть за собой, но Эдди дохуя независимый. Ему важно самому себе доказать, что он сможет отвечать за себя. Пусть даже из-за этого приходится горбатиться за гроши на работе, совмещать всё это с учёбой и умудряться держаться на стипендии. Всё же лишняя копейка лишней не будет.
— Она так и не звонила?
Мы у него на полу, едим заказанную бурду из ближайшего ресторанчика (самая ближайшая доставка заняла три часа), и я чувствую, как тянет сквозняком внизу. Отопления пока нет (и вряд ли будет), и я уже устал с ним бороться. Мои деньги он помирать будет, но не возьмет.
— Разочек видел пропущенный на телефоне, думал она, но нихуя, — забрасывает в рот кусочек курицы и взмахивает головой, сдувает отросшую челку. — Да похуй, Рич. На неё лучше не рассчитывать. Она знает, где я, и это ничего не дало. Хотела бы помочь, уже помогла бы.
Для меня безумно дико даже просто представить себе, чтобы родитель отказался от ребёнка из-за такой ерунды, как универ. Какая нахуй разница, медицинское или художественное? Хоть в космонавты, бля, лишь бы был счастлив. Моим вообще похуй – лишь бы по факту была какая-то бумажка в конце, потому что без образования – недочеловек.
— Она казалась такой адекватной, когда я только встретил её. Так носилась вокруг тебя, я думал, она пылинки с тебя сдувает.
Я не понравился миссис К с первого взгляда, тут даже догадываться не нужно было. Она увидела во мне опасность, потому что моё мнение часто перевешивало, и Эдди прислушивался ко мне чаще, чем к ней. Я завоевал его доверие быстрее, чем она за всю долбанную жизнь.
Но я ни за что не подумал бы, что она такая принципиальная и может так резко обрубить все связи, когда что-то идет не по её плану. Контролирующая психичка.
— Я наговорил ей всякого, конечно, в ту ночь, когда ушёл. Сейчас жалею об этом, но в чём-то я был прав. Не ей решать, как мне жить. Она слишком привыкла, что я поддаюсь на любые её решения. Это нужно было обрубить одним махом, не жалеть.
— Что вообще произошло тогда? Ты так толком мне и не рассказал.
Откладываю коробочку с лапшей в сторону и подпираю подбородок рукой. Лапша сухая, а пол твёрдый. И я понятия не имею, как он ещё не взбесился от этих уродливых четырёх стен.
Мне тяжело вспоминать ту ночь, поэтому представляю, как неприятно Эдди копаться во всем этом. Но этот пробел нужно заполнить, он невыкрашенным пятном маячит перед глазами.
— Ничего супер интересного. Узнала, что я поступил не в тот универ, который она мечтала для меня, хотела уже забрать мои документы, чтобы я не съебал, но я оказался быстрее. У меня уже заранее все было подготовлено и спрятано, на случай, если придется сбежать. Ну, и я сбежал. Только деньги не успел снять, она карточку заблокировала.
Моргаю несколько раз, пытаясь вникнуть. Что он мне не договаривает? Что-то есть ещё, куда он не подпускает меня.
Так легко говорит об этом, но я-то помню, в каком состоянии он позвонил мне, в каком отчаянии был. Он явно не был так подготовлен к этому, как заливает сейчас.
— Расскажи лучше, как тебе здесь живется. Как универ, одногруппники? Одногруппницы? — забавно выделяет голосом. Меняет тему. Ходит по краю льда, но сильно не прыгает по нему. Держится безопасной дистанции. И мне даже обидно слегка. Когда же он запрячет свои иголки? Так хочется внутрь, в самую глубь души. Нагло, бестактно, но там, где искреннее всего. Хочется в самое сердце шандарахнуть.
— С этим проблем нет. Могу познакомить, если нуждаешься? На факультете много классных девчонок. Ты любой понравишься.
Что ж, не хочет о личном, будет о неприличном. А у меня ведь всё всегда сводится к сексу.
— Как же сильно тебя беспокоит моя сексуальная жизнь, — усмехается Эдди. Скрещивает ноги по-турецки и облокачивается ладонями в пол. Чуть взирает подбородок - дерзко, с вызовом. — У меня всё под контролем.
Я уж вижу. Но огонёк в его глазах даёт зелёный свет, и я чувствую, что он разрешает додавить, продолжать в подобном духе. А мне ведь палец в рот не клади.
— Секс отлично помогает сбросить напряжение. Расслабиться после тяжелого рабочего дня. После мозгоёбки почему бы не позволить себе немножко веселья?
В ответ Эдди улыбается. В подобных темах он чувствует себя увереннее, потому что они не такие личные. О сексе, о предпочтениях мы можем разговаривать часами, здесь нет никакой душевной глубокой подоплеки. Не нужно вытягивать на поверхность искорёженные струны души. Чисто спортивный интерес.
